Я таял в радужном смятенье

Я  таял в радужном  смятенье,
По нежным линиям скользя.
Твоё лицо бросало тени
На всё, что можно и нельзя.
 
Фонарь сиял на редкость скудно,
Луна была с ним заодно.
Шептал тебе: «Как это чудно!»
Ты отвечала: «Да, чудно».
 
Сияла кожа, отражая
Случайных звезд неяркий блеск.
Тебе купил вчера чижа я,
Он проявлял к нам интерес.
 
Чирикал, сидя в новой клетке
На старой полке у окна:
«Чив-чив – вперед! Пусть будут детки»,
Вплетая наши имена.
 
Ему ответил: «Эй, парниша,
Умен ты больно, погляжу.
Веди себя скромней и тише,
А то ворону подсажу».
 
Затихла песнь с призывом этим,
Но снова лишний звук извне.
Сказал сурово: «Будут дети!»
С экрана диктор. Точно, мне.
 
Да что такое, в самом деле,
Откуда тут пророков рать?
Пока горело пламя  в теле,
Решил товарища убрать.
 
Нажал я кнопку задней левой,
Ты удивилась: «Акробат…»
Тебя назвал я королевой
И сделал сальто. Невпопад.

Вдруг стороной своей обратной
Упала ночь, как бутерброд.
Хотел, чтоб было всем приятно,
Но за окном мяукал кот.
 
Он есть просил, знакомый рыжик,
Узнал по голосу его.
Ему я крикнул: «Эх, бесстыжий,
Не понимаешь ничего».

Но совесть мучила. Сорвался,
Из холодильника достал
Сосисок свежих штучек двадцать.
В окно коту презентовал.

Ты обвинять меня не стала.
Ругать мужчин совсем нельзя.
А за окном кричали: «Мало!»
И «Мяу!» Рыжика друзья.

Бросал я сыр и тем, и этим,
Забыв на время про кровать.
Мяукнул кот «Пусть будут дети!»
И удалился отдыхать.

От тишины такой внезапной
Я вспомнил все, что отложил.
Полеты, радость, вспышки, залпы
И откровений виражи.

Мы не просили помощь зала,
Эмоций, чувств прорвался шквал.
«Пусть будут дети», -   ты сказала.
«Пусть будут дети», -  я сказал.