Леркино счастье

    Правдивый  смешной  рассказик...изменено  только  имя  подруги.



 Сколько  нелепых  сюрпризов,  скрытого  отчаянья  пополам  с  выхоленным  лоском  и  внешней  беспечностью,  несёт  в  себе  бурная  жизнь  молодой  женщины.  Сколько  мечтаний,  желаний  и  сказочных  грёз  разбивается  о  жестокие  рифы  обычной  рутины  и  страхов…   Но!  Сколько  курьёзных  и  счастливых  случайностей  выпадает  на  долю  той  же  молоденькой  женщины!? – об  этом  известно  только  Всевышнему… и  нам,  женщинам  -  капризным,  заносчивым,  наивно  верящим  в  свою  красоту  и  бесстрашие,  избранницам  Афродиты.  Ведь  богиня  любви  и  красоты  видимо изрядно  постаралась  над  ребром  Адама,  если  до  сих  пор  каждая  клеточка  всей  женской  сущности  наделена  желанием  любить.

                1

-   Ты  знаешь,  «Заяц»,  ну,  заколупал  этот  «Нон  Грата»…Честное  слово…  -   Лерка  крыла  трёхэтажным  матом  на  всю  округу… Ещё-бы!  С  её  то  весом!  Цепляясь  за  всё,  что  придётся  она  упорно,  на  всех  четырёх  «костях»,  заползала  по  прохудившемуся  шиферу  на  конёк.  И  всё  бы  ничего,  но  вот  крыша  её  двухэтажного,  старенького  барака  не вызывала  у  нас  никакого  доверия.
- Ну,  сволочуга!  Ну,  доберусь  я  до  тебя…Убью,  если  достану! …  -  вдруг  нога  её  соскользнула  и  она,  взвизгнув,  и… видимо,  успев  зацепиться  за  что -  то  там, на  верху,  растянулась,  как  червяк  после  дождя, вдоль  крутого  ската  кровли.
«Ну,  всё,»   -  подумала  я  -  «песец…ща,  обе  в  крапиву  рухнем…»  -  сердце  моё  заскулило  жалобно,  по-собачьи,  где - то  под  самым  подбородком,   -  «Господи,  слава  тебе,  хоть  ночь  на  дворе…и  никто  ничего  не  видит…»
       А  картина  была  бы  неописуемая.  Ведь  кроме  трусиков,  тапочек  и  коротеньких,  домашних  халатов,  (сами  понимаете  -  ночь!),  на  нас  ничегошеньки  больше  не  было.  Да!  Ещё,  не  прикрытые  бигуди  на  моей  бестолковой  башке,  но  это  -  не  в  счёт…  как  бы…А  ночка  выдалась!  Ах!  Какая  ночка!  Звёзды  по  полтиннику!  Аромат  сирени!  Благоухание  тополиных  почек!   Весна,  короче,  самая  что  ни  на  есть,  весна!  И…ехидненький    месяц,   наблюдающий  с  небесной  обители  за  нашими  нечеловеческими  попытками  совершить  не  то  подвиг,  не  то 
суицид…
            Лерка,  казалось,    всем  телом  вростая  в  полусгнивший  шифер,  потихонечку  начала  кряхтеть,    подстанывать  и,  наконец,  подвывать…сознание  моё  истерически  заметалось  в  поисках  вариантов  по  спасению  любимой  подруги.
  -  Лер… держись…   как  ты  там?
 - Да,  н-нафиг,  висеть  устала… А  так  - ничего… терпимо…-  простонала  та, -  …Ну,  гад  проклятый!  Ну,  образина!  Вот  ей  богу,  прихлопну,  если  достану-у-у…
- Лера…ты  потерпи  немного,  я  ща,  чё-нибудь  придумаю…-   пересилив  животный  страх,  бодро  заявила  я  подруге.  Сползать  снова  вниз  у  меня  не  было   сил.  Да  и  к  чему?  Ведь  мы  уже  у  цели… Почти…до  конька-то,  -  рукой  подать…и  вот, - на  тебе!  Но,  делать  нечего,  (вниз  даже  смотреть  тошно,  не  то  спускаться),  я  аккуратнеько  начала  искать  ногой  опору,  вместе  с  тем  «заговаривая  зубы»  подружке.
