Седьмая Тетрадь

   





Седьмая Тетрадь.



Стихи




Иван Манойло

















                *            *          *
                …  Пребывая в грусти давней,
                Легче в нынешнем и явном.
                Помнить  —  грустная затея.
                Не грустить  —  ещё грустнее.
                27. 05. 1986.
















Верлибры.
               48.            *            *            *
                Клок сена из газонной копёшки  —
                Бальзам на душевные раны.

                Случайный гость,
                Накормленный борщом
                И душевным разговором
                За стаканом чаю  —
                Бальзам на душевные раны.

                Каждодневные заботы,
                Издали похожие
                На ежедневную суету  —
                Бальзам на душевные раны.

                Поддаться футбольным страстям  —
                Летней вирусной пандемии
                Мужской половины человечества,
                На которую у меня
                Стойкий приобретённый иммунитет  —
                Бальзам на душевные раны.

                Клок сена из газонной копёшки —
                Бальзам на душевные раны?

                Не существует бальзама,
                Излечивающего навсегда.
                Счастливы только дураки.
                Но они  —  счастливы.
                Они  не дураки  —
                Они счастливы.
                12. 06. 1986.
    






Джазовая импровизация.
             3.                *           *          *
Шум листвы. Листаю книгу.
Мне читать её не надо  —
Я читал её не раз.
Прикоснуться к этим строчкам,
Чтобы вдруг кольнуло память.
Я и сам не знаю точно,
Для чего мне эта боль.

Для чего ходить к знакомым,
Где ни дружбы, ни веселья,
Только вещи, как улыбки,
Будто искоса глядят?
Среди слов хозяйка дома
Невзначай уронит слово…
Словно чашку из сервиза
Кто-то выбросил в окно.
У окна хозяин дома
Долго крутит сигарету.
Он согрет, а сколько в этом  —
Всё равно не объяснить.

…  И бродить по магазинам,
И по-женски тратить деньги
В продолжение забот…
И знакомые, и книги,
И прогулка в магазины  —
Это всё похоже очень
 На немолчный шум листвы.
                17. 06. 1986.










Верлибры.
                49.         *            *           *
                На высоком берегу
                Зелёного утиного пруда
                В пяти километрах
                От железной дороги
                Стоит половина
                Зелёного пассажирского вагона.

                Следы автогена.
                Коричневые пятна
                Недавней ржавчины.
                Выпячивается из окон
                Дымчато-серебристое,
                Серо-голубое
                Сено.

                Какие невероятные вещи
                Могут присниться человеку
                На сеновале
                В половине пассажирского вагона!

                Где-то живёт
                Другая половина этого вагона,
                Если не попала в переплавку.
                17. 06. 1986.







Верлибры.
                50.            *          *         *
                Телеграф,
                Он же  —  переговорный пункт.
                Обычный канцелярский стол,
                Который никогда не менял прописки.

                О, этот стол!
                Он ощущал дрожь
                Тонких пальцев
                С миндалевидными цветными ногтями,
                Барабанивших по его крышке.
                И муку лапищ,
                Сжимавших её, грозя оторвать.
                Он видел
                Изящные дамские туфельки
                И солдатские сапоги,
                Платья и пиджаки,
                Шубы и шляпы…

                Он никогда не менял прописки.
                Надписи на крышке:
                « … Охотск. 1972…
                … Мурманск. 1981…
                … Кушка. 1985…»

                Стол совсем молод.
                Но синие, красные, зелёные, чёрные
                Морщины надписей
                Избороздили его лицо.
                Трудно остаться молодым,
                Изведав столько
                Радостей и печалей,
                Ожиданий и тревог,
                Боли и счастья.

                Обычный канцелярский стол,
                Никогда не менявший прописки.
                Переговорный пункт,
                Он же  —  телеграф.
                18. 06. 1986.
 
            




                *           *          *
                Он был невесел, а она смешлива,
                Она заваривала чай неторопливо,
                Он пел про осень, про туман и дым,
                Она кружилась бабочкой над ним.
                Он бережно оглаживал гитару.
                Она ему оладьи с пылу, с жару.
                Он вяло ел и долго чаевал,
                И снова пил, и снова подливал.
                Она беспечно сыпала словами,
                А он: «Да.», «Нет.» И: «Что сегодня с вами?»
                Его всё это потихоньку злило,
                Но он молчал и улыбался мило.
                Когда он попрощался и ушёл,
                За дверью понял: «Жить-то хорошо!..»
                Она рыдала в звонкую гитару.
                Он вспоминал оладьи с пылу, с жару.

                18. 06. 1986.

















                Ингрид.
                *               *             *
                ... Сколько ласковых безделиц,
                Сколько умностей игривых.
                Разговоры!.. Боже правый!
                Как же были мы правдивы!

                Как мы лгали непритворно,
                Как мы искренне играли!
                Мы притворства не скрывали!..
                Мы давали  —  но не брали…
                18. 06. 1986.























Песня.
31. Молчание.

                Ты молчишь необъяснимо,
                Я молчу, не объясняя.
                Мы с тобою, нет, не мимы,
                Но молчать  —  случилось с нами.

                Помолчим на перепутье,
                Где дороги  —  всё пунктиром.
                Не в ладах с извечной сутью.
                Не в ладах с прекрасным миром.

                В этом мире всё не просто.
                Простота  —  удел счастливых.
                Нам молчать  —  светло и остро
                Среди будней прихотливых.

                Среди будней многословных
                Мы отпразднуем молчанье,
                Принимая благосклонно,
                То, что выпало случайно.

                Помолчим, не объясняя,
                В оправданье слов вчерашних.
                Что молчать случилось с нами  —
                Это грустно, но не страшно.

                Я молчу, не объясняя.
                Ты молчишь необъяснимо…

                19. 06. 1986.







Верлибры.
             57.              *           *           *
                …  Мои уши
                Поймали за стеной
                Соло скрипки…

                … Нелепое и пронзительное
                Желание  —
                Быть похожим
                На соло скрипки,
                Тончайшее и огромное,
                Печальное и одинокое.

                Но для этого надо
                Перестать быть
                Фортепиано и барабаном,
                Саксофоном и арфой,
                Виолончелью, трубой
                И ещё много кем и чем
                Надо перестать быть.

                Соло скрипки  —
                Тончайшее и огромное.
                Соло скрипки  —
                Печальное и одинокое,
                Впрочем, как и всякое другое
                Истинное соло.

                Одинокое веселье
                Не бывает настоящим.
                Настоящее одинокое веселье  —
                Это страшно.

                Нелепое и пронзительное
                Желание  —
                Быть похожим
                На соло скрипки,
                Печальное и одинокое,
                Тончайшее и огромное.

                22. 06. 1986.






Верлибры.
                52.          *             *            *
                Вершина  —  это прекрасно.
                Но у вершины есть гора,
                А у горы  —  основание.

                Выше вершин живут облака,
                Ещё выше  —  живут звёзды.
                Впрочем, звёзды  —
                Всего лишь основания гор.
                23. 06. 1986.
























Сонеты.
              17.             *            *           *
                Горит костёр, мой давнишний целитель,
                Мой старый друг, мой очень древний брат.
                Он учит в этой жизни меньше брать.
                Горит костёр, мой давнишний целитель.

                Как самый искренний и преданный ценитель,
                Читает  —  в пепел. Больше не собрать.
                Он позволяет только раз соврать.
                Сожжёт  — простит. Судейская элита?

                Горит костёр. Мой давнишний целитель.
                Он не позволит с прошлым порывать.
                Сочувствовать не станет и карать.
                Советов от него, увы, не ждите.

                Горит, чтобы, в конце концов, сгорать,
                Мой старый друг, мой очень древний брат.

                23. 06. 1986.













Песня.
                32.            *         *        *
               Друзей  —  не соберёшь, любимых  —  не вернёшь.
               Жить  —  это очень солоно и горько.
               В прошедшее лицо никак не обернёшь,
               Всё то, что было  —  было, но и только.

                И только-то, что грустно невпопад.
                И только-то, что слишком одиноко.
                И рад, как-будто в том бесценный клад,
                Вздыхать непредсказуемо глубоко.

               Но где-то есть друзья, любимые  —  живут.
               Жить  —  это очень радостно и терпко.
               И пусть наверняка меня нигде не ждут,
               Но если ждут, то ждут до боли крепко.

                И пусть, наверняка, я жил не так.
                И пусть, наверняка, живу неверно.
                Но каждый верный и неверный шаг  —
                Он ведь до смерти будет самым первым.

              Друзей  —  не соберёшь, любимых  —  не вернёшь.
              Жить  —  это очень хлопотно и сложно.
              Понятно не всегда  —  даёшь или берёшь,
              Сегодня  —  ложно, завтра  —  непреложно…

                Понятно не всегда и не для всех.
                Понятно завтра, но уже не надо.
                На свете всё способно вызвать смех.
                За все ошибки  —  высшая награда?
                23. 06. 1986.








                А. Тариченко.
Верлибры.
                53.           *            *           *
                Я чувствую себя
                Молодым, полным сил
                Мамонтом.

                Мамонтом
                Среди современных мод,
                Среди современного жаргона,
                И мата
                Из нерасцветших девчоночьих уст,
                Среди чисто физиологических разговоров
                Молодых женщин
                И чисто алкогольных разговоров
                Молодых мужчин.
                Золотыми кажутся
                Не раз осмеянные
                Мужские разговоры
                «О женщинах, политике и футболе».

                Я чувствую себя
                Мамонтом
                Среди материального бума:
                От высокохудожественного антиквариата,
                До вездесущей и разнообразной
                Материальной заинтересованности.

                Я чувствую себя
                Мамонтом
                Среди высококачественной
                Мелкотемно-рисовательной прозы,
                И не менее высококачественной
                Однообразно-бездушной поэзии.

                Мамонтов иногда показывают
                По телевизору,
                Их можно встретить
                На улице,
                Одиноких, а то и семейных,
                С мамонтятами.
                Махни хоботом  —  он ответит.
                Милые мамонты,
                Объединяйтесь!

                Я чувствую себя
                Молодым, полным сил,
                Мамонтом.
                Я  —  мамонт.
                Кому требуются мамонты?

                24. 06. 1986.































Верлибры.
                54.        *             *            *
                Поднимаюсь по лестнице.
                Мои шаги  — её сердце.
                Остановлюсь  —  она умрёт?
                За сутки
                Лестница проживает
                Несколько сот жизней.
                В часы-пик
                У лестницы появляется
                Сразу несколько сердец.
                Как у дождевого червя.
                Хорошо быть
                Дождевым червем.
                Да! А что?
                Никогда не будешь одиноким.
                24. 06. 1986.


















                *          *         *
                О чём, печальна и тонка,
                Твоя медлительная песня?
                Аккордеон поёт в руках
                О чём? Так терпко, сухо, пресно?

                Молитва? Стон? Восточный джаз?
                И снова, длинно и печально
                Гортань и пальцы в сотый раз
                Вернутся к теме изначальной.

                Не понимаю языка,
                И не поклонник колорита,
                Но чем, печальна и тонка,
                В меня мелодия открыта.

                Аккордеон. И в нём  —  восток.
                В который раз непостижимо.
                И голос. Где его исток?
                В горах, где эхом правят джины?

                И колокольчик, и пастух,
                Ручей, и иволга, и звёзды,
                И город, каменный на слух,
                И всё, о чём светло, но поздно.

                О чём, печальна и тонка,
                Твоя медлительная песня?...
                24. 06. 1986.










                А. П. Чопсиеву.
                *        *       *
                Зачем он приехал?
                … Синий забор.
                Овчарка не лает,
                Похоже  —  узнала.
                … Окна.
                Что там, за спокойствием штор?
                «Мы будем несчастливы,» —
                Так и сказала.

                Зачем он приехал?
                Зайти? Нет, излишне.
                Тревожить не надо,
                Ведь всё решено.
                Мимо. Спокойнее шаг.
                Да, чуть тише.
                Он будет несчастлив,
                Как ей  —  не дано.

                Зачем он приехал?
                Чтоб плакать от боли?
                И слёзы сушить
                На горячем ветру?
                А, что? В самом деле,
                Не знал он дотоле,
                Как едут  —  за болью.
                Не знал…
                25. 06. 1986.













