Несказка о звёздном мальчике. 13

Сахарные кружева облаков ещё не успели стать перламутровыми, а Эстрелладо уже отмахал всё расстояние от замка до того места, где случайно встретился со своей молодой соседкой. Он с прежним удовольствием двигался по лесу, заросшему зеленью поспевших к концу лета трав, продолжая смаковать это чувство и удивляться этой своей повадке – неужели пребывание в подземелье так и не оставит его отныне, и каждой светлой мелочи, вроде прогулки, придётся радоваться столь же остро, как только смог полностью встать на ноги? Но отказываться от даже пустячной радости Эстрелладо сейчас не желал, понимая, что скоро ему будет не до того, чтоб даже задумываться о собственных прихотях. И хотя никто не читал ему ханжеских моралей и не поглядывал с укоризной вслед, зная, куда и зачем он направился – спина уже не прочь была поныть на месте едва заживших ран, понимая, сколько вскоре ей придётся выносить пустых и злобных пересудов о своём хозяине. Казалось, что молодой гранд уже предчувствовал те тяжёлые эпизоды, что ждали его уже через несколько недель, когда, задыхаясь от тяжести решений, которые придётся принимать, он будет убегать на крышу дворца, чтоб подышать там прохладой в одиночестве и не привлекать излишне любопытных взоров. Там будет даже проще, чем порой на мессе или в пустом костёле – и поближе к небу и звёздам, без которых, как оказалось, всё ещё приходится задыхаться – просто потому, что никто не подкарауливает молодого монарха, рассчитывая на его молодое и доброе сердце. Однако тяжесть новой доли давала знать себя уже сейчас – и Эстрелладо не раз успел грустно вздохнуть прежде, чем добрался до знакомых зарослей розмарина. И даже успел поиронизировать над собой, обзывая себя вечерним мотыльком, летящим на свет пламени – но не хотел ни останавливаться, ни уходить… Так тянутся к новому бокалу вина, когда предыдущий уже ударил в голову – и не без оснований, с горечью раздумывал про себя восемнадцатилетний мужчина, чувствуя, что удовольствие скоротечно и чревато любыми последствиями…
   
   Но прежнее место встречи – залитое тогда ярким дневным солнцем, а сейчас приглушённое вечерними тонами – не обмануло, поменяв радость на печаль. Скользнув острым взглядом прирождённого воина по панораме, открывавшейся с края обрыва, молодой человек понял, что оказался в точности там, где встреча и произошла, и замер на несколько мгновений, прислушиваясь. В густой вечерней тишине как будто раздался тихий шорох, но это могло и показаться, кабы звук не обозначился с той стороны, куда умчалась прошлый раз страстная молчунья. Эстрелладо обернулся очень быстро – и зелень барбариса оказалась плохим укрытием для бархатного платья цвета зазакатного неба… И Эстрелладо уже не сомневался, кто его хозяйка, проворно бросаясь в эту сторону со всем пылом нерастраченного томного желания.
   Возможно, она замешкалась сейчас случайно. Возможно, она и явилась в этот час сюда ненарочно, ведь юноша и сам не знал, когда именно соберётся снова посетить этот участок заросшего лесом скальника – просто в некоторую минуту понял, что пора двинуться именно туда, куда прибыл. Но это было уже всё неважно, потому что хотя глубокие карие глаза и смотрели на него с нежным упрёком, цепкие девичьи руки уже сомкнулись на талии, не оставляя сомнений в том, что не намерены пока отпускать свою добычу. По достоинству оценив этот жест, Эстрелладо не стал выяснять, что он сделал не так, по мнению девушки, а лишь чуть прикрыл глаза и приник к её губам своими. Сердце дамы застучало ещё громче, чем в момент объятия, и, прижавшись покрепче, она наградила кавалера столь сильным поцелуем, что жаркая волна желания затопила почти всё тело. Изумрудные очи Эстрелладо полыхнули ясным пламенем, полностью распахнувшись снова, будто желая сказать: «Раз так, то я к твоим услугам, милая донна!», руки обрели прежнюю силу и власть… Однако камзол поплыл прочь с плеч столь быстро, что все возможные претензии и выяснения чего-то просто исчезли, канув в небытие, и горячее наслаждение сладострастия, мгновенно затопившее собой пару, сдерживать было нечему.