 - Знаешь,  Лер… Мы  ведь  не  альпинистки,  правда? …
 Ну  эт  ни  чё…главное  щас  -  настрой…Вот  если  очень  захотеть,  Лерик…то  знаешь,  говорят,  второе  дыхание  открывается… -  «Уф!  Чтоб  мне  сдохнуть…» -  подумалось  мне  отчего-то.
  -  Угу…  и  третье,  бляха… и  четвёртое…и  так  до  безконечности… -  в  такт  мне  съязвила  бедная  моя,  висящяа   подруга. 
         А  на  конце  крыши,  у  самого  края  конька  Леркиного  жилища  сидел  и  орал  объект  нашего  внимания  и  причина  всех  наших  злоключений,  Семён  Васильевич  Черномырзин,  Леркин  толстенный,    зажравшийся,
«вискосный»  котяра.  Он,  явно,  как  и  мы,  застрял  в  негабаритном,  на  его  взгляд,  месте  и  поэтому  в  два  часа  ночи  голосил,  «яко  скаженнай»   на  всю  округу.
-  Хорошо  висим… -  вздохнула  я, -  долго  ещё  висеть- то  будем,  Лер?...
- Чё?...
- Да,   эт  я  так,  про  себя…  слыш,  Лер… а,  можь  я  спущусь,  а?  Да  с  торца  попробую  лесенку  подставить?
-  Я  те  спущусь,  блин,  -  взвизгнула    та,  -  я  чё  здесь,  одна  висеть  должна,  да?  А  ты,  значит,  в  кусты,  как  Иуда!  Ну,  уж  нет!  Лезь  через  меня…  ну…   или… ну,  лезь,  в  общем…поняла?  А  там  руку  подашь,  ясно?
       «Яснее  некуда!»  -  подумала  я,  поняв,  что  болтологией  на  этот  раз  мне  не  отделаться.  Хорошенько  зацепившись  пальцами  рук  за  шиферину,  я   аккуратненько  сняла  тапки,  дабы  использовать  в  полной  мере  все  генетические  ресурсы,  которые  оставили  в  наших  клетках   предки-обезьяны.  Тапки,   шурша,  съехали  и  шмякнулись  вниз.  Кот  опять  заорал   жалобно  и  истошно.  Как  я  взбиралась,  почти  не  помню.  Возможно,   это  было  в  шоковой  полукоме   или  в  состоянии  аффекта,   
но,  когда,  наконец,   я  взобралась  и  уселась  верхом  на  конёк,  со  мной  едва  не  случился  удар:  моя  любимая,  ненаглядная  подруга  висела,  крепко   зацепившись   пальцами   как  раз  за  тот  конёк,  на  котором  я  теперь  торжественно  восседала.   Она,  казалось,  дышать  забыла   как,  впившись  маникюром  в  деревянную  дощечку  и  уткнувшись  лицом  в  пыльную  шиферину…  И  это -   самая  отважная  из  всех  женщин  мира?   Ё – моё!!!
Деваха  с  двумя  высшими  образованиями,  отъявленная  карьеристка  и  хладнокровная  сердцеедка.  Х-ха!... 
«Видел  бы  тебя  щас  твой  воздыхатель-начальничек!!!»  -  моё  злорадство  вырвалось  из  меня  истерическим  хохотом…
-Чё  ржёшь-то?  -  опешила  Лерка.
-Ни  чё!  Висишь  хорошо… -  смеялась  я  под  громкий  аккомпанемент  кошачьих  воплей,  -  Руку  давай…  Да  отцепись  ты  от  конька-то,  наконец…
        Котяра,  видимо  почувствовав  близкое  спасение,  внезапно  прекратил  взвывать.
-  А,  можь  отдохнём,  а?  -  отчаянно  выпалила  подружка,  усаживаясь  рядом  со  мной.  Я  пожала  плечами.  Она  шумно  вздохнула,  измеряя  взглядом  расстояние  от  нас  до  застрявшего  Черномырзина.
-  У-у-у,  гад  проклятый!  Я  те   устрою « Варфоломеевскую  ночь»   и  «Утро  стрелецкой  казни»…  блин! …
- Устроить-то  мы  всегда  успеем,  Лерик…  Как  доставать-то  его  оттуда?...
-  Сам  приползёт…  Кись-кись-кись…Сёмочка… -  и  она,  пошарив  в  кармане  старого  халатика,   протянула  в  его  сторону  ладонь  с  подушечками  «Китекат».
