Глава 110. Перванш

                Пруд в городском парке был кругл, как колесо обозрения, глядевшееся в него. Прибрежные таблички строго предупреждали культурно  отдыхающих не совершать омовений и заплывов, хотя лезть в зеленую и порядком загаженную водную стихию охотников и так не было. В центре рукотворного пруда , на круглом рукотворном же островке, стояла деревянная избушка - пристанище прекрасной лебединой пары. Гордые птицы как-то смирились с нездоровой экологической ситуацией - видимо, и водоем, и дряхлый домик были дороги им как воспоминание о тех золотых годах, когда они были молоды, а вода прозрачна. Исходя из тех же реминисценций, сердобольные старушки в когда-то невероятно модных кримпленовых платьях энергично крошили на зеленую парковую гладь белые булки и подзывали лебедей ласковыми именами из своего прошлого.

                Зимой царственные пернатые, как полагается, исчезали в южном направлении, а пруд промерзал и становился бело-голубым городским катком. Дополненный крашенными вручную лампочками и веселыми мелодиями, несущимися из серебристых репродукторов, водоём становился главным развлечением горожан всех возрастов и вероисповеданий. Фанерная забегаловка на берегу бойко торговала пирожками с повидлом, картошкой, мясом и вкуснейшим "кофэ".

                В один из изумительных каникулярных вечеров четырнадцатилетний Андрей Зайцев был затащен приятелем Серегой Батько на главный каток. Суровый Заяц, время от времени входивший в дворовую и школьную хоккейную команды, считал все эти фигурные выкрутасы на льду никчемным баловством для девчонок и, промчавшись пару кругов, аки буйный ветер, заскучал и стал  рассекать пространство медленно и печально. В голову уже просочилась мысль о знаменитом слоеном пирожке, однако она была экстренно вытеснена  другой, совсем нечитаемой, состоявшей из разрозненных гласных, собранных в случайном порядке.

                Ближе к центру схваченного морозом пруда, около забитого на зиму домика лебедей, в неземной белой куртке, на новеньких снегурочках мастерски вращался ангел. Ангел был, конечно, немного старше Зайца и намного эстетичнее - вытянутые на коленях шерстяные штаны цвета электрик и разодранная на локте старая стройотрядовская фуфайка привнесли в очумелое состояние Андрюши необходимые оттенки реальности.  Зайцев тихонько откатился к барьеру, чтобы , не сходя с места, смотреть и умирать от любви.

               "Ща собью и полапаю!" - внезапно донеслось до зачарованного Зайца. Рядом, в толпе гогочущих питекантропов, здоровенный амбал в шапке-петушок поправлял коньки, туго зашнурованные кручеными бельевыми веревками. "Смотри, Губа, как бы она тебе коньком по морде не съездила!" - подзадоривали амбала. "Хорошо, если по морде! - веселились дружки, - такая фея взмахнет ножкой и тройным тулопом по двойному омлету! И риттбергер снесет начисто!". "А вот посмотрим!" - процедил Губа  и смачно сплюнул на лед.

              Пока незнакомый, на кой-то ляд появившийся в зайцевской жизни Губа неторопливо приближался-прицеливался к белой куртке, ноги, вообще не посовещавшись с головой, понесли Андрея наперерез подлому агрессору. Но то ли амбал резко ускорился перед атакой, то ли Заяц не смог как следует разогнаться... 

            Губа успел прикоснуться к ангелу - Заяц увидел удивленно-распахнутые глаза и в тот же момент со всей силы влетел в крепкую бочину обидчика и завалил его на лед. Матерящийся Губа , зажимая окровавленный нос, вскочил на ноги и ринулся было "делать из гниды гуляш", но к бортику очень своевременно подошли два дюжих парня с красными повязками. Скосив глаза на дружинников, эротоман-неудачник покатился к своим товарищам, убедительно посулив обидчику "достать из-под земли и стереть в порошок".

          Морщась от боли в разбитом колене, Заяц начал подниматься с ледяного крошева, и в этот момент прямо перед его глазами возникли глаза ангела, полные восхищения и благодарности. А потом ангел заболиво поправил на Андрее шапку и легко коснулся губами непослушных зайцевских губ.

         Захмелевший Зайцев  провожал взглядом свою невероятную незнакомку, пока всегда вовремя поспевающий Серега не стал поднимать его со льда.

        До самой весны Андрей каждый вечер приходил на каток в надежде вновь увидеть свое внезапное счастье, но девушка в белой куртке больше не появлялась. Впрочем, и Губа с оруженосцами , как ни странно, тоже больше никогда не были замечены в городе.

        Но с тех пор, наблюдая в телевизоре шикарных фигуристок, Зайцев нет-нет да и прикладывал ладонь к пылающим губам.


         Когда незнакомая красавица , столь неожиданно выхватившая Андрея из-за стола, стремительно поцеловала его похолодевшие губы, сказочная палойская земля не просто ушла из-под ног у солидного доцента, но и стала поблескивать, как  бело-голубой лед на городском катке.