Он вздыхает - тяжко ночью...

Он вздыхает - тяжко ночью, раны старые болят.
Сна разорванные клочья прошлых дней не исцелят.
Сорок лет слетели в Лету, сорок - зим и сорок - лет,
Не блистают эполеты, плечи скрыл тяжелый плед.
Был он так недолго молод - до тринадцатой весны,
А потом блокада, голод, сотни тонных дней войны.
Были крошки, были кошки, а потом - не стало крыс...
Чтоб насытиться немножко, ремешки из кожи грыз,
Чтобы не было так страшно - сам геройствовал не раз.
И дышал подвал домашний ледышами ломких фраз.
А когда не стало мамы, было, в общем, все равно -
Холод лез в пустые рамы и грозил последним сном.

Постоянные налеты притупили сучий страх.
А чужие самолеты жгли в прожекторных крестах,
За соседней остановкой шли окопные бои,
И старшой братишка Вовка с криком "Братцы, не боись!"
Пал - и с клином журавлиным ищет в небе путь теперь.
Брата имя в списке длинном - единицею потерь...
Сколько их, таких же кровных, не изведавших побед?
В ряд легли во рвах неровных сын и брат, отец и дед.

Бесконечно вспоминая те далекие года,
Он глядит, как закипает в старом чайнике вода.
Раз уж спать не доведется, надо б хоть чайку глоток.
Тонкой струйкой в чашку льется паровитый кипяток.
Пятьдесят четыре года - разве ж это долгий век?
Этой ночью, в непогоду, одинокий человек
Снова будет на листочках под уютный желтый свет
Расставлять слова и точки, в невеликом мастерстве
Вымещая на бумаге все, что гложет и гнетет...
Только с сердца эта накипь так вот просто не сойдет.

Время выйдет незаметно. Позабытый на столе
Смятый фантик от конфеты - как погашенный билет.
Подольет белесой мути утро в темный мрак окон
И тяжелой дремой скрутит, окунет в тревожный сон.

Он проснется ближе к полдню, досмотрев свое кино,
Впустит в кухню ветер вольный сквозь раскрытое окно.
Он от жизни этой новой ничего уже не ждет...
Соберет листы и снова - будто в первый раз - прочтет.
И труды прошедшей ночи о Разорванном Кольце
Озаглавит первой строчкой - с троеточием в конце...

A.D. 25-27.11.2014