-  Ты,  только   не  ори  на  него,  ладно?  А  то,  чего  доброго,  не  пойдёт  он  к  нам…
-  Пойдёт,  сука,  как  миленький… -  с  тихой  злобой  в  голосе  прошептала 
та.
      Но  кот,  из  вредности    видимо,   поднял  вверх  свой  толстенный  зад, 
поджал  хвост  и  заорал  с  небывалой  силищей,   выкатив  на  нас  два  огромных  блюдца   изумрудных,  перепуганных   глаз.  Так!  Всё  сразу – же  стало  ясно.  Испытания  продолжаются!
 -  Н-да-а-а… самим,   однако,   к  нему  ползти  придётся,  подруга…-
Лерка  вздохнула.
  -  А,  можь,   посидим.  А?
-  Давай…
-Ты  знаешь,  я  тут   подумала…  мы  как  слазить – то  будем?
-  А  никак…  кота  ещё  не  достали…
-  Ты  сума  -  то  не  сходи,  милая.  Я   чё  те, -  жить  тут  останусь,  что-
ли? – злобно  возмутилась  я. Лерка  растерянно  уставилась  на  меня.
-  Не… ну  давай,  ещё  подерёмся  здесь…
- Размечталась…Я,  к  Вашему  сведению,  не  каскадёр,  Валерия  Александровна…Чё  делать – то?
- А  хрень  его  знает… Ты  знаешь…  всю  душу  он  мне  вымотал  уже,  этот  бомж  чистопородный…Ей-богу!  Я  его  прошлый  год  в  лес  упёрла…в  мешке…как   положено. Километров  сорок  на  машине  везла.  И  что  ты  думаешь?  В  одно  прекрасное  утро  просыпаюсь,  а  он,   как  ни  в  чём  ни  бывало,  спит  в  кресле!  Представляешь!? – Грязный,  как  свинья,  худой,  за  то  -  дома…   
               
                2.

             Мы   уже  осторожно,  ползком  перебирались  по  коньку  к  краю  крыши,  когда  неожиданно  резко  затрещала  «сотка»,  висящая  у  подруги  на  шее,  -  «Хозяюшка…тебе  звонят…тебе  звонят…тебе  звонят…» -  занудно  напевал  телефон.   И  тут!  Наш  Семён   Васильевич,  выгнувшись   дугой  и  вскочив  на  все  четыре  лапищи,  поднял  хвост  «трубой»,  шерсть  дыбом  и,  с  дикими   воплями…  рухнул  с  крыши.   Сердце  моё  вместе  с  ним  подпрыгнуло,  вдруг,  как  мячик,  и  провалилось  …  кажется,  в  пятки… Внизу  что-то  неистово  загрохотало.
-  Ох!  Да  это-ж  он  в  ванну…Там  у  меня  черепки  из-под  рассады… -  простонала  Лерка.
-  Та-ак!  Довели  животное  до  суицида!  -  выдохнула  я,  -  тоже  мне,  группа  Шойгу,  мать  твою…
             Лерка   трясущейся  рукой  схватила  бунтующую  «трубку»,
-  Алло…слушаю…Сергей  Николаевич?!... нет-нет… не  сейчас,  Серёженька…я  уже  сплю…утром  рано  вставать…О-о-о!  Да…  уже  почти  утро!...В  другой  раз…обязательно…  Обещаю… -  и  она  отключилась,  -  ч-чёрт,  бляха,  такое  свидание  сорвалось!...
-  Ты   дура,  что-ли?  -  не  выдержала   я,  -   кота   «профукали»!  Сидим   на  крыше…  нас,  ваще,  кто  нибудь   отсюда  снимет,  когда-нибудь?... Звони  своему  Сергею!  Пусть  едет…
-  Ты  ш-ш-што!  -  «зашипела»  Лерка,  -  он   меня:   «Валерия  Александровна!!!»…   а  я  тут…   в   таком  виде…
-  Ну  и  что?  Все  они  так  сначала…  -  зло  возразила  я  тоном  знающего  человека,  -  «кобели»,  мать  их,    И   имя -  тебе  и,  отчество…и  розы  и  шампанское…  А  детей  в  одиночку  подымаем…
-  Ну,  знаешь!...  -  слёзы,  как  крупные  бриллиантики,  вдруг  неожиданно  покатились  по  пухленьким  щёчкам  подруги  -  Ты  это  к  чему?  Ты  это -  « в  мой  мой  огород  камешки,  да?»…  -  в  воздухе  повисло  нелепое,  отчаянное  молчание.  Мне  стало  стыдно. «Господи!  Это – ж  надо  быть  такой  идиоткой!   -  мысленно  бичевала  я  себя,  -  тьфу,  т-ты…чёрт  побери…»
-  Лерочка…  успокойся… эт  я  так,  не  со  зла…ну  вот  просто  так  всегда  в  жизни  бывает…а  мы  их  ещё  и  спасаем…
-  Не  спасаем…  не  спасаем!  А  до  суицида  доводим,  поняла?  -  кажется,  у  неё  начиналась  истерика,  -  Кись-кись-кись,  Сёма-а-а…  -  и  Лерка  заплакала,   как  ребёнок.  В  голос.   «Да  будь  ты  не  ладна,  Сергевна,  со  своим  языком…»  -  чертыхалась  я  про  себя,  пытаясь  успокоить  подругу.