   Вокруг не было ни души на все направления, а любовники вели себя столь чётко и слаженно, что шуметь им просто не пришлось, а нежные стоны были в этот раз очень тихими. Вечерний свет заметно поблек, когда, наконец насытившись друг другом, они оба, выждав, когда тихое оцепенение неги схлынет, споро и аккуратно взялись одеваться. Эстрелладо, сияя лёгкой тенью улыбки сытого кота, галантным жестом подал руку своей даме, давая понять, что хочет её проводить. Та с готовностью хлопнула ресницами, принимая приглашение, но весело вздохнула с ласковой беззаботностью. А ещё немного пройдя рядом со своим кавалером сквозь завесу густых побегов орегано, она сделала успокаивающий жест рукой. Посмотрев, куда указывали, Эстрелладо увидел осёдланного спутанного жеребца и тихо улыбнулся. «Торопишься?» - означала эта улыбка. Девушка смущённо кивнула, чуть потупившись. Оттого их прощание хоть и не было сумбурно-торопливым, но в этот раз оба жалели, что время полетело так быстро, и молча улыбались друг другу, пока наконец юноша не отпустил стремя, а девушка не дала шпоры с мастерством прирождённой наездницы. После, не спеша возвращаясь домой и кое-где переходя на бег, чтоб поспеть к середине кратких сумерек, Эстрелладо вспомнил, что видел у своей дамы на мизинце кольцо с сапфиром, как раз то, что заметил на руке той сеньориты, для которой танцевал сарабанду на свадьбе мельника, и расхохотался, очень довольный собой. Неужели тогда и загадка с пропавшим домиком, из которого раздавалось нежное пение, тоже решается столь просто? Но тогда кто была та, что пряталась в роще во время верховой прогулки – ведь вполне возможно, что и другая девушка? Эх, впереди столько тяжёлой работы, что все эти забавы кажутся сущими драгоценностями, право… 
 
- Ну что, восстановил потраченные силы? – с ироничной мужской солидарностью поинтересовался Великий Инквизитор, когда Эстрелладо вернулся в кабинет. – Так, хорошо, смотришь уже прямо, но румянец ещё остаётся, отучайся смущаться, когда слышишь подобные вопросы, - добавил он уже вполне деловито. – Подданным нельзя давать повод думать, что тебя можно смутить чем бы то ни было – и что бы при этом ты не совершил накануне. Иначе будешь уязвим для всякого вкрадчивого слова. 
- Ах, отец, но ты просто застал меня врасплох этим вопросом, а в твоём обществе я не привык надевать доспехи, - мило улыбаясь, промурлыкал юноша со всей томностью будущего властелина. – Но я тебя понял, спасибо. Что поделать, если работа идёт лучше из-за того, что я позволяю себе эти вещи, то проще продолжать в том же духе, право, - добавил он, наливая себе вина.
- Это – истинная причина твоих похождений? – осторожным тоном поинтересовался пожилой рыцарь. – Ты действительно именно так и думаешь?
- Конечно, - невозмутимо отозвался Эстрелладо, опрокидывая в себя содержимое бокала. – Нужно бы оно мне было, кабы не эта закономерность. Я не знаю, кого люблю, кого знаю – не люблю настолько, чтоб расставаться со свободой, но не намерен отказываться от радостей жизни, если они мне не вредят.
- М-да, речь настоящего мужчины, - с плохо замаскированным удовлетворением проворчал Инквизитор, покачав головой. – В таком случае пора тебя познакомить уже с монаршими регалиями – будет ясно, как скоро ты потянешь и этот горизонт.
