Дмитрий глава 4

Ночь перед битвой.
Княже Дмитрий не спал,
Войска со свитой объезжая,
Всем воеводам объясняя,
Как им вести себя в бою.
Чтоб не случилось невпопад
Просил блюсти стратегию.

- Идёт поганый супостат
Собрав в великий авангард
Лихую конницу свою,
И будет здесь уже к утру. -

Не вдруг на поле Куликовом
Князь ожидал Мамая тьмы.
Оно лежит,Непрятву с Доном
Случая с южной стороны.
Что применить не позволяло
Ордынцам верный свой приём:
Свершить обход и конным валом
Ударить в тыл, верша разгром.

Наутро время повернуло.
Дымят погасшие костры.
Ждут в напряжении рассвета
В порядках боевых бойцы.

Чуть впереди, князь Оболенский
Расставил полк сторожевой.
Левее, сзади - князь Смоленский
Возглавил сводный полк большой.
Сам Дмитрий, облачившись в латы
Простого ратного бойца,
Встал в первый ряд передового
Ударно-пешего полка.

По-праву руку - князь Ростовский
С дружиной лучников стоял.
Полку большому, фланги слева
Князь Белозёрский прикрывал.
Поодаль в древнюю дубраву
Князь Дмитрий выставил засаду,-
-  чтобы ждала в резерве срок,
И верховодил ей - Волынский
Искусный воин князь Боброк.

Рассвет.
Сырой туман плывущий с рек
Густою пеленою,
Клубами рваными стелясь,
Закрыл всё поле боя.

Но вместе с солнечным лучом
Свободный, буйный ветер,
Взметнув полотнища знамён
Туманный дым развеял.
Ероша полевой ковыль,
Росу с травы сдувая,
Пред взором ратников открыл
Он полчища Мамая.

В зловещей тишине враги
Стояли в бранном поле,
Готовясь, обнажив мечи,
Схватиться в смертном бое.

И в этот свой последний час,
Мучительно, до боли -
Вновь жизнь свою переживал
Простой, российский воин.

Он видел вербу над рекой
Жену, - детишек малых,
Домишко неказистый свой
И старенькую маму.

И клялся сжав эфес меча:
- Не пропущу злодеев!
За Вас родные,я себя
Б бою не пожалею!

В строю ордынском, злой кочевник,
Опёршись на луку седла,
С улыбкой, на ряды неверных,
Смотрел, презрительно шепча:

- Вы, на кого пришли толпою,
В лаптях потрёпанных, с дубьем?
Мы, как собак вас переловим
И шкуру заживо сдерём!

Не знал ордынец ни печали,
Ни ласк любви, не помнил мать -
Его инстинкты  призывали,
Как можно больше убивать!

Ему с рождения шаман
Внушал толково мысль одну:
- Чем больше сгубишь христиан,
Тем лучше будешь жить в раю.

И он старался - не щадя
Ни молодых, ни старых -
Лил кровь потоками, ища
Перед Всевышним славу.

Слыла Орда непобедимой:
Всё чаще не вступая в бой,
Свои уделы властелины
Ей отдавали на разбой.

Всё дальше шли её тумены.
Стремясь достигнуть все моря
Мамай видал в мечтах надменных
В себе великого царя.

Стальной, жестокою рукою
Он правил в армии своей.
Где за провинность каждый воин, ,
Мог быть осужден и разорван
на части парою коней.

Но вот, с бравадою лихой
Звать поединщика на бой
Принялся сотник Челубей,
Свирепо с мощного коня
Копьём двухсаженным грозя
безмолвной русской рати всей.

Тут ринулся в намёт к нему
На резвом, белом жеребце
В подряснике да в клобуке
Монах – на вид Христовых лет
- Брат Александр –
Посадский инок Пересвет.

Во весь опор гоня коней
Навстречу гибели своей
С огромной силой два бойца
Копьями сшиблися и пали
Траву степную кровеня.
Так и закончился "ничьей"
Их скорый, вещий поединок.
Мешком свалился Челубей...
Коням под ноги рухнув, инок
На небо ясное смотрел;

Затмили небо тучи стрел;
Со скрежетом булат взлетел
Из выпростанных ножен -
Храни нас Гурк! Аллах Велик!
Да, помогай нам Боже!!!

Кричанье - всякий на свой лад,
Умножась в сотни тысяч крат,
Одним величественном рёвом
Слилося в поле Куликовом.