-  До  суицида,  говоришь?  Так  эт  не  мы…  это  их  сверхцивилизация  доводит…Ну,  успокойся…  хватит…  ты-же  у  меня  сильная…слышишь?...
Давай,  кому-нибудь  позвоним,  а? ну  не  выбраться  нам  отсюда  самим,  понимаешь?...
-  Угу,  -  Лера  утёрла  слёзы,  -  знаешь,  «Заяц»,  я  водки  хочу…и…  з-з-замёрзла,  нафиг…
-  Я  тоже…  но -  нету.  Ты,   чё  расплакалась-то,  как  дитя?  При  чём  тут  Илюшка?  Я  ж,  без  задней  мысли… А  ты  -  сразу  -  в  слёзы…
-  Да  я  не  из-за  Ильи…  кота  жалко.  Знаешь,  он  верный  такой…          бы-ыл…и  домосед,  к  тому  же…И   чё  его  чёрт  дёрнул  сюда  залезть?     У  меня  ведь  нет  никого  больше,  кроме  этих  двоих…  ты  же  знаешь…-  и  она  опять  заревела.
«Э-эх,  -  подумала  я, -  мужика  тебе  надо  в  дом,  Валерия  Александровна,  чтоб  не  лазала  по  ночным  крышам  за  котами-то…»
            Ну  что  поделаешь?!   Мужички  нынче  в  дефиците... как  предметы  роскоши,  на  вес  золота.    И  ещё,  эти  самые  «дефициты»,   шарахаются  от  нас,  мамок-одиночек,  как  от  чумы.  Ты,  хоть  семи  пядей  во  лбу  будь,  хоть  тресни,  а  выше  любовницы  не  катируешься.  Да  и  вообще,  счастье,  оно  ведь  не  спрашивает,  откуда  взяться  и  кем,  в  конце  концов,  объявиться.  Да  и  какая  разница,  -  горе  ли,  счастье  ли,  оно  ведь  у  каждого  своё… Вот  и  Леркино  счастье,  это  единственный  сынок-пострелок,  Илюшка,  рыженький,  с  двумя  вихрами  на  макушке  и  озорными,  ясными,   как  небо  в  солнечный  день,  глазёнками. Да  ещё,  Сёмка  Черномырзин,  сеамский  переродок,  любимый  и  закормленный  напрочь  кот,  с  чёрной  пречёрной  мордашкой…А  Лера!  Красивая  она,  словно   ягодка,  фигура,  что  гитара  гавайская.  А  счастья  нет.  Не  везёт  ей  с  сильным  полом.  Боится  она  их,  как  чёрт  ладана…  Балуется,  романы  крутит…  а  в  душу  не  впускает.  «Я,  -  говорит,  -  птица  сильная…  сама  справлюсь…».  Сильная  -то,  сильная…  но!  Долбану-у-утая!  Факт!  И  я,  вместе  с  ней…  не  далеко  ушла.  Ну,  таковы  мы  - 
женщины.  Что  поделаешь?
-     Лерик…  а,  давай  Лёхе,  бывшему  моему,   позвоним…  помнишь  его?  Он,  вроде  б,  сейчас  один…  опять  со  своей  разбежался…
-  Этому  хаму!?   Да,  ты  с  ума  сошла!  -  Лерка  аж  поперхнулась,  -  ты  представляешь,   как  он  будет   «ржать»!?...Это -  всё!   Это - конец  моему  имиджу  и,  вообще,    конец  всей  женской  цивилизации…
-   А  у  тебя  есть  варианты   получше?  Дело-то,  к  утру…  мы  через  час  с  тобой  здесь  рассвет  встретим…
-  Звони, -  потупив  голову,  недовольно  ответила  Лера,  -  вариантов  нет…Слушай,  вы  ж,  вроде  б,  расстались?...