Джазовая импровизация.
            4.                *         *        *
Взор исполнен озаренья.
Зорких пальцев зыбкий мир.
В море звуков  —  зыбкий парус.
Волн разорванный узор.

Силуэт летящей чайки
В лёгком сполохе бровей.
Неслучайное лучится.
Чары в плачущих очах.

Тонкорукая музыка.
Тонкопалая звезда.
Палых звуков хрупкий ворох.
Дальних звонов долгий слух.

Треплет ветер. Кто он? Третий?
Весть тревожная дождит.
Ожиданье. Шёпот встречи.
Две улыбки  —  два луча.

                25. 06. 1986.














                *           *          *
                Вы давно ели
                Домашние пирожные?
                Я не ел  —  сто лет.
                Вчера меня угостили
                Домашними пирожными.
                Хм! О, как я был ими согрет.
                Они лежали на столе
                В белоснежной ресторанной салфетке,
                И это было очень похоже
                На японскую вишнёвую ветку.
                Вечером зашёл приятель,
                Шевельнул ноздрями:
                —  Кто Вас снабжает, сэр?
                Мы пили чай
                С домашними пирожными,
                А не с печеньем и сухарями,
                И вежливо обращались друг к другу:
                —  Сэр,  …
                Утром в комнате
                Нестерпимо пахло
                Домашними пирожными.
                Я выкурил сигарету.
                И вылил после бритья
                Одеколона больше положенного.

                25. 06. 1986.




















                *           *          *
                Дорога! Нет, не дальняя совсем.
                Но сердце прыгает зверёнышем: «Дорога!..»            
                Наверное, любимая из тем.
                Дорога…  Как тут дорого и много.
                26. 06. 1986.


























                N * * *
Сонеты.
                18.       *         *        *
                Я у Вас украл немного счастья.
                И увёз с собой немного Вас.
                По чуть-чуть речного цвета глаз,
                Как у Вас и годовалой Насти.

                Я украл погоду без ненастья,
                Плёс и Дона ласковую власть,
                Лодку, в первый раз на вёслах Вас,
                Настин плач и запах Вашей Насти.

                Я у Вас украл немного счастья
                И увёз с собой немного Вас.
                Но поверьте, я не прозапас  —
                Может быть, из зависти, отчасти.

                Да хранит Всевышний от напастей
                Вас и Вашу крохотную Настю.

                03. 07 . 1986.












Песня.
            33.                *          *         *
               …  Ну, так спой мне весёлую песню.
               Я от грустных чертовски устал.
               Чтобы не было песни чудесней.
               Чтобы с вербами пел краснотал.

                Ах, песня, песня чудная,
                Про всё и про любовь!
                Оставим лица умные
                И думы многодумные!
                Ах, песня, песня чудная,
                Про всё и про любовь!..

               Спой про всех соловьёв на рассвете,
               Про костры и цыганскую боль,
               Спой о самой любимой на свете,
               И про чайку давай, и прибой.

                Ах, песня, песня чудная,
                Про всё и про любовь!
                Оставим лица умные
                И думы многодумные!
                Ах, песня, песня чудная,
                Про всё и про любовь.

                Спой весёлую песню о счастье,
                Спой весёлую песню о нас.
                Так нам весело было нечасто,
                Чтобы слёзы катились из глаз.

                Ах, песня, песня чудная,
                Про всё и про любовь!
                Оставим лица умные
                И думы многодумные!
                Ах, песня, песня чудная,
                Про всё и про любовь!..

                04. 07. 1986.










                *           *           *
                Предчувствие неведомой развязки,
                Тоска, отчаянье и злейшая хандра.
                Предчувствие. И жажда верить в сказки.
                Спасительная жажда до утра.
                07. 07. 1986.




























Песня.
                34.          *          *        *
                Когда-нибудь научимся любить,
                Когда-нибудь научимся прощаться,
                Когда-нибудь, прощая и прощаясь,
                Научимся вовек не возвращаться.
                Когда-нибудь научимся и мы.

                Научимся обиды забывать,
                Научимся хорошего не помнить,
                И, многократ забыв —  и всё же помня,
                Желаний прихотливых не исполнить
                Научимся когда-нибудь и мы.


                Когда-нибудь научимся не ждать,
                Когда-нибудь научимся не верить,
                И в сотый раз, и веря  —  и не веря,
                Не ждать знакомой поступи за дверью
                Когда-нибудь научимся и мы.

                Научимся бежать не наугад,
                Научимся умело оставаться,
                И видеть всё  —  и всё же оставаясь,
                Не биться лбом о душу, может статься,
                Когда-нибудь научимся и мы.

                08. 07. 1986.









                Ингрид.
                *              *             *
                Подрамник в стареньком мольберте,
                Девчушка пишет Ваш портрет.
                Её дыханьем холст согрет,
                Старается. И Вы ей   —  верьте.

                Она Вам дарит больше глаз.
                В их синеве  не Ваша ласка  —
                Её, девчушки этой сказка
                Про то, что где-то любят Вас.

                Девчушка пишет Ваши руки,
                Как-будто пишет тихий звук,
                И проверяет их на слух…
                И всё же  —  руки пишут руки.

                Игру лица, смущенье губ,
                Плеч нерассказанную убыль,
                А шею —  горделиво-грубой.
                Что спрятав под смущенье губ?

                Подрамник в стареньком мольберте,
                Девчушка пишет Ваш портрет
                Со слов моих. И мне  —  не верит.
                А в пачке мало сигарет.

                09. 07. 1986.










                *        *       *
                …  Кафе.
                —  Два кофе. Пачку «Веги».
                Глоток  —  затяжка. Слаще неги
                Сейчас и нету на земле.
                Две дамы чтут «пломбир» с клубникой.
                А вон, головушка поникла,
                И чертит ложкой по желе.

                Вот входит девушка с цветами.
                И, полно, под её ногами
                Не кафельный щербатый пол!
                О, как же смотрит, как же смотрит,
                Со спутником её не споря,
                Мужской неговорящий пол!

                Две дамы свой «пломбир» доели.
                Ну, это уж совсем не дело  —
                Слезами растворять желе!
                Базарчик здесь неподалёку.
                Пусть думы гложут подоплёку,
                Но мы-то  —  люди, на земле?

                —  Вот эти три.
                Трояк? Всего лишь.
                Кому ты всё же благоволишь?
                Себе? Ну, а хотя и так!
                Желе вишнёвое. Три розы.
                Два тающих в слезах мороза:
                —  Спасибо…

                09. 07. 1986.






                Вал. Вал.
Песня.
               35.                *       *      *
               Не гадай мне, цыганка, не надо  —
               Были б деньги, я сам бы всё знал.
               Впрочем, деньги, конечно  —  бравада.
               И без них я счастливым бывал.

                Да что бы там ни выпало, а доля неплохая!
                Всегда ли нам искать, чтобы найти?
                «Электропоезд до станции Лихая
                Отправляется с четвёртого пути!»

              Сокурильщики в тамбуре тесном
              Очень ценно со мной помолчат.
              А в вагоне услышу я песню
              Про каких-нибудь местных девчат.

                Про что бы там ни пелось, а песня неплохая.
                Всегда ли нам искать, чтобы найти?
                «Электропоезд до станции  Лихая
                Отправляется с четвёртого пути!»

               Промелькнут за окном остановки,
               Ветер в форточку выбросит сплин.
               Я сойду на своей остановке.
               При своих остаюсь. И один.

                А, что бы там ни сталось, а доля неплохая!
                Всегда ли нам искать, чтобы найти?
                «Электропоезд до станции Лихая
                Отправляется с четвёртого пути!»

                09. 07. 1986.
               
         
               







               
 
      
                *          *          *
                …  Эх, была, да не была!
                А была ли, сам не знаю.
                А вокруг листва резная,
                Щебет весел, синь сквозная  —
                Всё такие вот дела.
                Эх!  —  была! Нет  —  не была…
                10. 07. 1986.




























Сонеты.
                19.         *            *           *
                Нет ничего страшнее в этом мире
                Безверия, живущего в душе.
                Как кошке, веровать в одних мышей  —
                Нельзя, нелепо, больно в этом мире.

                Нельзя. Весь мир разбился на пунктиры
                Зеркально-металлических клише.
                Клише, похожие на свеженьких лещей,
                Холодные, как дух пустой квартиры.

                Пустую душу выставили в тире.
                Попали. И не жалко было шей
                Смотреть, как среди прочих всех вещей,
                Душа  —  пустая!  —  вроде стала шире!..

                Нас нужно бить наотмашь по душе,
                Чтоб верили мы не в одних мышей.

                15. 07. 1986.















                Е. Ш – ой.
                *     *     *
                Поэзия  —  философия искусства.
                Всё остальное в поэзии  —
                ремесло.
                Без ремесла
                не бывает искусства,
                Но в чём философия
                Искусства соединения слов?
                17. 07. 1986.






                Г. А. К – ну.
                *            *           *
                Отыскать родственную душу
                Под непритязательной обложкой
                Гораздо проще,
                Чем в великолепном переплёте.
                И то, что стоимость первой
                От второго
                Составляет совсем немножко  — 
                Это правильно.
                Ведь за деньги
                Вы понимания и родственности
                Не найдёте.
                18. 07 1986.







Верлибры.
              55.              *           *          *
                Вместо раздражающих глаз
                Убогих шахтёрских халуп
                Почти в центре города  —
                Вырастают многоэтажные кварталы.
                Прекрасно!

                В убогости этих халуп  —
                Нет архитектуры.
                В них
                Вековая голытьба
                Нынче богатого шахтёрского края,
                Послевоенная безотцовщина,
                Украинский борщ
                Со священным комбижиром,
                Чуни
                Из автомобильных камер,
                Военнопленный немец,
                Несущий русскую девчонку
                На закорках
                Через непролазную грязь
                Нынче широкого проспекта.
                В них
                Молодость сорокалетних старух
                И зрелость
                Двенадцатилетних пацанов.
                В них…

               Всего этого
               Не было при мне.
               И я бы не очень верил рассказам,
               Если бы не убогие шахтёрские халупы
               В самом центре города.
               Для моих детей
               Это будет  —  сказкой.
               В лучшем случае  —  легендой.

               Архитекторы!
               Оставьте рядом с центром города
               Квартал
               Убогих шахтёрских халуп,
               В которых нет
               Архитектуры.
                18. 07. 1986.


































Верлибры.
                56.           *            *           *
                В считанные часы
                Остался лежать
                В Известковой балке под Сталинградом
                N-ской полк,
                Где служил мой дед.
                В Андижан, к эвакуированной жене
                Ушла похоронка.

                Дед остался жив  —
                Получил тяжёлое ранение
                В боевой операции накануне.
                Представление к высокой награде
                Перестало существовать
                Вместе со штабом
                И командованием полка.
                Полка просто не стало.
                Лишь двое тяжелораненых
                В госпитале за Волгой,
                Отличившихся накануне.

                Несколько раз
                Дед был в Сталинграде,
                Но не нашёл
                Своей фамилии
                На стенах Пантеона.
                Но «похоронка»  —  была.

                Другой дед  —  пропал безвести…

                Я тоже был в Волгограде.
                И тоже не нашёл
                На стенах Пантеона
                Фамилию деда.
                Но «похоронка»  —  была…

                Теперь я знаю,
                Почему дед
                Не смог найти себя на стенах Пантеона.
                Туман
                Застилает
                Глаза…
                18. 07. 1986.


































Верлибры.
                57.       *           *          *
                Во французском фильме
                Не было секса.
                Во французском фильме
                Не было погонь.
                Во французском фильме
                Не было драк.
                Не блистали туалеты,
                Не покоряли мужчины,
                Не обвораживали женщины.
                К середине картины
                Зал почти опустел.

                Я шёл на французское кино  —
                Отдохнуть.
                И устал.
                От педагогики
                И дыма сигарет героини  —
                Учительницы литературы.

                Я шёл увидеть
                Другую жизнь.
                Увидел  —
                Нашу.
                Оттенки?
                Вот именно, только оттенки.

                Дело не в том,
                Что люди одинаковы  —
                Это само собой.
                Я устал  —
                От французских проблем
                Французского фильма!
                Когда же искусство
                Перестанет утомлять
                Мозги
                И подымется
                К душе?
                Душа  —  неутомима.
                Но как много сил нужно,
                Чтобы к ней подняться.
                Их так редко
                Хватает.
                18. 07. 1986.





































