В неволе тысячи столетий

            Здесь – рабство, худшее на свете,
            и жизнь кусает словно вошь, –
            а ты всегда пред ней в ответе
            за то, что выжил и живёшь.

            Страна суёт своё гражданство –
            даёт на всё законный вид:
            на боль, тюрьму-суму да пьянство
            («Возьми на счастье, индивид!»),

            на кандалы, болезни-плети,
            на дней без глин гончарный круг, –
            где только грязи лихолетий
            и окоём с чертой вокруг

            (от Сатаны, что бродит рядом –
            не Апокалипсис хранит,
            мелком черкнём с дурным обрядом).
            Надежд сгрызём базальт-гранит, –

            зубов на то не пожалеем –
            да мы и души искрошим
            («потом, возможно, смажем клеем –
            когда все беды сокрушим…»).

            … Бельё удаче постираем,
            сушиться свесим у крыльца.
            – И примем шёпот просто раем
            мессии с миной хитреца…