-  Да,  какая  разница,  -  расстались,  не  расстались…спускаться   надо,  а  я боюсь…
               
                3.

                Когда  подъехал  Алексей,  мы  притихшие,  продрогшие  и  вдоволь  наплакавшиеся,  прижавшись  друг  к  другу,  как  насетки  на  шесте,  так  и  сидели  на  обветшалом  коньке  старой  барачной  крыши.  Светало.  Фары  въехавшего  автомобиля,  осветив  двор,  мягко  погасли. 
-  Фу,  ну,  слава  Богу…-  камень  ужаса,  наконец-то,  свалился  с  моей  души.
-    Ну  что,  курицы,  хорошо  сидим!!!  -  он,  явно,  ёрничал,  издеваясь  над  нами.  -  ну,  патриотки!  Вас  какой  леший  туда  загнал-то?
«Как  был   идиотом,  так  и  остался…  - подумала  я, -  Не…  но  приехал  -же!  Любит,  значит…  помнит…»
-  Отсутствие  мужского  общества,  Алексей  Артемьич,  -  с  достоинством  королевы,  ответила  Лерка,  натягивая  халатик  на  не  прикрытые  колени.
-  А-а-а!  -  протянул  наш  спаситель  и  его  счастливая  физиономия  засияла  всеми  цветами  радуги, -  ну,  я   щас,  потерпите  ещё  немного,  лесенку  притащу… 
         Через  несколько  минут  Алёшка   уже  помогал  спускаться  Лере…  А  ещё  через  какие-то  доли  секунд,  я,  с  визгом,  летела  на  оторвавшейся  шифирине  вниз  по  скользскому  скату  кровли…  Скорость  полёта,  видимо,  превысила  все  нормы  дозволенного,  когда  я  с  силой  ударилась  о  земь.  Внутри  меня  что-то  оторвалось…  Щёлкнуло  в  колене… и… я,  кажется,  пробороздила  лицом  по  свежевскопанным  Леркиным  грядкам,  когда  сверху  на  меня  приземлилась  та  самая  шиферина,  на  которой    мгновение  назад,   я   летала,  как  «Булгаковская  Маргарита»  на  метле…
            Очнулась  я  в  больнице.  От  дикой  боли  в  колене  хотелось  выть.
Стены  стационара  раскачивались,  словно  качели,   не  взирая  на  все  мои  усиленные
попытки  реально  смотреть  на  мир.  Хирург,  внимательно  осмотрев  ногу,  повернул  моё  лицо  влево,  затем  -  в  право  и  осудительно  покачал  головой…
-  М-да-а… «красавица»…Придётся  полежать  немного…  Ты  откуда  упала-то?
 -С  крыши… - простонала  я.
-  С  крыши?  Сама?  В  четыре,  тридцать  утра?
-  Ну,  да…  с  крыши…
-  Никто  не  помогал?  Я  имею  в  виду,  упасть-то?
-  Нет…  я  сама…
-  М-да-а…  сестра  -   не  оборачиваясь  к  персоналу,  жёстко  скомандовал  врач, -  возьмите  кровь  на  содержание  алкоголя…Пила?  -  это  он  мне.
-  Нет…
-  Сестра,  стакан  подайте,  пожалуйста…-  и,  взяв  посудину,  поднёс  к  моему  лицу,  -  Дыши…
-  Да,  на    ты  -  обиделась  я  до  слёз,  -  нюхай…
-   А  вот  грубить  не  надо,  -  улыбнулся  эскулап,  ослепив  меня  обаятельной,  белоснежной  улыбкой,  -  так  значит,  с  крышы…  А  что  на  крыше-то,  делала,  милая?
-  Черномырзина…  снимала…
      Хирург  удивлённо  уставился  на  меня  округлившимися,  вдруг,    глазами…
- Та-ак… Черномырзина,  значит…  Ну  и  как,  «сняла»?
-  Нет… Он  ещё  раньше  меня…того…  рухнул,  знатьса…-  я  попыталась  жестикулировать…
-  Откуда  рухнул?!
-  С  крыши,  естественно…-  я  задыхалась  от  боли  в  колене,  -  Откуда  ж  ещё – то…
-  Да  ты   ш-што-о!  Черномырзин?!  С  крыши?!  В  четыре,  тридцать  утра?...
