Деревья

                "Рассыплешь себя, изведёшь на бисер..."               
                И. Валерина


Улица. Осенью. Вечером. Ветер
гонят деревья от перекрёстка к ограде собора,
автомобили кланяются светофору.
Свету тьма «заправляет» фору
вплоть до зимы:
прячется по…
по подвалам, карманам,
по лимпоподвалам струится карманным,
ссыпает до времени звёздную манну
в чёрные
дыр… и до времени звёздную манну в чёрные дыр… и
до времени сладко зевает по сводам
и по алтарям,
разлита по кивотам;
она – цель, и средство, и способ, да что там,
она – наше всё…

А за поворотом
в слободке Вороньей
у лица – пыльно, проездом, пролётом –
с ухмылкой хароньей
деревья сквозь стройные выи ограды
собора Всех-духом-упавших-всех-смертных-
Грехов гонят ветер
(от света инертный),
на крест перекрёстка всех замкнутых петель
(с их не комильфо ударением палёным
и эхом стихов на ветру – интровертных),
сошедшихся в изжелта-красно-зелёном
земном ожидании, точке, ответе
на все невопросы
о свете, о лете,
о том сколько раз и когда чёрный петел
сойдет, затвердевшее темя откроет
минутными стрелками – шпорами света.
И с каждой пробежкой становится ветер
все светер и светер,
все светел и светел…

И в ритме невыдуманного сюжета
вот этого, годы подсчитывая на манжетах,
деревья, прожившие метрики древние,
ждут возвращения блудного времени
(В улице. В Лете.
В вечернее бремя.).
Без всяких манер,
церемоний и чванства,
каких-либо ветреных противоречий
они шелестят отражениям веток
в рисунке сосудов листа-оборванца,
что свет ограничивает пространство,
но тьма его делает бесконечным…