Землячок

                Из гл. 3 "Эпизоды и факты".
                http://www.proza.ru/2011/03/15/1607

Для Гриши Дьяченко не существовало незнакомых людей. Он со всеми здоровался, с любым заговаривал. Попросив огонька, он тут же, в «курительном» конце коридора (общежития лечфака), доверительно рассказывал, едва знакомому товарищу, что вчера был у «вот такой!» женщины и столько выпил, что сегодня не смог купить хлеба, так как в магазине его замутило от вида бутылок на витрине.

Я для него был не иначе, как «Землячок!», поскольку сам он был из Горной.
Поссориться с Гришей было невозможно.
-  Почему у тебя кровать до сих пор разобрана!?
-  Как старшие скажут! – бодро отвечал Гриша и тут же заправлял постель.
Он был настолько стремителен в словах и действиях, что производил впечатление человека, опережающего свои мысли. Порой, казалось, он опережал нормальное развитие событий.

Он проворовался на подработке в вытрезвителе, был бит в управлении милиции, но своего подельника и наставника, многодетного надзирателя Лазуркина не выдал. Без огласки не обошлось, Гриша срочно забрал документы и перевёлся в Донецкий мединститут, всем и вся поясняя, что пострадал «за драку с негром».

Через пять лет Гриша «свалился мне на голову» в родном городе, на первомайской демонстрации. Мы ждали выхода на главную улицу, прячась от неприятного ветра за полотнами лозунгов.

-  Землячок!!! – затормошил меня, обрадованный встрече Гриша, - а я здесь, на «Южной» работаю, пойдём, выпьем!
-  Да ну-у, с утра…
-  Пошли-пошли, у нас с собой!
С Гришей были два похмельного вида парня.
-  Встретить землячка, да не выпить с ним! – Гриша потащил меня за рукав. На заднем дворе гастронома Гриша затанцевал: «Ой-ой, сейчас уписаюсь!» и пристроился к трубе кочегарки. Парни последовали его примеру. Я подался в сторону ворот.
-  А ну, пошли вон! – появилась на ступеньках  разъярённая продавщица, - нашли место!
-  Тёть Зин, да это со мной! – у Гриши, положительно, не было незнакомых людей.
-  Милиция-а-а!!!
Я уже был далеко.
. . .
«Великий Молчун» жил на нашем этаже. Никто не знал, с какого он курса и с какого факультета. Лицо его, исковырянное рубцами и шрамами, не производило отталкивающего впечатления – оно было, как бы, воплощением мужества. Он был мрачен и неразговорчив.
«Молчун» на кухне помешивал в кастрюле. Гриша поставил на плиту чайник.
-  Супец?! – бодрячески воскликнул Гриша и потер ладони: «Вот сейчас, дескать,  ты вознаградишь себя достойной пищей за дневное воздержание!»
-  Зулупец! – сипло пробасил «Мрачный».
Правила приличия были соблюдены. Гриша не мог не поприветствовать старшего товарища, товарищ не мог позволить себе неуважительного молчания в ответ.
. . .
Гриша и умер легко и, как бы, мимоходом. У ресторана «Никопол» они размолвились с приятелем. Гриша упрекнул того в каких-то махинациях, друг задел чуткую Гришину совесть «больничными за бутылку».  Гриша съездил друга по уху, тот ответил "в торец". Гриша ударился затылком о бетонку, тут же помирился с другом и напросился заночевать у него:
-  Дома жена с лялькой, а я пьянючий и  рубаха в крови!
Во сне Гриша потерял сознание – мозг сдавила гематома – кровоизлияние под твёрдую мозговую оболочку.
Друг, думая, что Гриша отсыпается, утром ушёл на работу и хватился только на следующие сутки.
Травматологи и невропатологи уже ничем помочь не смогли.

Гриша и здесь опередил события, сам себе перешёл дорогу.

1966-1971г.г.