Во тьме

На льду тёмно-сером и лживом
Плясали во тьме фигуристы
И даже не с целью наживы,
А чтобы немного размяться
Играли во тьме музыканты.
Горели во тьме суперлампы.
Кивали во тьме режиссёры
И делали ставки актёры.
Потом выходили монтёры.
Они починили прожектор.
Но было по-прежнему тихо,
Темно, непонятно и страшно.
Плясали вовсю фигуристы.
На окнах цвели асфодели.
Томились и мёрзли асфальты.
Командовали генералы.
Толпа расходилась охотно
И так же охотно сходилась.
Цвели облака на закате,
Во тьме беспросветной и горькой.
Взлетали во тьме самолёты.
Светились во тьме сигареты.
Блестели портвейны и вина
В прекрасных бутылях и банках.
Сверкала ночная реклама.
Ночные машины гудели.
В прекрасных ночных магазинах
Цвели по ночам асфодели.
Работали банки, музеи,
Кафе, рестораны, больницы,
Автобусы, бары, аптеки,
Фигуры, бульвары и лица.
И каждый был нужен и важен
В ночном обесцвеченном мире.
И было измазано сажей
Всё в вашей и в нашей квартире.
И смесь асфодели и лука,
Инжира, бензина и снега
Будила в сердцах домоседов
Простую идею побега.
Но всё, что за гранью ночною,
но всё, что за тёмным порогом –
всё было подчёркнуто смутным.
Всё было неясным немного.
И тот, кто открыто и звонко,
А так же светло и невнятно
Кричал, что он видит котёнка,
Ребёнка, зайчонка, ягнёнка –
Остался для нас непонятным.
Непонятым, смутным, далёким,
В отличие от асфодели,
От лука, от ночи, от ломки,
От тьмы, фигуристов, метели,
Аптек, дискотек, свиристелей,
Шурупов и электродрелей.

…Навесили двери, и тьмою
Умылись, как тёмной водою.
Рассвет занимался неспешно
Над тёмной и плоской горою.
Все встали, почистили зубы
И сели в метро и в трамваи.
Вдруг видят: ночь сходит на убыль.
И смотрят. И не понимают.

22.11.14.
Бург