                *       *       *
                Заварим-ка чайку, и побеседуем.
                Напиток древний нам не даст соврать.
                Мы слишком часто в нашей жизни сетуем,
                А жизнь  —  ведь это бой, а не парад.

                Ведь все мы  —  люди. Люди  —  ошибаются.
                Банально? Да. Но вечно, чёрт возьми.
                И тем, кто чаще прочих улыбается,
                Намного легче обитать с людьми.

                Прощать и ждать. И верить. И надеяться.
                И, через все превратности  —  любить.
                То, что содеем  —  то да и содеется.
                Да. Не всегда. Но нам не быть, а жить.

                Да. Мы  —  живём. И шарик наш всё вертится.
                Живём не как-то, а живём  —  с людьми.
                Нам слишком часто ни во что не верится?
                Но мы ведь  —  люди. Люди! Чёрт, возьми!..

                19. 07. 1986.



















                *            *           *
                …  Н-да. Мы живём.
                И слава Богу, что.
                …  Жизнь не всегда
                Примерна и послушна.
                Себя  —  не потерял.
                Сокровищ  —  не нашёл.
                И многое  —  бессмысленно, наружно.
                Но мы живём.
                И слава Богу, что?...
                19. 07. 1986.


























Верлибры.
                58.          *         *        *
                Воробей
                Пьёт кефир.
                Из разбитой бутылки
                Возле урны.

                Воробей стар,
                Сед,
                Угрюм,
                С единственным пером в хвосте.

                Стайка сородичей
                Пасётся тут же.
                Кефиром
                Никто не интересуется.
                Воробей  —  первопроходец?
                Или у него
                Больной желудок?
                19. 07. 1986.
















Джазовая импровизация.
              5.                *            *           *
Фортепиано тягучий ром.
Синкопированная память.
Приближается издали гром.
…  Старый дом.
Я хватаю ртом
Воздух приторный, воздух-пламя…

Дом скрипит на тугом ветру,
На горячем ветру вздыхает,
И зелёному ропщет костру,
Что сжигает его сестру,
Иву тихую на ветру…
Гром всё близится, не стихает.

Не грачи кричат  —  вороньё.
Чертит ласточка  —  по дороге.
Наше сладенькое враньё
Ветер скомкает и сорвёт!
…  Кто там тихо поёт
На вконец разбитом пороге?

Фортепиано тягучий ром.
Синкопированная память.
Вот и ливнем по крыше гром!
Старый дом…
Я хватаю ртом
Струи тёплые…  Чья же память?
                19. 07. 1986.
















                *          *          *
                Фонари в листве. Цикады. Блеск асфальтовый.
                На востоке  —  рыжая Луна.
                Кошка одноглазая бездомная
                В ночь июльскую взошла на небосвод.

                Чёрная, с подпалинами синими,
                Тёплая, чужая и моя.
                Лапой шевеля когтисто-ласковой,
                Моё сердце пробует всерьёз.
                21. 07. 1986.




















Верлибры.
                59.         *            *           *
                Сегодня я стал
                Привидением
                Для двоих  влюблённых,
                Шедших мимо
                Старого заброшенного кладбища.
                Моя белая рубашка
                Среди крестов
                Испугала их
                Совсем ранним вечером,
                Почти днём.

                Обвалившиеся
                Каменные памятники,
                Проржавленные
                Железные,
                Гнилые деревянные,
                Неузнаваемые лица с фото,
                Нечитаемые надписи,
                Неувядающие цветы
                Из вощёной бумаги
                И фольги.

                Множество холмиков
                Почти сравнялось с землёй.
                Наступишь  —
                Ударит током.

                Знаменитый профессор  —
                И раб Божий,
                Мальчишка послевоенного призыва  —
                И ровесник Плеханова.
                Отец  —  и сын.
                Мать  —  и дочь.
                Трёхлетнее дитя.
                На всём кладбище  —
                Две ухоженные могилы.
                Последним погребениям
                Не больше двадцати пяти лет.

                В нескольких шагах
                От кладбища  —
                Свежее кострище
                Большого пионерского костра.
                И прозеленевший  фундамент ограды
                Парка,
                Благоухавшего в начале века.

                Серое привидение метнулось
                В кустах! —
                Притаившийся заяц
                Задал стрекача.
                Заяц времени
                Умчался прочь.
                21. 07. 1986.






















Студгородок.
                2.             *      *     *
                Профессора играют в домино.
                Презрев телепрограммы и кино,
                Семейный быт и доброе вино,
                Профессора играют в домино.

                Они и в домино  —  профессора.
                Традиция не вечна, но стара.
                За столиком в окраине двора  —
                Они и в домино профессора.

                В игре особый вкус и колорит.
                N* всё о вдохновенье говорит,
                А K* судьбу-изменницу корит.
                В игре особый вкус и колорит.

                «Дуплится» биохимик, он  —  артист!
                С горстями полными угрюм экономист.
                Атлет-философ молод, голосист,
                Но с биохимиком не тянет, тот  —  артист.

                С апреля и почти до ноября
                Тут длится доминошная пора.
                Дымит ежевечерняя игра
                С апреля и почти до ноября.

                Тут генетический рассматривают код,
                И то, что рыбу спёр соседский кот,
                И что материально стал народ
                Куда богаче, но не в этом  —  код.

                О спичках говорят и языках,
                Об именах, потерянных в веках…
                Не потому, что с камнями в руках,
                Случается  —  на разных языках.

                Не каждый разделяет их азарт,
                И шахмат есть поклонники, и нард,
                Семья, и то, что в ней, и многократ
                Не каждого пускает в их азарт.

                Играют в домино профессора.
                Традиция не вечна, но стара.
                За столиком в окраине двора
                Они и в домино  —  профессора.

                22. 07. 1986.



































                *           *           *
                Почему так тянет на кладбище?
                Меж могил душа упорно ищет
                Для себя какой духовной пищи?

                Память, время, судьбы…  Гомон птичий.
                Смех вблизи, такой земной, девичий.
                Память, время, судьбы…  Гомон птичий?

                22. 07. 1986.





























Верлибры.
                60.          *          *         *
                Пара влюблённых птиц
                Сидит на перилах.
                Он курит.
                Она ест мороженое.

                Пара влюблённых птиц
                Сидит на перилах.
                Крыло в крыло.
                Их щебет
                Не понять никому.

                Пара влюблённых птиц
                Сидит на перилах
                И смотрит на гнездо
                Ласточки,
                Построенное в углу окна
                Человеческого
                Гнезда.

                22. 07. 1986.











Пленённая Муза.

            Я  —  сторож. Работаю под лестницей.
            Живу в общежитии. Я  —  студент.
            Конкретно-историческая Муза  —  моя пленница,
            Редко выпускаемая мной в свет.

           Впрочем, она иначе думает,
           Дескать, не она, а я  —  в плену.
           Я не перечу. Немного умного  —
           Брать на себя такую вину.

           Стрижётся коротко. Не терпит косметики.
           Носит джинсы и мужские сорочки.
           Любит жизнь целиком, а не моментами.
           Ненавидит ритуалы и дорогостоящие оболочки.

          Другие Музы, возвышенные и нежные  —
          Вальяжны и пикантны, прелестны и добры,
          Но надеяться на них   —  штука безнадежная:
          Приходят  —  и уходят, бесспорные  —  до поры.

          Муза полна сарказма и иронии.
          Видит лицо, но не редко  —  изнанку.
          Суждения  —  резки, настроение  —  неровное.
          Любит в свете  —  выходить за рамки.

          С ней тяжело, но оба  —  справляемся.
          Она  —  со мной, а я   —  с ней.
          Вместе мы редко появляемся,
          Но Музе и в одиночестве  —  не грустней.

          С пленённой Музой мы крепко связаны,
          Она не против всех прочих Муз  —
          Но именно ей их хрупкие плечи обязаны
          Тому, что несут конкретно-исторический груз.
                22. 07. 1986.


                Ингрид.
Верлибры.
                61.          *           *          *
                В чертах известной киноактрисы
                Я узнаю
                Тебя.
                Интонации
                Твоего голоса
                Я слышу  —
                В манере известной бардесы.

                Твои глаза.
                Твои руки.
                Твоя походка.
                Твои умные слова.
                Твои неприступные слёзы.
                Твои автобусы.
                Твои поезда.
                Твои песни.
                Твоя музыка.
                Твои книги.
                Все младенцы вокруг  —
                Твоя дочь.

                В пустом доме
                Моего сердца
                Бывают женщины.
                Но пустой дом
                Моего сердца
                Стоит
                В твоей стране.
                Я не имею права жить тут,
                Но мне некуда уехать:
                Ты  —  везде.
                22. – 23. 07. 1986.









Сонеты.
                20.           *          *         *
                В доме пахнет ребёнком и снедью  —
                Две святыни во веки веков
                Среди прочих земных пустяков.
                В них основа всем нашим победам.

                Этот запах знаком и неведом.
                Осязаем, хоть трогай рукой,
                Но сказать, не расскажешь, какой
                Этот запах  — ребёнка и снеди.

                Шарик тесен, и все мы  —  соседи:
                Пища  —  труд вековечный людской,
                Дети  —  общий земной непокой.

                Две заботы, достойные меди,
                Две святыни во веки веков  —
                Среди прочих земных пустяков.

                23. 07. 1986.












                И. Павленко.
Студгородок.
                3.          *              *             *
                До выпуска осталось три часа.
                Мальчишки курят, молча и весомо.
                Взъерошенные нервы причесать
                Мешает непонятная истома.

                Насилуют девчонки макияж,
                И в зеркальцах заплаканные лица.
                И с этажа порхают на этаж
                Все компетентные на этот случай лица.

                Последний день, когда они всерьёз
                Пока ещё девчонки и мальчишки.
                Ведь тушь не растворяется от слёз
                На этой синей или красной книжке.

                Последний день свободы до краёв  —
                Студенчество подобралось к финалу.
                Теперь кто в одиночку, кто вдвоём
                Пойдут вершить великое помалу.

                Девчонка, не нашедшая судьбу  —
                Не огорчайся, ведь ещё не вечер.
                Мальчишка, руки не тяни ко лбу  —
                Мир так прекрасен  —  и да будет вечен.

                Как скоро станет вам привычным «Вы».
                По имени и отчеству  —  к ответу.
                Хоть чаще: «Не до Вас» , «Вы не правы».
                Но это мелочи. Сегодня  —  не об этом.

                В последний час ты встань и оглянись  —
                Студенчество подобралось к финалу.
                Отныне молодой специалист
                Пойдёт вершить великое помалу.
                23. – 24. 07. 1986.






Откровения продавца.

                Да, да, я понимаю,
                Хочется чего-то сладкого и нежного!..
                А вот, смотрите,
                Какой сладкий и нежный абрикос.
                О, да! Эта музыка русых волос!..
                Но прошли времена русых кос.
                Да, да, конечно,
                Порой хочется истинного и прежнего!..
                Но, знаете,
                Прежнее истинно далеко не всегда.
                Да, да, с этим «ретро», ну, просто беда!..
                Да, да, я понимаю,
                Очень хочется искреннего и настоящего!..
                Все эти «хочется», знаете, очень навязчивы.
                Да, безусловно, абрикосы нельзя
                Складывать в ящики  —
                Они теряют товарный вид.
                Вот именно, как теряет индивид
                В утренней электричке
                Бодрость, брючные складки и настроение.
                Да, да, выйдет прекрасный джем,
                Но не получится  —  варенье.
                24. 07. 1986.









                Вал. Вал.
Студгородок.
                4.         *              *             *
                Репертуар меняется? Ну, что ж…
                Река судеб абы не замутилась.
                И от подошв не затупился б нож,
                Босая бы душа не оступилась.

                Ах, слава Богу, что ещё жива
                Душа для человеческих открытий,
                И «стерео» не превзошло в правах
                Гитару в коридорах общежитий.

                Не часто среди нынешних имён
                Владимира Семёновича вспомнят,
                Но бард таких недавних нам времён
                Тут многократ прочувствован и понят.

                И Муза Розенбаума в шипах
                Сольётся со студенческой гитарой  —
                С болезненной крамолой на губах,
                С голубою лирической отравой.

