распыл. роман. ч. 13

Они вышли за ворота гаража, папа снова закурил и, вдруг, увидел медленно, как на параде, движущуюся в их сторону новенькую Волгу с никелированным оленем на капоте. Папа шагнул вперёд и, когда машина поравнялась с ним, неожиданно треснул палкой по её ветровому стеклу:
-  Ты что на кляче едешь, падло, а ну жми на газ двумя ногами!
Очкарик-водитель действительно газанул с перепугу - Волгу вынесло на встречную полосу, затем крутнуло в переулок где она и скрылась.
Отец хищно приподнял в улыбке верхнюю губу, щелчком швырнул вслед частнику окурок, сопроводив хлёстким словцом: «парашник»!
Игнатка не знал что это значит, но рассмеялся. Отец тут же ухватил его за шиворот и приподнял над землёй, глаза его пожелтели:
-  Ну, что к бабке твоей зайдём?
Игнат захрипел. Отец медленно опустил сына:
-  Так ведь надо взять литровочку, внучок?..
Игнат просипел:
-  Не надо, батя!
-  Вытри нос, балабол!
На снег снова закапала кровь. Отец круто повернулся и пошёл прочь от гаража.
Игнат отдышался, пожевал снег, сплюнул, прижал к переносице кусочек обледеневшего наста и побежал следом: -  только бы не запил, а это так - урок!..    

                ***
Дверь бабушки Акулины никогда днём не запиралась. Отец с Игнатом вошли и его аж повело в передней - в духовке наверняка стоял пирог с повидлом наполняя квартиру сказочным ароматом – вот это еда!
-  Привет тёща!
Отец скинул пальто. Вышла из кухни бабушка:
-  Здравствуйте, здравствуйте, мужички!
Она радостно всплеснула руками и улыбнулась, обнажив два последних зуба.
«Родная моя»! - Икнув то ли от чувств, то ли от завтрака с сырым мясом, Игнатка попытался помочь отцу устроить на сундуке «Москвичку», но тот толкнул его к Акулине:
-  Иди целуйся, внучок»!
… Потом они сидели в гостиной за длинным деревянным столом, отец резал хлеб и рассказывал бабушке об их занесённой снегом окраине. Игнат, жмурясь от удовольствия, ел пельмени со сметаной, любуясь розово-жёлтым пирогом обвитым по краям и поперёк косичками. Его всегда удивляло, как ловко Акулина их плетёт своими скрученными ревматизмом пальцами.      
Потом пришёл с работы дядя Ваня - младший сын бабушки и Игнат вообще развеселился. – Иван такое насочинял за чаем, что даже отец смеялся задорно и открыто, что было ему совсем не свойственно…
Иван негодовал!
-  Ну что за реакции?! Меня действительно зовут бригадиром проходчиков на другую шахту и, вполне возможно, представят к правительственной награде, так как я вдвое больше Стаханова добыл ночью угля!
Всё это наверняка означало, что любимого дядю снова выгоняют за прогулы и пьянство.
Бабушка загрустила. Она тяжело поднялась из-за стола и тихонько пошла на кухню.
Отец с хрустом откусил солёный огурец:
-  Пьёшь, Ванька? А я вот бросил!    
Дядя принял до комичности скорбный вид:
-  Родная мать не верит и даже ты, Василич!..
-  Кончай порожняк гнать, Ванька, такие как ты рождены, чтоб из были делать сказки, - вам надо с роддома оформлять пенсию. Ха-ха-ха!
Дядя совсем оскорбился и вышел в коридор покурить.
Отец отодвинул от себя тарелку и тоже встал:
- Пойдём, сын – всё не съешь, да и мать что- нибудь вечерком приготовит… 
Игнат выскочил из-за стола.
-  Она приедет? 
-  А я вот шепну Акулине пару слов – глядишь и получится… Одевайся!
Игнат с сожалением глянул на пирог и бросился к двери.
Скоро в прихожую вышли отец и Акулина. Она прояснилась лицом и, казалось, толкала впереди себя аромат второго, только что испечёного пирога акуратно завёрнутого и уложенного в красную сетку-сумочку.
Отец оделся, положив руку на плечо Игната, и почти торжественно ей сказал.
-  Так Елене и передайте, мол, ждём, не пью и решил начать плотничать – ну их гаражи, машины – семья дороже.
Акулина прослезилась, отдала внуку подарочек, расцеловала обоих, перекрестила и они вышли из квартиры.
В коридоре барака, батька пожал Ивану руку и поднёс к его  носу свой огромный татуированный кулак:
-  Не шали! Я в тебя верю…
-  Василич, ты меня знаешь!
Дядя был чрезвычайно польщён второй частью фразы, бросился провожать  до первого этажа, а отец улыбался, хромал по ступенькам, опираясь на плечо сына, и в зелёно-коричневых глазах его светилась мечта...
Они вышли из барака, попрощались с Иваном, завернули за угол,  в сторону остановки, откуда навстречу им скользил по тротуару молодой милиционер в хромовых сапогах. Было узковато чтобы разойтись…
Пришлось остановиться друг против друга. Сержантик ждал уважения к должностному лицу, а папа насмешливо и в упор смотрел на него несколько секунд, потом столкнул его тростью в кювет и бросил: «В твои годы я очень хотел жить, мусорок»!..
Затем они спокойно двинулись дальше. Милиционер скрипел сзади сапогами, или зубами, но молчал.
Вдалеке показался автобус. Игнат быстро оглянулся на cержантика и тихо рассмеялся – ну ведь бывают же в жизни насыщенные, хорошие дни – прямо счастье какое-то!