   Эстрелладо очень аккуратно поставил бокал на стол, что доказывало, что он порядком взволнован, и ровно посмотрел на собеседника, отчего стало заметно, что в его глазах блеснула сталь лучших клинков эпохи…
- Ты смутил меня этим сообщением, отец, - тихо произнёс он, не шевелясь. – Самую малость, но смутил, да. Когда мы едем в аббатство?
- Завтра с утра, - спокойно отозвался рыцарь, вытягиваясь в кресле как можно беззаботнее.
   Молодой гранд помолчал несколько мгновений, затем с едва заметным вздохом уселся в кресло и запрокинул голову, как будто хотел отдохнуть от чего-то, что только что свалилось ему на плечи.
- Значит, так тому и быть, - спокойно сказал он, чуть прикрывая глаза. – Я готов.
- Вижу, - нарочито будничным тоном проговорил Инквизитор. – И очень рад, что не ошибся в тебе, сынок.


   Но чем ближе всадники на следующий день приближались к цели путешествия – юный гранд просто не привык передвигаться в каретах, презирая скорость и проходимость этих колымаг совершенно по-воински, а тот, кого он называл своим отцом, также желал чувствовать себя в этом путешествии молодым – тем мрачнее становилось его суровое лицо. Инквизитор смотрел на это внешне спокойно, дожидаясь, когда это поведение выльется во что-то определённое. Эстрелладо то и дело подолгу смотрел на небо, будто проплывавшие по сочной лазури облака своей причудливой формой могли подсказать что-то в такт мыслям, которые, по всей видимости, обуревали юношу помногу и всерьёз, не уступая чувствам, что для его возраста могли быть очень ощутимы, сколько не прячь их под каменным выражением лица. Бывалый воин, казалось, понимал смятение молодого – и не озвучил ни единого вопроса, которыми бы уже забросал спутника другой попутчик. И только уже когда на вершине очередного подъёма показались острые верха крыши аббатства, куда оба направлялись, солидный рыцарь позволил себе нарушить молчание. Однако он сделал это не сразу, дождавшись, когда его ровный взгляд привлечёт внимание молодого человека.
- Слушаю тебя, отец, - тёплым почтительным тоном отозвался Эстрелладо, выходя из задумчивости.
- Ты серьёзен, и это хорошо, - не торопясь начал тевтонец. – Однако позволь успокоить тебя, это хоть и важно, но вовсе не столь сурово и страшно, как ты себе представляешь.
- В самом деле? – юноша даже чуть откинулся в седле, пытаясь придать своему голосу оттенок беззаботности. – Но я вовсе не испытываю какого-то страха, только положенный случаю трепет, всё-таки, событие для меня совсем не мелочь.
- Звучит убедительно, не сомневайся, - непривычно тёплым для себя тоном проговорил Инквизитор. – Даже со стороны ничего не заметно, можешь не волноваться, посторонние ни о чём не догадаются.
- Правда? – Эстрелладо просиял, как солнечный луч, прорвавшийся через густые тёмные тучи…
- Конечно, сынок, не забывай, что мой глаз намётан посильнее, чем у остальных смертных, право, - рыцарь также ясно улыбнулся, пользуясь тем, что кроме юного спутника это видеть некому…
- Я знаю, папа, - тихо вздохнув, с грустью проговорил Эстрелладо, опустив голову. – Я очень рад, что еду туда с тобой, а не с тем придворным, что полагался бы мне по протоколу.
- Я решил, что нечего давать этим сплетникам повод обсуждать тебя, - спокойно пояснил наставник, и от его голоса повеяло непоколебимой уверенностью. – Люди обожают болтать гадости о тех, кто делает то, от чего их самих в дрожь бросает, оттого и ненавидят того, кто берётся делать всякое серьёзное дело.