                И Визбор посмеётся в унисон
                Сегодняшним раскованным улыбкам.
                И Дольский пропоёт осенний сон
                Алёнушкам про Петербург и блики.

                И прозвучит, печальна и тиха,
                Всегда для всех, для каждого  —  нежданно,
                Симфония для духа и стиха…
                То Муравей Великий  —  Окуджава.

                Репертуар меняется. Ну, что ж,
                Не всё осталось, но не всё забылось.
                И от подошв не затупился нож,
                Душа по лезвию идёт, не оступилась.
                24. 07. 1986.


Песня.
                36.            “Цыганочка”.

                Как в июле выпал снег,
                Знойный, переливчатый.
                По душе гуляет смех,
                Страсть как половинчатый.
                Эх, раз, ещё раз,
                Страсть как половинчатый.

                Не меня ли холода
                Занедужить пробуют?
                Стало душу закладать
                Жаркими сугробами.
                Эх, раз, ещё раз,
                Жаркими сугробами.

                Подарило лето мне
                Зиму неплакучую.
                Замерзают слёзы в ней
                В тишину колючую.
                Эх, раз, ещё раз,
                В тишину колючую.

                Замирают крики там
                Да в парок над чайником.
                А по льду да к трём китам,
                К трём китам  —  печальникам.
                Эх, раз, да ещё раз,
                К трём китам  —  печальникам.

                Что печалитесь, киты?
                Что, земля  —  тяжёлая?
                А в июль она, киты,
                Снегом обожжённая.
                Эх, раз, да ещё раз,
                Снегом обожжённая.

                Как в июле выпал снег,
                Знойный, переливчатый.
                По душе гуляет смех,
                Страсть как половинчатый.
                Эх, раз, да ещё раз,
                Страсть как половинчатый…
               
                24. – 25. 07. 1986.
               
       
               
               
    
   

 

 
               
               
   


   
               
 
      
               
               
   
   
               
             
               
   
               

   
               




Сонеты.
               21.           *             *            *
                Виноватых искать не приходится.
                Виноватые —  вот они, здесь.
                Лент душевная, чёрная спесь.
                Как они, между тем, хорохорятся.

                Хватит, милые, злиться и хмуриться.
                Да была бы предложена честь.
                Кроме вас в сердце что-то, да есть.
                Кроме вас что-то в нём, да находится.

                Вам бы чёрный надраивать блеск
                И менять треволненья на плеск,
                От гордыни изысканной горбиться.

                Быть не может, чтоб я вышел весь.
                Ваша слишком елейная лесть  —
                Надоела. И ждать не приходится.

                25. 07. 1986.












                Н. В. М – ову.
Верлибры.
                62.           *           *          *
                Бывает очень тяжело
                Узнавать себя.
                Разве я мог
                Подозревать в себе
                Брезгливость
                К обилию медикаментов в доме
                Пожилого больного приятеля?
                К обшарпанной мебели,
                К отставшему кафелю,
                К прожелтелым белилам
                Дверей и подоконников?
                Разве я мог
                Подозревать в себе
                Брезгливость
                К диетическому супчику,
                К холостяцкому неуюту.
                К тяжёлой неблагодарной судьбе,
                К мучениям болезни?

                Какая же я сволочь,
                Оказывается.

                В нашей с мамой квартире
                Можно увидеть лекарства
                В двух-трёх отнюдь не укромных местах.
                Мама больна.
                Кое-где  —  голые лампочки.
                На кухне  — синие «заборные» панели.
                Мой «кабинет», два на два,
                Отделён от комнаты
                Спичечным коробком шифоньера.
                Задняя фанерная стенка
                Не полностью завешана
                Моими эскизами.
                Никакого намёка
                На культ пищи:
                Борщ из алюминиевой миски  —
                Привычное дело.
                Не то, что бы мы привыкли
                К боли,
                К неуюту…

                Хотя…
                Привыкли.
                Неужели у моих приятелей
                И друзей
                Среднего достатка и выше  —
                Такая же брезгливость
                К моему быту?
                И не быту?
                Остаётся утешительное:
                Познание себя  —
                Не всегда познание других.

                Бывает очень тяжело
                Узнавать себя.
                Разве я мог подозревать в себе
                Брезгливость
                К обилию хрусталя, ковров,
                К обилию антиквариата,
                К значительной красивости библиотек,
                К модерну радиоаппаратуры?
                Разве я мог подозревать в себе
                Брезгливость
                К внешнему этикету,
                У изысканности туалетов,
                К спортивно-розовому здоровью,
                К респектабельной удачности,
                К преданному чадолюбию?

                Нет. Это не сволочь.
                Это иначе.
                Как бывает тяжело
                Узнавать себя.

                В трёхкомнатной квартире
                Более чем обеспеченного профессора  —
                Два стула.
                К обеденно-рабочему столу
                Приставляются табуретки из кухни.
                Они с женой не пренебрегают бытом  —
                Им
                Недосуг
                Пренебрегать.

                Спасибо, профессор!
                Спасибо!..
                25. – 26. 07. 1986.
































Сонеты.
22. Обрывки мыслей.
                Игрушка дорога, но сломана.
                «Неон» не греет, но горит.
                Не Демокрит, но говорит.
                Хоть сладко ели, да не солоно.

                Не примадонной, но исполнено.
                Стол не изыскан, но накрыт.
                Не одарён, но всё дарит.
                Хоть не смертельно, но рискованно.

                Над чашкой чайною  —  парит,
                И чайка над морем  —  парит.
                От безусловного  —  к условному.

                Нам сердце правду говорит,
                А знать не знает, что творит.
                И сладко там же, где и солоно.

                29. 07. 1986.
















Из шолоховских песен.
6. Приезд.
                —  Тормозни у светофора. Я сойду.
 
                И по Октябрьской медленно пойду.
                Неверному асфальтовому льду
                Поклоны простодушные кладу.

                Тут всё не так  —  и так же, как всегда.
                Течёт артезианская вода
                По расписанию. И вместе с ней года.
                Размеренно. Прерывисто. Куда?

                Заметнее стареют тополя.
                А с этажей  —  вокруг поля, поля.
                От терриконов сгорбилась земля.
                Но ей без нас, детей своих, нельзя.

                Хорошие, плохие, но свои.
                Всё чаще уверения в любви.
                Всё больше портим матушке крови.
                Но мы для матери, пока жива, свои.

                А мама как обрадовалась мне!
                И видела вчера меня во сне!..
                И глаз её заплаканных на дне,
                Как у земли, боль  —  по моей вине.

                29. 07. 1986.







Верлибры.
                63.       *           *          *
                Почему доится корова?
                Чтобы вырастить телёнка.
                Ему надо совсем немного.
                Почему пчела даёт мёд?
                Чтобы выжить в холода.
                Почему пшеница питает колос?
                Чтобы весной
                Выросли из зародышей зерна её
                Дети.

                Производство
                Молока,
                Мяса,
                Мёда,
                Хлеба  —
                Это труд
                Природы.
                Бессознательный, физиологический
                Труд
                Плюс рабство и угнетение.

                Человек возник из труда.
                Научился использовать труд чужой.
                И вкладывая в чужой
                Такой тяжёлый свой  —
                Начал многое забывать.

                Народы примитивные
                Животных обожествляют.
                Народы развитые
                Переводят на промышленную основу.

                Каннибалы съели
                Неандертальцев, синантропов,
                И ещё много кого,
                Частью ассимилировав.
                К сожалению,
                Корову нельзя ассимилировать.
                Но можно доить
                И рубить в котлеты.

                Тысячи лет
                Вырастал человек
                Из каннибализма   —  в любовь к ближнему.
                Сколько тысяч лет
                Эгоизм и забывчивость человека
                К природе
                Будут вырастать
                В сыновнюю любовь?
                29. 07. 1986.































Сонеты.
                23.    Вчитываясь в Платона.
                Рядом с мудростью  —  все мы мудры.
                Рядом с совестью  —  совести ищем.
                Рядом с истинным даром —  мы пишем.
                Время мчится  — и мы. До поры.

                Но, однако, уйдя от игры,
                Мы со счастием рядом  —  так нищи.
                Рядом с голодом  —  чествуем пищу.
                И жильё  —  открывая миры.

                Даже рядом с  живым пепелищем
                Красота не покажется лишней.
                Помня зло, мы быстрее добры.

                Не спеши, возвращаясь в жилище,
                Сбросить иго духовных величий:
                Рядом с мудростью  —  все мы мудры.

                28. 07. 1986.




















                *        *       *
                Жук-светляк на ладони  —
                Немалое чудо.
                То звезда под сиренью
                Взошла, и оттуда
                Я принёс её людям:

                —  Смотрите: звезда!..

                И девчонка звезду
                Посадила в причёску,
                А мальчишка ревниво:

                —  Я их много найду!

                29. 07. 1986.


















Песня.
                37.           *          *         *
                Вот и дожди. Счастливая пора.
                В дожди мне одиночество не страшно.
                По лужам шастает босая детвора.
                А всё моё  — так скучно и не важно.

                У дворников прибавилось забот:
                В конце июля робки листопады,
                Но по утрам уж кое-где народ
                Шуршит —  кому беда, кому отрада.

                На огороде кто-то палит сор.
                Но горечи ещё в дыму немного.
                Дым  —  это мой задумчивый простор.
                Дым  —  это дом и дальняя дорога.

                Уже коснулась моего лица
                Летящая по ветру паутина,
                И что-то от прозревшего слепца
                В меня привычная повеяла картина.

                В зелёных кронах иволги поют.
                До осени так далеко  —  и близко.
                Июль кончается. Арбузы продают.
                Но петь об осени нельзя без доли риска.

                29. – 39. 07. 1986.













                Ингрид.
                *        *       *
                В милой шутке немало печали.
                По-кошачьи друг другу кричали
                Мы с тобой. Иногда отвечало
                Нам в кустах удивлённо зверьё.
                В криках-откликах парка ночного
                Слишком много сокрыто иного.
                В «мя-у» кошкиных снова и снова
                Мне всё слышится «мя-у» твоё.

                Разговор человечий и птичий
                День смешал за окном, электрички
                Затевают с авто переклички.
                Вдруг  —  знакомый призыв за окном!
                Ты хотеть этой встречи не можешь,
                И, напротив, обратного молишь.
                Да, в окно я не выгляну больше,
                Только вздрогну под крик всё равно.

                29. – 30. 07. 1986.




















                *               *              *
                О! Этот шорох утренней метлы!
                И розовые блики по асфальту!
                В кафе роса упала на столы.
                Воздушны и светлы
                Все утренние платья.

                О! этот шорох утренней метлы!
                О, древний труд, ценимый выше злата!
                Пусть вместе с мусором
                Столь многие хулы
                И многие хвалы
                Да подберёт лопата.

                30. 07. 1986.

















                Вал. Вал.
Песня.
                38.           *       *      *
                Где ты, время святых эпистолий:
                Двое в кухне гоняют чаи,
                Вред здоровью несут алкоголем,
                Всякий спор доводя до ничьи.

                Где ты, время бесед до рассвета,
                Песен, что из души  —  для души,
                И вопросов, где кроме ответа,
                Есть и то, что вовек не решить.

                Где ты, время гитары извечной,
                Окуджавы, бесспорных «Битлов»
                И Высоцкий. И Моцарт. И свечи
                Нашей юности древних балов.

                Где ты, время богемы домашней,
                Юнкеров, маркитанток, гульбы.
                Но гульба не была настоящей:
                Крови не было, да и пальбы.

                Юнкера под венец маркитанток
                Увели, то бишь попросту в ЗАГС.
                Инженеры в поручиках тайно
                Пребывают, и то  —  напоказ.

                Жёны милые, дети святые!
                В вас великая сила мужчин.
                Переменам причины простые,
                Но ведь выше и нету причин.

                Только жалко святых эпистолий:
                Двое в кухне гоняли чаи,
                Вред здоровью несли алкоголем,
                Всякий спор доводя  —  до ничьи.
                31. 07. 1986.




Верлибры.
                64.          *            *          *
                Шиповник цветёт
                Бледно, недолго и однообразно.
                Роза благоухает
                Всё лето
                Оттенками запахов и красок.
                Шиповник растит
                Яркие, целебные ягоды.
                Роза бесплодна.