-  Ну,  да,  господин  доктор…ещё  раньше… 
-  Понятно…-  и  доктор,  улыбаясь,  отошёл  от  меня  к  медсестре.
-  Речь  не  связна,  думаю,  это  болевой  шок…-  он  побарабанил   изящными   пальцами  по  столу,  -  к  утру  неврапотолога.  И  готовьте  её  к  операции.    Голеностопный  перелом…  похоже,   не  один.  Смещение  чашечки…м-да-а…дайте  ей  баралгин  с  димедролом,  и  вызывайте  анастезиолога…
            «Какая,  к  чёрту,  операция?!...»  -  кричало  всё  моё  перепуганное  существо.  Но  молодой  доктор  в  белом   халате  уже  испарился,  а  мне  в  вену  вводили  лекарство,  от  которого  неимоверно  захотелось  спать.
             …Да  и,  вообще,  пошёл  бы  он,  этот « крутой»  -  эскулап…  И  почему  я  должна  доказывать  ему  то,  что  мы  с  Леркой  пытались  спасти  нашего  единственного,  любимого  котенка   Сёмку  Черномырзина?...  Кто  он  такой,  этот   доктор,  чтобы   ему   всё  на  свете  рассказывать  про  наше  женское  счастье?    
              …И,  где  то  далеко-далеко,  под  самым  куполом  звёздного  небосклона,  молоденький  месяц  затрещал,  улыбаясь,  ехидненьким  голосочком,  -  «Хозяюшка…  тебе  звоят…тебе  звонят…тебе  звонят…». 

                P.S.

          Как  и  во  всех    абсурдных   жизненных  сказках,  закончилось  всё,  более   чем  благополучно.  Люди  говорят, - «… не  было  бы  счастья,  да  несчастье  помогло».  Так  вот -  Лерка  моя,   наконец-то,  встретила  свою  судьбу,  тобишь,   своё  счастье.  Мало  того,  на  сегодняшний   день   она  успела  подарить  этому  «счастью»  ещё  одно,  вернее   два  «счастья»,  -  двух  чудных  дочерей,  близняшек   Данну  и  Сашеньку.  Правда,  Вячеслав  Борисович,  Леркин  супруг  и  прекрасный  хирург - травматолог,  что  поставил  меня  на  ноги,  а  ныне  для  нас,  просто,  Славик,   так  и  не  понял,  что  же  мы,  делали  на  крыше  в  тот  злополучный  вечер…  В   четыре,  тридцать  утра… 
             А  я?  А   что  я?  Я    закрыла  глаза,   махнула  рукой  на  всю  свою  гордость  и   мужество,  и…   (после  долгого,  десятилетнего  романа,  вернее  сказать,  бега  с  препятствиями),   в  канун  самого  Нового  года,   узаконила,   то  есть,  зарегистрировала   свои  отношения  с  Лёхой.  Брак  не  весть  бог,  какой…  Но!  Я  теперь  «мужняя»,  солидная  дама!  А  Лёха  мой,  (нет,  он  сволочь,  конечно,  хоть  и… ну,  очень   любимая  сволочь!!!)…  так  же,  мотается  по  командировкам…   ест,  где  попало  и  что,  попало,  и,  думаю,  по  прежнему,   волочится  за  каждой   хорошенькой  юбочкой.  Но,  это  я  так  думаю.  Муж  мой,   как  и  подобает  главе  семейства,   на  все  мои    притязания  и   гаденькие  поползновения   на  его  личность,   отвечает  довольным   хохотом   и  ласково  называет  меня  дурочкой.  И,  непременно,  просит  борщ,  когда  возвращается  из  командировки,   как  бы  там  ни  было,  а  борщ  есть  борщ…
               Черномырзин   живёт  с  нами.  Во  всей  этой  истории  он  пострадал  меньше  всех,  потому,  как  Лерик,  после  того,   как  я  попала  в  больницу,  испытала  не  шуточный  шок.  И  с  высоченной  температурой,  тоже  попала  на  больничное  ложе…  А  кот,  он  и  в  Африке,   кот! Каждое  утро  он  старательно  намывает   своё  «хозяйство»,  чёрную  мордашку,  и…  мурлыча,   лезет  мне  на  руки… И   на  крышу  мы  с  ним,  ну,  никогда    больше  не  полезем…   Правда,  Сёма?...