- А я действительно побаиваюсь, - снова вздохнув и покачнувшись в седле, мотнул головой будущий монарх. – Не то, чтоб было совсем страшно, но тяжело от сознания того, что меня ждёт. Но я не жалею, что отрезал дорогу назад, правда.
- Я это понял, сынок, - по-прежнему тепло сказал Инквизитор. – Потому и говорю тебе – всё не так тяжело, как тебе сейчас кажется. После коронации тебе всё это будет казаться шелухой, не стоящей внимания – потому что силы справляться с реальностью у тебя будут уже не те. Не волнуйся.
- Это действительно так? – Эстрелладо даже встрепенулся и посмотрел в глаза тому, кого называл отцом совершенно искренне, и кто был для него единственным родным человеком на всей планете… - Я правда смогу справиться, папа?
- Даже не сомневайся в этом – у меня достаточно опыта, чтоб знать это, поверь. Сможешь и даже успешно, сам потом увидишь. Это всё, что тебя тревожит?
- Ах, если б я знал ответ полностью, - потупился в ответ юноша. – Кажется, есть ещё что-то, и это тоже важно. Может, прибавим, а? Мне нужен ближайший костёл или хотя бы часовня…
- Что ж, поспевай, сынок, здесь есть одна тропка, но крутовата, - рыцарь вдруг улыбнулся совершенно по-мальчишески, заставив своего коня приподняться, и пустил его едва ли не в галоп, подбираясь к краю дороги.
- А, не отстану, не надейся! – с тем же задором ответил Эстрелладо и присвистнул, трогаясь следом.


- Марианна, ты чего опять сидишь там за вышиванием, шла бы уж к остальным девочкам, - вечно матери что-то от меня надо в самый неподходящий момент…
- Простите меня, мама, но с ними ужасно скучно и болтают они порой недостойные вещи, - ах, конечно, это рискованно, говорить так, но что делать, если это назойливое внимание уже невыносимо?! – Это слишком суетно и отвлекает от праведных мыслей.
- Ну, в кого ты у меня такая удалась! – с заметной горечью произнесла солидная дама, тайком рассматривая в зеркале появление первых серебряных нитей – вправду есть или только показалось? – Право, придётся тебя выдать замуж раньше остальных, раз такая набожная стала нынче.
- Изволите меня пугать, матушка? – глаза девушки мгновенно наполнились слезами, и её голос чуть дрогнул. – Ради чего Вы хотите столь жестоко со мной поступить?
- Ах, перестань, глупышка, - почти с девичьей игривостью отозвалась собеседница, улыбаясь столь довольной улыбкой, что не оставалось сомнений, какого рода воспоминания занимают сейчас её ум. – Все эти сказки про ужасную брачную ночь придуманы для пустоголовых кокеток, готовых гулять с кем попало под луной и позволять себе то, что ты называешь недостойным девицы поведением, дабы они хоть чуточку соблюдали приличия. Марианна, ты не из этого племени, я благодарю Богоматерь за это и лишь потому говорю тебе то, что ты должна знать сообразно своему положению. Но пойми, тебе ведь в мужья дадут не кого попало, а настоящего мужчину, а они умеют доставить своей даме удовольствие, даже если ты видишь его в первый раз. Так что не пугайся, у тебя будет счастливый брак, чего никак нельзя сказать о ветреницах, которые тебе прискучили.