                Плоды розы  —  сами розы.
                Не потому, что из них
                Варят варенье,
                Получают масло,
                И мало ли что ещё.
                Каждый плодоносит по-своему.
                Один  —  целебной ягодой.
                Другой  — розовым лепестком.
                Нужнее то, что нужнее.
                Но до этого мало дела
                Цветам.
                31. 07. 1986.






















Верлибры.
                65.         *           *          *
                На молодых парковых елях
                Появились первые шишки.
                Ели готовятся стать
                Мамами.
                Молодые и стройные
                Зелёные и голубые
                Мамы.
                31. 07. 1986.
























Орех.

                Душа ль ореха тонкокожа,
                Иль это тонкая кора
                На кожу женщины похожа?

                Зелёных долоней-ладоней
                Привет прохладен и непрост.
                В прозрачной кроне синь бездонна.

                Спокойны думы под орехом.
                Орех талантлив, не спеша.
                Прохладен к суетным успехам.

                Как часто ординарность ели
                Спешим раскрасить под орех.
                А получается  —  разделать.

                Плоды ореха пахнут йодом,
                Как руки старой медсестры.
                Кого он лечит год за годом?

                03. 08. 1986.













Верлибры.
                66.            *           *          *
                Если собаку
                Не гладить по позвоночнику,
                Она тоскует и болеет.
                Ребёнок,
                Лишённый любви,
                Вырастает в кретина-эгоиста.
                Каждому существу
                Природой определена мера
                Поглаживаний по позвоночнику.

                Талант в собаке
                Вырастает из истинной любви
                Хозяина, и  —
                Из желания быть любимой.
                Поэт в человеке
                Вырастает из желания любить.
                Человеку надо мало,
                Но всегда больше, чем есть.

                Если поэта
                Не гладить по позвоночнику,
                Он тоскует и болеет,
                Обвиняя себя
                В неумении любить.
                Так оно и есть.
                Большая любовь  —
                Это уже не любовь.
                03. – 04. 08. 1986.













Котёнок.

                Серый мальчик с большими ушами,
                Худоба, и осмысленный взгляд.
                Он в сиротстве не стал попрошайкой.
                Клянчить пищу  —  наука стократ?

                Да, для нищенства надобна милость,
                Подаяние  —  чтобы просить.
                У мальчишки душа надломилась,
                Но за милостыню  —  не простит.

                В неделимом беспомощном страхе
                Он забыл, как играют с хвостом.
                Невесомым осыпалось прахом
                Детство, с матерью и молоком.

                Одиночества тёмная сила  —
                Самый жуткий мальчишеский страх.
                Колбаса ли моя осветила
                Этот жёлтый обиженный мрак?

                03. – 04. 08. 1986.











                Е. П. Н.
Песня.
                39.           *        *       *
                Осталось мало  —
                Остались крохи.
                Увы, осталось  —
                Извлечь уроки.

                Осталось помнить,
                А помним всяко.
                Кто нас прогонит,
                Тот не иссякнет?

                Осталось слышать,
                Как сердце ноет.
                Ну, что ты! Тише!
                Ведь так не ново.

                Всё, что приходит,
                Приходит к сроку.
                Да мало в холод
                Для бедных проку.

                Дзень добже, пани!
                Дзенькую, пани!
                Наш мир не может
                Без расставаний.

                Простите, пани!
                Прощайте, пани!
                Не уносите
                С собою память.

                Осталось бросить.
                Осталось кануть.
                Но рядом просят  —
                …  На шею камень!?.
                04. 08. 1986.

                Вал. Вал.
Песня.
                40.             *        *       *
                У костра вечернего,
                Среди синей темени,
                Вспомню друга верного,
                Да спою о времени.

                Время, время  —  времечко,
                Ты во всём замешано.
                Как любил я девочку —
                Как люблю я женщину!

                Нам да обижаться ли?
                Время  — спутник искренний.
                Эх, к костру прижаться бы!
                Как горяч, да с искрами!

                Как искрилось-пенилось!
                Было нам до вкуса ли?
                Милые наперсницы
                Нас не звали трусами.

                Все вы стали жёнами —
                Нашими, чужими ли —
                От детей тяжёлыми
                И так удержимыми.

                Детство наше близкое  —
                Вот оно, в колясочках.
                Ох, как схожи лицами
                С нами наши ласточки!

                Мамы наши старятся.
                Им побольше ласки бы.
                В наших бедах сварятся  —
                Торопись, вытаскивай!

                Время, время  —  времечко,
                Ты во всём замешано.
                Как любил я девочку  —
                Как люблю я женщину!

                Вспомню друга верного,
                Да спою о времени
                У костра вечернего
                Среди синей темени.

                04. 08. 1986.


































Верлибры.
                67.           *          *         *
                В искусстве мы видим то,
                Что хотим видеть?
                Восприятие
                Всегда шире
                Замысла.
                Художник всемогущ,
                Но его могущество  —
                В нас.

                Искусство  —  всегда для искусства.
                Но у искусства
                Две стороны:
                Создание  —  и восприятие.

                04. 08. 1986.


















Песня.
                41.             *         *        *
                Я кручу Вертинского,
                Ты молчишь, не каешься.
                Может быть, свыкаешься
                Быть со мной артисткою.

                Прядь кусаешь светлую —
                Строгую, безвинную.
                Роль твою завидную
                Я не переделаю.

                Как легко избавиться
                Нам с тобой от напасти.
                Только-то и наглости  —
                На прощанье здравица.

                Только что-то держится.
                Да Вертинский крутится.
                То ли сердце трудится,
                То ль бесстыдно нежится.

                Пол иглою вертимся,
                Болью жизнь озвучена.
                Песенке заученной
                Нам порой не верится.

                Может быть, свыкаешься
                Быть со мной артисткою.
                Я кручу Вертинского.
                Ты молчишь, не каешься.

                04. 08. 1986.












Эпиграмма.
3. Александру Иванову.

                Изваяние Иванова
                Мы с тобой поставим в ванную,
                Чтоб следил со всей прилежностью
                Туалетных принадлежностей
                Примененье аккуратное.
                За спасибо  —  многократное.

                04. 08. 1986.






















Письма из провинции.
           8.                *         *        *
                Домашний быт напомнил мне о Вас.
                По странному стеченью обстоятельств.
                Приезд домой, уже не в первый раз  —
                Как символ наших прежних обязательств.

                Считая трезвым разумом доход  —
                Обязаны друг другу столь немногим.
                И всё же, вспоминая этот год,
                Я всё не в силах подвести итоги.

                Да, жизнь проста. А я  —  большой чудак.
                Вы правы. Рядом с нашим серым домом
                Собрались кто купить, а кто продать —
                Мини-базар. И сколько в нём родного.

                Негромкость цен Вас сильно удивит.
                Тут продают чеснок, укроп и розы.
                И помидоры  —  яблоки любви.
                Воистину бесспорна Ваша проза.

                Я вспомнил осень. Мой приезд печальный.
                Ростов. Букет любимых Ваших роз.
                По Станиславского от рынка к Театральной
                Трамвай меня по листопаду вёз.

                Приезд домой, уже не в первый раз  —
                Как символ наших прежних обязательств.
                В моей душе так мало нынче Вас
                По странному стеченью обстоятельств.

                28. 07. – 5. 08. 1986.












                *           *          *
                Сверчок не умолкает за стеной.
                Ему утробно вторит холодильник.
                На тумбочке растикался будильник.
                И все они  —  как-будто об одном.

                Ну, что вам надо, жалкие созданья?
                Живём во времени. Известно с давних пор.
                И ваш, такой навязчивый укор
                Бессмыслен. Или это  —  наказанье?
                06. 08. 1986.



























Джазовая импровизация.
           6.                *       *      *
По клавишам разбросанные пальцы.
Паяцами. Мелькание и пляс.
В их шутовстве не глянец, а обида
На нас. В их колдовстве алмазы слёз.

Диез, бемоль  —  черна судьба у слуг.
Невольный крик из белого пространства.
Убранство звук преобразило в блеск.
И в плеске света  —  только стон невольный.

Бегут, бегут на месте в никуда.
И вместе ль, врозь, но всё равно на месте.
Беда, когда даже простить нельзя.
Но и молчать не могут эти пальцы.

                05. 08. 1986.

















Джазовая импровизация.
            7.                *          *         *
Одинокий дождь под ноги.
Зонт намок.
Водосточных труб
Жестяная шарманка.
Листья сумрачно беседуют о том,
Где у пользы верх,
А где изнанка.

Мокрых окон скрыть не может
Добрый дом.
Долгий дождь гостит.
Усталость. Но
Одиночество дождя
Впустив в окно,
Двух бродяг
И в доме вряд ли Бог простит.

Не найти двоим язык,
Не отыскать.
Одиночеств обоюдная тоска  —
Это шелест, шорох, слёзы,
но не мысль.
Это тучи, серость улиц,
Но не высь.
Одиночествам не нужно языка?
Эй!
Печальный музыкант!
Прибавь
Дождя!
                05. – 06. 08. 1986.











                *           *          *
                Месяц над полем как я одинок.
                Сверкают цикады как звёзды.
                Этих живых мне понять не дано.
                Рано. А, может быть, поздно.

                Тихий и добрый, слоится закат.
                Ему ли болтать с фонарями?
                Сыто и сонно коровы мычат,
                Общаясь с иными мирами.

                Люди  —  планеты. И холоден мир
                В жёстких полях излучений.
                Что-то от чёрных таинственных дыр
                В муке благих изречений.

                12. 08. 1986.






















                Ингрид.
Верлибры.
               68.             *          *         *
                Мокрая жаба бредёт
                По мокрой жёлтой листве тротуара.
                Я шуршу вслед за жабой.
                Скоро конец лета.

                Я шуршу за концом августа
                Из твоего последнего хорошего письма.

                Твоя дочь зачата в августе.

                Хм! Какие разные бывают августы.

                Мокрая жаба бредёт
                По мокрой жёлтой листве тротуара.
                Я шуршу вслед за жабой.

                16. 08. 1986.



















                *           *          *
                Сверчки. Фонари. Где-то жарят оладьи.
                Чай настоялся на палой листве.
                Магнитофон. Кто-то тронул гитару.
                Зыбкая память ершит тополя.

                Брёху собачьему верить не стоит:
                Воры в садах нынче стали редки.
                Сердце не лает. Болит и вздыхает
                Из средостенной своей конуры.

                16. 08. 1986.


























                *           *           *
                Ах, да!..  Инерция любви.
                Печальный бог моих инерций.
                Под синим небом, голубым,
                Под чёрным  —  никуда не деться.

                Живу у разума в плену.
                Инерций мизерная пайка
                Всё сушит голодом вину.
                Или  —  питает без утайки?

                Чем больше выдержки больной  —
                Вино вины тем драгоценней?
                Но если долго ждать вино  —
                Настанет уксус. Или цепи?

                16. 08. 1986.






















                *          *          *
                Рыжий месяц садится
                за чёрную крышу.
                Среди туч одинокая
                смотрит большая звезда.
                То ли пью тишину,
                то ли музыку вечную слышу,
                То ль, усталая самая,
                падает наземь листва.
                Путь неблизкий ещё
                до беспечных
                вершин естества.
                Захлестнула и тащит
                к звезде
                дорогая узда .

                16. 08. 1986.






















                *         *         *
                Звёзды в луже, и рядом  —  коровий шлепок.
                Смех девичий так заполночь слышен.
                Звёзды в небе, и сверхзвуковой на восток.
                Добрый ёж  —  поохотиться вышел.

                Звёздный август  —  пора заготовки кормов.
                Кукурузный банальнейший силос.
                То ли попросту пью  молоко у коров,
                То ли черпаю звёздную силу.

                От звезды до шлепка путь огромен и мал.
                Бесконечность  —  земная конечность?
                В звёздной луже я сладко до слёз понимал
                Звёзд коровьих конечную вечность.

                16. 08. 1986.





















Утренняя импровизация.

                Вот вступил петушиный хорал.
                Всё острей петушиная тема.
                Громче! Выше! Как дивно орал,
                Что оставлен соседом на племя.

                Всё мощней духовые коров.
                Свиньи пробуют тремоло скрипок.
                Всё слышнее летят из дворов
                Парафразы сарайного скрипа.

