Проездом

Ебунам облом на время. Сковородкина, под зад,
Пнули с Севера. Там, всеми, проклят был. Трихомонад,
Он развёл в бригаде массу, что работы никакой.
И изгнали, педераста, с резолюцией простой.

От сюрприза Лена в шоке, возвращенцу лоб разбит.
Зло зудит, в огромной жопе, но там лишь язык торчит.
Пару раз, как раздражитель. Только что с него понта?
«В строй-бригаду изыдите, или взбесится писда».

Лже супругу ржёт, ужасно, королева грязных шлюх.
В её патоке завязло, множество станичных мух.
И с лицом, покрытым мраком, путь к безумию он знал.
Скотчем подтянувши сраку, на работу тот удрал.

Но оставил, соглядаем, дочку Женю. Ту ещё.
А у той писда сараем, и покрытая клещём.
Но, когда скидаешь брюки, вряд ли ищешь время ссор.
Пусть гибрид говна и суки. Но что делать, если впёр?

К Женьке очередь, а к Лене, даже и бомжи не прут.
У обоих жопы в пене, но одну то хоть ебут.
«Ах ты тощая макака, ты в кого же удалась?
Дихлофосом брызгай сраку» - Ленка завистью снеслась.

Мачехе ткнёт Женя фигу: «Кто любовь мне запретит?
Сдрисни ка на кухню, мигом. Ты – ходячий целлюлит».
Нарыв в сердце ковыряет, как папа метлой сильна.
Яд Гатуева глотает, свой. Чем крыть, когда сальна?

Так, в приватных разговорах, день до вечера идёт.
А по ночи ноги в гору, ну а может кто нагнёт.
Оказав нежданно милость, инвалидам головы…
Ничего не изменилось, в доме номер два, увы.