- Вы в самом деле уверены в этом, матушка? – Марианна произнесла эти слова с сильным сомнением в голосе, горько сожалея, что они всё равно будут поняты не так, как следует, но и молчать было невыносимо…
- Даже не сомневайся, дорогая, муж сделает всё, чтоб ты наутро влюбилась в него без памяти до конца жизни, - мать произнесла это как будто самым что ни на есть назидательным и серьёзным тоном, но при этом её лицо озарила тень настоящего восторга. – Я тоже невестой очень боялась всего, что следует после, когда становишься женой, но поверь, всё это чепуха, если муж хорошо воспитан и опытен – ведь его даёт тебе не кто-нибудь, а сам Господь, как ты любишь повторять. Так что пора бы и сделать тебя счастливой уже, раз ты у меня столь благородна не по рангу, а по характеру. Я скажу отцу, чтоб озаботился этим – после того, как война была столь некстати проиграна, нам нужно радостное событие. Не бойся, не всех достойных тебя женихов поубивали – будет, из чего выбрать, даже сейчас.
- Не слишком ли поспешное решение всё же, матушка? – голос Марианны сорвался, и подлые слёзы всё же брызнули из глаз. – Вы так уверены, что ошибки не будет? А что, если…
- Перестань! – фыркнула женщина, поднимаясь и намереваясь выйти прочь. – Не будь такой трусихой, всё будет замечательно, ещё  и благодарить меня будешь потом долго! Ты вполне себе достойная уже невеста, и хватит вздыхать и молиться, этого и так в твоей жизни слишком много. Ладно, беги в свою часовню, не раздражай меня, я же пойду к себе, а то не успею к приходу отца из-за тебя.

   Та-ак, добралась, как хорошо, что никто не увязался следом… Можно рухнуть на пол перед образом и вволю прорыдаться. Именно так Марианна и поступила, стараясь, впрочем, чтоб не создавать слишком много шума. Мало ли, кому может взбрести в голову явиться сюда, как уже бывало не раз. Грешно отчаиваться, да? Да, но как же быть с этим ужасным обстоятельством? – мать не из тех людей, кому можно было бы рассказать о том, кого любишь. Да и вообще – как можно объяснить людям, что любишь, если не знаешь ещё, кого? Как можно втолковать им, что нужно ждать, обязательно ждать именно этого, единственного, но при этом даже не зная его имени и ни разу не видев лица? В лучшем случае могут счесть опасной сумасшедшей, а в худшем… нет, нельзя лгать незнакомому человеку, что будешь его, когда любишь другого – это будет пострашнее многих смертных грехов. Что делать, что делать?! Марианна через силу собралась, оставаясь на коленях, и взглянула на лик Архангела Михаила… Ты, покровитель воинов, ты же не можешь оставить его без меня, сделай ну хоть что-нибудь, чтоб я не досталась другому!
   Перед глазами стояла густая пелена слёз, и лик на иконе расплывался в ярких дополуденных тонах приглушённого витражами света. Однако стоило, пусть и с немалым трудом, зафиксировать взгляд на образе архангела – как в лицо ударила тёплая волна слабого запаха гвоздики и ещё каких-то неведомых цветов, и после в ещё не просохших глазах зарябило от яркого белого света… Марианна почувствовала, как её обнимают крепкие мужские руки, хотя не могла видеть уже никого и ничего, и мягко, как расслабленная кошка, провалилась в жемчужное сияние, забыв обо всём на какое-то время.
   Это были его ласковые губы и ладони, те самые, ещё только осязаемые! Это он держал её сейчас за плечи, тихонько успокаивал! Девушка не видела сквозь белый свет ничего толком, но её драгоценный рыцарь был рядом, и весь остальной мир перестал существовать.

- Не нужно ничего бояться, любимая. Ты ведь сама говорила мне, что Господь соединит нас с тобой вовремя. Не терзайся, не то мне будет труднее дойти до тебя.
- Они же не понимают, что делают! Они отберут меня у тебя, это будет катастрофа!
- Не надо отчаиваться, Господь не допустит такой страшной участи для нас.
- Как ты? Что с тобой? Я страшно скучаю!
- Я цел, но тоже очень тоскую по тебе, ты ведь знаешь это.
- Как жаль, что ты ещё не прибыл…
- Ты успокоилась? Я всегда с тобой, помни об этом. У нас всё получится.
- Только береги себя…