                Вразнобой вдохновенно мельчат
                «Под сурдинку» охрипшие утки.
                Саксофоны собачьи рычат.
                Лай ударных. Какие вам шутки?

                Автотракторный стройный орган
                Переходит на дымное соло
                И звучит на всю раннюю рань  —
                Созидательно и весомо.

                16. 08. 1986.

















                *           *          *
                Веронцы мы. Мы все вокруг  —  веронцы.
                Мы всех, от Дульсинеи до Альдонсы,
                В Джульетты прочим. Клеопатры солнце
                Нам жизнь даёт, но солнце вряд ли носим
                Мы в сердце, ведь оно же  —  каждый день.
                Мы отдыхаем, видя ночь и тень.

                Веронцы мы. Мы все вокруг  —  веронцы.
                Разим  Джульетт, Альдонс и Клеопатр.
                Похож на тир наш голубой театр
                В гастрольном буме вкруг большого Солнца.

                У Дульсиней навек судьба иная.
                Их нет. Их всех придумал Дон-Кихот.
                Но проклят будь тот милый доброхот,
                Что капнет грязь, их лица вспоминая.

                18. 08. 1986.















Песня.
                42.            *          *         *
               
                Смоем пыль дорожную.
                Да заварим чаю.
                Снова невозможное
                Мы с тобой встречаем.

                Снова мир нам видится
                Дорогим да радостным.
                Так давай обнимемся,
                Пряные без пряностей.

                Может, на мгновение
                Нам с тобой достало
                Верить в откровения,
                Не таясь нимало.

                Будем же доверчивы.
                Разорвём-ка с лексикой
                Речи гуттаперчевой,
                Сбросим плесень светскую.

                Через час забудется,
                Через час исчезнет.
                Пусть душа потрудится,
                Для неё полезней.

                Путь-дорожка всё ведёт
                Прямо к обнищанию  —
                Для души живём раз в год,
                Да по обещанию.

                В оправданье сложного,
                Наслаждаясь чаем,
                Вспомним невозможное,
                Да и  —  повстречаем.

                Снова мир увидится
                Дорогим да радостным.
                Кто-то, да обнимется.
                Может быть  —  от радости.

                19. 08. 1986.





































Верлибры.
                69.      *           *          *
                Подстреленный голубь
                Бьётся в сточной канаве.
                Начался охотничий сезон.

                Голубь —  глупая птица.
                Я не люблю голубей.

                Охотники набили
                Ворон и голубей  —
                Дичь
                С молочно-товарной фермы.

                Подстреленный голубь
                Бьётся в сточной канаве,
                К нему крадётся
                Сытый молочный кот.
                Задушил, но есть не стал.
                Охотники не подбирают дичь  —
                Важно убить.

                Серое с кровью в грязи.
                Война?

                Голубь  —  глупая птица.
                Я не люблю голубей.

                19. 08. 1986.











                Е. Ю. Мисиченко-Кочикьянц.
Верлибры.
                70.          *          *         *
                Образ в литературе  —
                Ложь.
                Человек слишком мало
                Знает
                Другого человека,
                Чтобы образ
                Был реальным.

                Вымысел   —
                Не есть обман.
                Но и схема  —
                Не схема,
                А всего лишь реальное
                Восприятие человека
                Человеком.

                Образ в литературе  —
                Ложь,
                Но ложь святая.
                Схема в литературе  —
                Правда,
                Но правда горькая.

                25. 08. 1986.















Верлибры.
                71.              *     *     *
                Тепло
                Человеческих душ  —
                Это настолько огромная
                И недоступная
                Ценность,
                Что её отсутствие
                Тяготит менее,
                Нежели отсутствие ценностей
                Материальных.
                25. 08. 1986.


























Верлибры.
                72.             *        *       *
                Субъективизм
                В искусствоведении
                Интересен до той черты,
                Где превращается
                В спор субъектов.
                В спорах об искусстве
                Не родится истина.
                Если искусство истинно.
                Объективизм
                В искусствоведении
                Интересен до той черты,
                Где люди
                Пытаются заменить собой
                Время  —
                Единственного
                И всемогущего
                Судью. 
                25. 08. 1986.















Верлибры.
73. 31 июля.

                31 июля
                1944 года
                Не вернулся с задания
                Французский военный лётчик
                Граф Антуан-Мари-Роже де Сент-Экзюпери.            
 
                31 июля
                1944 года
                Пропал безвести
                Великий писатель
                Планеты людей.

                31 июля
                1944 года
                В небе зажглась
                Ещё одна звезда.
                С тех пор все розы Земли
                Цветут у подножия
                Этого памятника.

                Не плачьте!
                Ведь звёзды смеются!..
                04. – 20. 09. 1986.



















Хокку.
                1.           *         *        *
                В голубоватых алых сумерках
                Скольженье алого автобуса,
                Огонь и дым костра осеннего.
                25. 09. 1986.

























                А. Вознесенскому.
Романс.
                8.         *            *           *
                Ты меня никогда не полюбишь,
                Потому что давно разлюбила.
                Ты меня никогда не полюбишь,
                Потому что тебе слишком дорог.
                Ты меня никогда не полюбишь,
                Потому что давно меня любишь
               
                Я тебя никогда не забуду,
                Потому что ты недолюбила.
                Я тебя никогда не забуду,
                Потому что нет горше укора.
                Я тебя никогда не забуду,
                Ведь ты так никогда не полюбишь.
 
   
                И в далёком неведомом мире
                Ты нечасто меня вспоминаешь.
                И в далёком неведомом мире
                Неотступно меня ты всё помнишь.
                И в далёком неведомом мире
                Ты меня поселила в другого.

                И в моём одиночестве горьком
                Ты меня без суда обвиняешь.
                И в моём одиночестве горьком
                Ты во мне, неотступная, тонешь.
                И в моём одиночестве горьком
                Только крик изо рта дорогого.

                27. 09. 1986.











                Ингрид.
                *           *          *
                Будь счастлива, родная, если можешь.
                Будь счастлива. А, впрочем, много сил
                Для счастья надо. Сердце не умножишь.
                Оно одно. Я в нём тебя носил.

                Я и ношу. Пусть в этом мало проку.
                Сурова власть иных житейских польз.
                В противоборстве не постиг урока.
                Как уж  —  летал, так я под игом  —  полз.

                Будь счастлива, родная, если можешь.
                Есть дни беды, но жизнь течёт не в них.
                Пойми, ты несчастливой быть  —  не можешь.
                Будь счастлива, родная, за двоих.

                27. 09. 1986.





















                Б. У. Дзугаеву.
Сонеты.
                24.          *          *         *
                Успокойся. Успех  —  преходящ.
                Пусть достигнешь немалого, всё же
                Взять от мира ты много не сможешь,
                Ведь возьмёшь только то, что отдашь.

                Успокойся. Успех наш  —  не наш.
                Просто кто-то не справился с ложью,
                А кому-то премного дороже
                Путь под тяжестью ям и поклаж.

                Для кого-то успех твой  —  мираж.
                От ли мал, то ли глуп, то ли сложен.
                Перед всеми успеть мы не можем,
                И в успехах  —  так много от краж.

                Успокойся. Успеха дороже
                То, к чему так успеть и не можем.

                29. 09. 1986.













                Вал. Вал.
Песня.
                43.         *           *          *
                Тронь-ка струны, тронь, душа.
                Мы с тобой споём
                То, как помнишь, не дошла
                В очень близкий дом.
                То, как помнишь, берегла,
                И  —  уберегла
                Ты меня да не от зла.
                И чего же для?

                Для чего, душа моя,
                Ты так много ждёшь?
                Где тебя прощаю я,
                Там опять живёшь?

                Снова ходишь в те края,
                Где ходить нельзя,
                Где любить нельзя зверья,
                И убить нельзя.
                Снова где-нибудь в ночи
                Слышишь давний звук,
                Среди новой толчеи
                Ловишь давний взгляд.

                Для чего, душа моя,
                Ты так много ждёшь?
                Где тебя прощаю я,
                Там опять живёшь.

                30. 09. 1986.
















                *        *        *
                Неба пламя голубое
                Студит душу в октябре.
                В зябкой золотой поре
                Любо мне тепло любое.
                02. 10. 1986.





























                *             *            *
                У этой жизни я прошу печали.
                А радости? Их надо самому
                Собрать, пока они не одичали
                Совсем одни  —  ни сердцу, ни уму.

                У этой жизни я прошу разлуки.
                А встречи? Тесен этот круглый мир.
                Сжимаем руки и целуем руки
                Мы меж разлук. О, светлый глупый миг!

                У этой жизни я прошу немного.
                Мне без несчастья  —  счастья не найти.
                Всего милее в мире мне дорога  —
                Прошу я бездорожья на пути.

                02. 10. 1986.


















                Ингрид.
Верлибры.
                74.         *          *         *
                Юность создаёт
                Пёстрый ковёр
                Влюблённостей.

                В мой недотканный ковёр
                Набилась
                Пыль.

                Ты ходишь
                По моему ковру,
                Не разуваясь.

                Твоя чистота
                Превращает
                Мой ковёр
                В уличную грязь.

                Самое нелепое,
                Что я сам
                Бросаю тебе под ноги
                Этот ковёр.

                Вещи
                Надо использовать
                По назначению.
                Но люди
                Часто ломают
                Им судьбы.
                02. 10. 1986.











Сонеты.
                25.          *             *            *
                Не будем горевать по пустякам.
                У нас и так достаточно пустого.
                Как мы бежим родного и простого  —
                Нам бы чего-то в чём-то поискать.

                Как мы боимся сердце отпускать
                В края недальние, где ничего не стоит
                Нам право чтить призвание святое  —
                Любить людей и их любовь снискать.

                Пустеет свет без света близких душ.
                Святую близость эту не нарушь  —
                Любить людей нельзя на расстоянье.

                Взамен любви мы отдаём из душ
                По пустякам такой изрядный куш…
                Сколь святотатства в этом расставанье!..

                02. 10. 1986.













Верлибры.
                75.          *         *        *
                У осени
                Холодные глаза
                И горячее сердце
                Оранжевых костров.

                У осени
                Драгоценные одежды
                И драгоценные духи
                Горького дыма.

                У осени
                Тонкие руки
                Обнажённых деревьев.
                Её руки
                Пахнут
                Прелой листвой.

                У осени
                Тихая улыбка
                Солнечных полдней
                И мокрая подушка травы
                После длинных, холодных ночей.

                У осени
                Трудный характер
                И долгая память.

                У осени
                Чистый взгляд
                И частые слёзы.
                02. 10. 1986.








                Т. И. Б.
                *          *         *
                Вы не похожи на неё нисколько.
                Вот только грусть усталая в глазах
                При постоянной чувственной улыбке.
                Вы непохожи на неё нисколько,
                Вот только вдруг на том же языке
                Вы песню вспомните. Она не пела песен.
                Вы непохожи на неё нисколько,
                Вот только пальцы выбивают дробь.
                Но руки у неё совсем другими были.
                Вы непохожи на неё нисколько,
                Но вдруг в актёрстве грубом узнаю
                Её талант скрывать себя от взгляда.
                Вы непохожи на неё нисколько,
                Я виноват пред нею многократ,
                Но горькие слова я лишь от Вас услышал.
                Когда б Вы знали, сколько в тех словах
                Сказали Вы. Нечаянно? Бездумно?

                Вы непохожи на неё нисколько,
                Но, чёрт, возьми, я сходство нахожу!..
                Печально цену знать своих иллюзий.

                03. 10. 1986.
















                Ингрид.
                *          *         *
               Ты так не любила моё обращенье на «Вы».
               А я не играл, просто вас на земле было двое.
               Одна  —  это ты. Вся из плоти, живая до боли.
                Другая была незнакома. И к ней обращаться на «ты»
                Не мог. И, увы, не могу осознать до сих пор,
               Что женщины в мире под тысячей искренних масок
                Скрывают лицо, до которого так доискаться
                Порою не просто. Лицо же  —  у каждой одно.
                А если и так, то из всех есть одно исключенье:
                Тебя ненавидя, не смог обойтись я без Вас,
                А Вас упростив, я опять не могу без тебя.
                И кое-кого я на «Вы» называю некстати.

                03. 10. 1986.




















