я не смог окликнуть тебя

заметил, что воспоминания стали тускнеть,
а значит, путь назад исчезает.
проснулся среди недели, в четыре ночи. бежал до вокзала. сел на сидение пытаясь вспомнить,
какого оттенка твои глаза.
это страшно,
это так, черт возьми, страшно.
- карие. они карие, как оттенок ствола дерева,- повторял себе.
материи крепко связанные воедино, с характерным звуком и треском
рвались.
я добежал до дома, записал твое имя трясущимися руками.
на голые стены.
записывал все факты, все примечания.
плакал, словно ребенок.
дождался утра.
тебе никогда не понять, как это,
когда память о человеке, стирается, как ластиком по блокнотной бумаге,
сожженной бумаге.
если бы ты только знал, как катастрофически не хватает участков стен.
описал тебя в мелочах.
голос. цвет.
никто
никогда не опишет тебя, так рьяно и так тепло.
я исписал тобой потолок и прихожую,
кухню,
там где хватило ладоней и места достать.
я боялся тебя потерять, отпустить,
никто не сможет любить тебя так же сильно, как я,
чтобы исписать тобой
собственный дом.
заставил выйти себя за порог квартиры,
неделю спустя.
я был рад, что успел написать о всех мелочах, до выбоин на поверхности краски,
к характерным словам на стенах, можно привыкнуть.
ко всему можно
привыкнуть.
жить с двенадцати ночи, до двенадцати последующего дня,

тебе не нужно помнить меня.
атомы кислорода, словно синхронно отказались поступать в мои легкие.
 
я заметил твой затылок среди толпы молодых людей,
и

не окликнул.