                *        *        *
                Мы дорого платим за право
                безвыходно помнить.
                Но кто не платил, тот не помнил.
                За всё в этом мире 
                Мы платим с избытком,
                что искренне дорого нам.
                И нет ничего в нашей жизни
                дороже, чем память,
                Ну, разве что жизнь.
                Но для смертных
                бесценна она.

                03. 10. 1986.






                *            *           *
                Я не могу
                о том писать в стихах,
                Что с лёгкостью
                живописую в прозе.
                И не могу доверить
                гордой прозе
                То, что болит
                в доверчивых стихах.

                04. 10. 1986.









                *        *       *
                …  Может быть, и не стоит
                писать, забывая о том,
                Что  реальная жизнь
                просит очень реальных успехов.
                Что реальная жизнь
                существует  реальным трудом,
                А писательство, как бы там ни было,
                всё же потеха.

                Может быть, и не стоит.
                И жизнь меня била стократ
                За забвенье реалий,
                но я не могу жить иначе.
                И житейским обидам
                даже в тайне, наверное, рад,
                Хотя часто от злости
                в кулаки, побелевшие, плачу.

                Может быть, и не стоит.
                Но я не могу не искать. 
                И, при внешнем безделье,
                уставать до кругов под глазами.
                И слоняться безвольно,
                и по нескольку суток не спать.
                И мешать себе жить,
                для чего же всё это  —  не зная.

                04. 10 1986.












Верлибры.
                76.           *           *          *
                После первых заморозков
                Рябина становится
                Заметно слаже.

                После первых заморозков
                Даже полынь
                Горчит меньше.

                Человеку нужна
                Не одна
                Беда,
                Чтобы научиться
                Меньше горчить.
 
                Человеку нужно
                Много горя,
                Ледяного и горького,
                Чтобы научиться извлекать из него
                Горячие сахаринки
                Счастья.
                04. 10 1986.
















                *           *          *
                Я снова принимаюсь за Платона.
                В нём мало мудрости. В нём вечный яд вопроса,
                И мягкий смех, разъятый на слова.
                Неумолимым эхом камертона
                Смеётся предок. Он смеётся после.
                И кто оспорит вечности права.               
                04. 10. 1986.






Хокку.
                2.            *         *        *
                Зонты. Вон двое под зонтом.
                Зонт для двоих  —  шалаш, и даже дом.
                Для одного  —  дом, одинокий вдвое.

                04. 10. 1986.


















Сонеты.
                26.           *         *        *
                Дождь стучит по капюшону.
                Что-то знает этот дождь.
                И озябших листьев дрожь,
                Словно шелест слов прощённых.

                Что не может быть решённым,
                Дождь осенний, не тревожь.
                Это   —  не твоё, не трожь,
                И стекай по капюшону.

                Ну, зачем мне дождь-судья?
                Осуждать себя и я,
                Знаешь сам, отменный мастер.

                Влага пресная твоя  —
                То бальзам от бытия.
                Разве в этом мало власти?

                05. 10. 1986.



















                *        *        *
                Круг забот нарисован не нами.
                Только вдруг в очень тесном кругу,
                Вместе с датами и именами
                Круг забот тебя скрутит в дугу.

                И сердитая злая усталость
                Бросит вызов душе и уму.
                Близкий круг  —  то не тихая малость,
                Круг забот  —  вот названье ему.

                Принимая любовь наших ближних,
                Обнимая друзей и подруг,
                Мы рисуем заботы нелишней,
                Нашим сердцем разомкнутый круг.

                10. 10. 1986.















                *            *           *
                Мама милая, сколько печали
                В наших встречах разлуками меж.
                Сколько к дому дорог за плечами.
                Сколько в этих дорогах надежд.

                Мама милая, сколько несчастий
                Я принёс в этот дом второпях,
                А теперь, как не склеивай части,
                Шрамы хрупкого сердца скорбят.

                Да, тебе я рассказывал мало,
                Только часто в молчании том
                Ты побольше меня понимала
                Обо мне и моём прожитом.

                Часто думал, что, право, не нужен
                Стон досужий о быте моём,
                Но скрывалось за мелким наружным
                То, что порознь мы знали вдвоём.

                Да, конечно, ты знаешь иначе,
                Знаешь так, как никто и нигде.
                Если ты, безутешная, плачешь,
                Кто посмеет о бабьей воде…

                Сколь в богини не прочил бы женщин,
                Дорожа, беспокоясь, любя,
                Всё прекрасное в женщинах меньше
                Непременной оглядки в тебя.

                Уезжая, я жду возвращенья,
                А приезд так похож на вокзал.
                Ты прощаешь, но это прощенье
                Я давно обвиненьем назвал.
                11. – 12. 10. 1986.





Хокку.
                3.           *         *        *
                Несут, несут кленовые букеты,
                Несут в дома осенние приметы  —
                Осенних клёнов сломленный привет.

                13. 10. 1986.





Хокку.
                4.           *         *        *
                Костров голубоватые плащи
                Гулять по синим сумеркам пошли,
                И осень грустная их по ветру полощет.

                13. 10. 1986. 






Хокку.
                5.           *        *       *
                Жёлтые листья на сером асфальте,
                Серое небо и жёлтые кроны.
                Алые розы. И серые очи.

                20. 10. 1986.






Хокку.
                6.            *       *      *
                Раскисшая газета на скамейке.
                Зелёный плащ. Прозрачно-тяжкий дуб.
                Зонт не раскрыт. И тушь течёт с ресниц.

                20. – 21. 10. 1986.






Хокку.
                7.            *        *        *
                Мосток неверный над нешумной речкой,
                И у перил непрочных меж двоими
                Лёг поцелуй  —  как шаткий древний мост.

                21. 10. 1986.





Хокку.
                8.            *        *       *
                Совсем недавно мёрз от одиночеств,
                Сегодня душно в кольцах многолюдий.
                Нам сердце лихорадит даль сердец.

                21. – 22. 10. 1986.









                *          *         *
                Выразимо  —  не всё
                Из того, что растерянно правит
                Нами  —  прежними, в нас  —  настоящих.
                Выразимо  —  не в том,
                Во что сами не верим упрямо.
                Полумёртвое сердце нам кажется спящим.

                Выразимо  —  не всё
                Из того, что в испуганном гневе
                В одиночество сердце запрячет.
                Выразимо  —  не в том,
                Что замрёт-заколотится слева.
                Провидение сердца за болью незряче.

                Выразимо  —  не всё
                Из того, что отыщет в потерях
                Очень хрупкое счастье  —  на время.
                Выразимо  —  не в том,
                Что легко в это счастье поверить.
                Лишней кажется жизнь без таких уверений.

                29. – 30. 10. 1986.


















Сонеты.
                27.           *            *           *
                Сверхцена  —  это тоже цена.
                Заплатить бы, навек рассчитаться.
                Только случая может не статься.
                Дорогая  —  на свете одна.

                Всю печаль ты не выпьешь до дна.
                Платой сердца не стоит бросаться.
                Нас порой поднимает до братства
                Перед кем-то большая вина.

                Всё сполна заплатить не пытайся.
                То великий безмерный кредит
                На тебя серым небом глядит.

                Сверхцена  —  это капелька счастья.
                Чем дороже, тем слаще платить.
                Сердце платит  —  а значит, летит.

                31. 10. – 01. 11. 1986.













Письма из провинции.
             9.                *         *        *
           Разошёлся по свету тираж этой странной пластинки.
           На конверте  —  знакомое слишком, чужое лицо.
           Две зелёных весенних донских нерастаявших льдинки:
           Всеславянская тайна  — зелёное пламя с ленцой.

           Ослепительно русский, беспомощно русский рисунок
           Черт лица, черт языческой Лады моей.
            И тихонько поют золотые тончайшие струны —
           То коснулся волос твоих твой неразгаданный Лель.

           Да, я помню рассказ педиатра-интерна:
           Черноморский сентябрь, тётин домик с верандой на пляж.
           Как знакомый фотограф, ты думала, в шутку, наверно,
          Снял тебя для «Мелодии»: «Супер-изящный монтаж!»

          Ты смеялась, мол, очень печальная, грустная шутка,
          Если будут лицо, не стыдясь, покупать за рубли.
          Так и вышло. Плохую пластинку берут не от скуки —
          Привлекает конверт. Красота и в руках пребывает вдали.

          Вот и два сентября промелькнуло с поры беззаботной.
          Появилось в продаже твоё дорогое лицо.
          Мягкий южный загар. И рука ювелирной работы.
          И усталая тайна  —  зелёное пламя с ленцой.

          Я купил этот «диск». Да, конечно же, ради конверта.
          Ты не пишешь давно. И в конверте  —  чужое письмо.
          Что ж, спасибо фотографу, можно ведь письмам не верить.
          Но глядеть на конверты, копаясь в себе же самом.

                08. – 10. 11. 1986.











Хокку.
                9.           *         *        *
                За ресницами крон всё внимательней серые очи.
                Небо низкое близится к сердцу, а осень к зиме.
                О, ресницы небес! О, осенние очи печали!..

                09. – 12. 11. 1986.







Хокку.
                10.           *       *      *
                Хмурого неба
                Тусклая капля
                В руку упала.

                15. – 16. 11. 1986.












Песня.
                44.             *        *       *
                Возвращаясь на круги своя,
                Не забудь круги на водной глади.
                Камень брошен. Сердце, не тая,
                Ждёт побед и вечного уклада.
                Камень брошен. Вдаль бегут круги.
                Возвращаясь, мы всегда уходим.
                Нас волна протянутой руки
                На волнах своих ли хороводит?

                Хоровод событий и людей,
                Этих дней и очень дальних дней
                На кругах каких-то закружит…
                То ли нужен, то ли проще жить.

                Возвращаясь на круги своя,
                Не забудь, куда ты бросил камень.
                И туда, от сердца не тая,
                Приходи, когда захочешь кануть.
                Всё, что будет, пишем на воде.
                Всё, что было, прячем друг от друга.
                Вот кругов своих уже нигде
                Нет. Но хоровод  —  ведь форма круга.

                Хоровод событий и людей,
                Этих дней и очень дальних дней
                На кругах каких-то закружит…
                От ли нужен, то ли проще жить.

                …  Возвращаясь на круги своя…

                23. 11. 1986. 
               
       











Верлибры.
                77.            *          *         *
                Ноябрь.
                Всё чаще забегает в гости
                Зима.
                Быстро тает её снег.
                Остаётся неуловимым запах.
                Мимолётная гостья.
                Не всякий, прошедший мимо  —
                Проходит мимо.

                23. 11. 1986. 
               


















Джазовая импровизация.
             8.                *       *       *
Никто не скажет вам,
Где скрыта боль.
Никто не вылечит.
И не уменьшит.
Своей рукой
Не оборвать,
Как струны,
Боль.
Рукой чужой!..
Не надо. Нет!..
Там ад кромешный...

Никто не скажет вам,
О чём печаль.
Пусть труд души
Исповедален.
Своя всегда
Непонята печаль.
Чужую близкую
Мы, видя,
Не видали
Никто не объяснит,
В чём высший смысл
Побед невосполнимых
И утрат священных.
В чём тяжкий смысл,
Непобедимый смысл
Обид,
Слепых и злых,
И гордых
Всепрощений.

Никто не объяснит.
А надо ль вам?
Родные души
Нам
Не объясняют.
Родные души  —
Смысл и счастье
Вам,
Печаль и боль,
И правда
Прописная.

Родное сердце!..

                08. 12. 1986.      






























Романсы.
                9.         Снегопад для троих.
      
                Ну, почему ты такая красивая?
                И как хорошо, что чужая совсем.
                И строгая слишком, и слишком бессильная.
                В ресницах снежинка запуталась синяя.
                А ты всё про мокрый да жалобный снег.

                Ну, почему в этих сумерках дальняя
                Печаль прожитая у сердца стоит.
                Мешает ступить неотступное давнее.
                И синих снежинок падение плавное
                Велит ожидать и не смеет простить.

                Ну, почему я реальную женщину
                Всё вижу в тебе? Иль мерещится мне?
                Но вот уже блеск баснословного жемчуга
                В беду искрошился под памяти жерновом,
                И меж фонарей  —  перламутровый снег.

                Ну, почему подступает реальное,
                Совсем не твоё, и мешает тебе?
                И дальняя женщина речи игральные
                Искусстно вплетает в твои изначальные
                Простые слова о пути  и судьбе.

                Ну, почему ты такая красивая?
                И как хорошо, что чужая совсем…

                22. – 23. 12. 1986. 
 











Верлибры.
                78.           *        *       *
                Розенбаум поёт.
                Беспощадный, как истинный врач.
                Неуютный, как всякая роза.

                Розенбаум поёт.
                Распятый с гитарой
                На красном кресте
                Скорой помощи.

                Розенбаум поёт.
                Не сумели бумажные бараны
                Съесть эту розу.

                Розенбаум поёт.
                Вслушайтесь.
                Обезболить  —  не значит, вылечить.
                Выздоровление
                Приходит через страдание?
                28. 12. 1986. 
            















               
   


                *           *          *
                За бумами общественных проблем
                Не потерять бы сердце человека.
                Оно не изменимо век от века.
                И корень зла не глубже человека.
                И кроме  —  человека!  —  нет проблем.

                Да, бытие сознания превыше.
                Но мир диалектичен. И как знать,
                То ль будем жить, чтоб больше потреблять,
                А для того всё больше создавать…
                От ль потреблять, чтоб жить себя превыше…

                28. 12. 1986.




















Песня.
                45.           *      *     *
                Как страшно, что душа не верит в чудо.
                Не ждёт звонков, ни телеграмм, ни писем.
                И я от них так жутко независим.
                Ведь если не к кому —  то и куда?
                И что за весточка, коль ниоткуда?
                Как страшно, что душа не верит в чудо…

                Как страшно, что душа не ждёт веселья.
                Ни блеска глаз, ни музыки, ни смеха.
                Я от веселья далеко уехал.
                Но если не к кому  — то и куда?
                И что ж я здесь живу без новоселья?
                Как страшно, что душа не ждёт веселья.

                Как страшно, что душа не ищет света.
                И при свечах усталого былого
                Гостей не ждёт среди ненастья злого.
                Но если некого  —  то и куда?
                И вне себя не отыскать ответа.
                Как страшно, что душа не ищет света.

                Как страшно, что душа не хочет верить,
                Что счастье открывается в потерях.
                И очень хочет, но не может верить,
                Что счастье обивает снег за дверью,
                Идёт в письме, звенит из телефона!..
                О, где ты, глупой веры время оно?

                28. 12. 1986.      







Верлибры.
                79.          *             *            *
                Только чашка горячего чаю,
                Да успокоительный смрад сигареты —
                Вот и всё, что осталось
                От счастья.

                Впрочем, есть ещё письма домой.
                И мамин голос в телефонной трубке:
                —  Твой друг
                Рубит мне дрова
                И носит уголь.

                Спасибо!..

                И жар электрического камина  —
                Единственное тепло
                Среди холода
                Красивой белой зимы.
                Зимы природы.
                Моей зимы людей.

                Я был непоследователен
                В доброте к людям  —
                Поэтому не стоит ждать добра.
                Я никому не помог
                Избавиться от одиночества  —
                Поэтому одинок.
                Я никому не принёс счастья  —
                Поэтому несчастлив.

                Зима…
                31. 12. 1986.   
    
               
   
 
             





               
                *            *           *
            Новогодних чудес в эту ночь, как ни странно, не будет.
            Будет ветер в меня водосточной трубою стрелять.
            В конфетти снегопада гулять до утра будут люди.
            Да наутро бульдозеры выйдут асфальт оголять.

            В чудеса мало верить. Их надо надёжно  готовить.
            Только в сказках  — плохих  —  появляются из ничего.
            Чудеса нынче дороги. И невозможного стоит,
             Чтобы кто-нибудь рядом  —  был близким…

                31. 12. 1986.

























                Ингрид.
Сонеты.
                28.         *         *        *
                Любимая, спасибо за письмо!
                Коротенькую весточку оттуда,
                Где самое несбыточное чудо,
                Где каждый вздох осмыслен и весом.

                Спасибо, что написано не всё.
                Немногословно и немноголюдно
                Несчастье наше. Время неподсудно.
                Не всем целителен, увы, его песок.

                Как дорог муж, и как бесценна дочка…
                И всё же, чтоб на нас поставить точку,
                Мы две руки никак не занесём.

                И изменяя сердцу в одиночку,
                Мы оба удлиняем проволочку,
                И мстим себе коротеньким письмом.

                01. 01. 1987.   

 
    














                *          *         *
          Я испытан несчастьем, но это не то испытанье.
          Человек человеком становится, если он счастлив.
          Человек человеку  —  всегда непроглядная тайна.
          Человеком я не был. И в тайну смотрел я не часто.

          Я испытан несчастьем, но это так скупо и мало.
          Чёткость линий я рад бы сменить на святую размытость,
          Только сердце ослепло, прозренье своё пронимая,
          И несчастье порою уже принимает, как милость.

          Я испытан, как-будто, отсутствием веры и хлеба,
          И забвением ближних, и близостью ветреных дальних,
          И слезами навзрыд, и больничным решётчатым небом,
          И усталостью тела, и песен надрывом печальным.

          Я испытан несчастьем, пусть было не так уж и много.
        Только если считать, что несчастье  —  отсутствие счастья,
        Слишком много захочешь иметь от людей и от Бога,
        Ведь несчастиям  —  быть,
                ну, а счастью  —  всего лишь случаться.

                01. – 02. 01. 1987.   
   







 
 






                Ингрид.
                *          *         *
                Помнишь, ты писала: «Не беги,
                От себя не убежать вовеки.»
                Ты хотела написать: «Не лги»?

                Помнишь, ты писала: «Всё не так.
                Я не та, но я не изменилась.»
                Я искал, где дрогнула рука.

                Помнишь, как ты мне писала: «Еду.»
                Страшно вымолвить!
                Но ведь писала  —  ты!
                Рифмы нет твоим трём буквам:
                «Е-д-у!»

                02. 01. 1987.
               









   

            







Сонеты.
                29.           *        *       *
                Влюбляюсь поминутно и небрежно.
                И право же, влюбляться есть во что.
                Но сердцу непременно хорошо,
                Что всякий раз влюблён не безнадежно.

                И лишь одна светла и неизбежна,
                А что в ней плохо, что в ней хорошо  —
                Решать не мне. Я лучше не нашёл.
                Сказать по правде, и искал небрежно.

                Мой вечный враг  — мой ветреный язык —
                Порою говорил одной из них
                Слова любви так пламенно и нежно,

                Но сердце не дало себя казнить.
                Оно себя по-прежнему казнит:
                Ложь во спасение слаба перед надеждой.

                02. 01. 1987.
   
               


               










               

                *          *          *
                Да, мир печален и порой суров.
                Как тесен мир для радости и счастья.
                Как тесен мир! Вершится в одночасье
                Так много зла, что не найти порой
                Нам места сердцу. Да и в сердце места.

                12. 01. 1987.
            



















 



 
      
                *         *         *
                … Ах, да!.. Зима! Наряд невероятный
                Для южных зим надели ёлки в парке!
                Сугробы! Сколько лет их не было уже!..
                И перед этим всё моё невнятно.
                И не скули ты, сердце, ёлки-палки,
                Как пёс в заиндевелом гараже.

                … Ах, да!.. Зима! Мороз! Цветёт румянец!
                Влюблённые целуются бесстрашно!
                Шальная с горок мчится детвора!
                У ртов прохожих  —  звёздная туманность.
                И завтрашнее кажется вчерашним…
                И галка старая слетает со двора.

                … Ах, да!.. Зима! Искрится под ногами
                Скрипучий, радостный, всё заваливший снег.
                Пьём чай в тепле. И говорим про холод.
                А что зима? Зима всегда другая.
                Любой из них не угодить на всех.
                Ещё одна, прекрасная, проходит.

                12. 01. 1987.
               

















                *            *            *
                … И снежная крепость растает.
                И лёд уплывёт в ледоход.
                А что вслед за этим настанет?
                Кто знает? Но что-то придёт.

                И ближние письма напишут.
                И дальние станут родней.
                Добра от добра да не ищут.
                Все зимы весны холодней.

                И сгинут лихие заносы.
                Дороги друзей приведут.
                Зимой, чем дороже запросы,
                Тем чаще метели метут.

                И снежная крепость растает.
                И лёд уплывёт в ледоход.
                А что вслед за этим настанет?
                Кто знает?...  Но что-то придёт.

                13. 01 1987.
    











Верлибры.
          20.      После телеспектакля «И снова с вами я».

                Спектакль окончен.
                Актриса Калиновская,
                Читавшая от лица
                Натальи Николаевны Гончаровой,
                Натальи Николаевны Пушкиной,
                Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской
                Плачет.

                Она плачет
                Не от лица героини.
                Она плачет
                От своего лица.
                Актриса Калиновская
                Плачет своими слезами
                Натальи Николаевны Гончаровой,
                Натальи Николаевны Пушкиной,
                Натальи Николаевны Пушкиной-Ланской.
                Спектакль не окончен.

                Спектакль не окончен.
                Поэты не погибают.
                Погибают люди.
                Но они иногда оживают
                В радужной и таинственной
                Стране слёз,
                Где все мы так далеки друг от друга.
                Где все мы
                Так близки.
                13. 01. 1987. 
 








                Б. Гребенщикову.
Верлибры.
                81.                *    *    *
                Я  —  реалист?
                Печально,
                Если это так.
                Я  —  стал реалистом?
                Глупо.
                Я им был всегда.
                Я  —  реалист.
                Трудно.
                Тупик.
                Искусство
                Не несёт облегчения.
                Впрочем,
                Оно никогда и никому
                Не несло облегчения.
                Но реалисту  —  труднее?

                Я  —  реалист?
                Грустно…
                Грустно признаться себе,
                Что умеешь летать
                Только на чужих крыльях.

                17. 01. 1987.














                *           *          *
                Оттепель так коротка.
                Дождь не растопит сугробов.
                Холоден дождь в январе.
                Сердце дождю благоволит.

                Я не люблю снегопад.
                Мне от падения тяжко.
                А от дождя в январе
                Сердцу легко и свободно.

                Что-то срывается прочь
                Снегом оплавленным с крыши.
                Пресные капли с лица
                Солоно падают в небо.

                Лужи на белом снегу.
                Трудное близкое тает.
                Дождь не ведёт разговор.
                Что-то чуть слышное шепчет.

                Оттепель так коротка.
                Метеослужба всесильна:
                Завтра опять гололёд,
                Круженье, паденье и холод.

                17. – 18. 01. 1987.       
 






Песня.
                47.          *         *        *
                И квас на меду
                Мы с шампанским смешаем, не споря.
                Извращались и предки.
                И мы  —  на старинный манер.
                И скажу я девчушке,
                Вспоминая бессвязное горе:
                —  Не любите меня…
                Я любви наступаю на нерв.

                Не любите меня.
                Это, право, смешная затея.
                Это очень смешно,
                В нашей жизни, но я  —  однолюб.
                Это очень смешно,               
                Когда женщины наши не с теми.
                И смешные признанья
                Так всерьёз принимают из губ.

                Это очень смешно.
                Отчего ж Вы совсем не смеётесь?
                Не любите меня.
                Я себя и любовь прозевал.
                То, что я однолюб,
                Я узнал слишком поздно, сдаётся.
                Не любите меня.
                Я любимой другую назвал.

                И ответит девчушка,
                Хоть ресницы поднимет нескоро:
                —  Я люблю. Но не Вас.
                И зачем же ботинком на нерв?...

                … И квас на меду
                Мы с шампанским смешаем, не споря.
                Извращались и предки.
                И мы на старинный манер.
                18. – 19. 01. 1987.       
               






Сонеты.
                30.           *       *      *
                Кропаю глупые стишки.
                И в том, как-будто, смысл старинный,
                Признать, красиво и картинно,
                Грехами нервные грешки.

                Пусть не сказать и не решить,
                Но то, что так невыразимо,
                Неизмеримо и незримо
                Пером, как-будто, совершить.

                Есть странный смысл  —  в стихосложенье:
                Оно ответов не даёт,
                И стонет чаще, чем поёт,

                И всё же  —  это приближенье
                К себе, который всё не тот
                Который день, который год.

                19. 01. 1987.




                ст. Персиановка  —  Шахты   — х.Калинин  —
                Ростов-на-Дону  —  п. Ново-Персиановский  —
                Новочеркасск  —  п. Шолоховский.