Пора домой...

Годы, годы... Листьев ворох. Ветер северный, холодный.
Платья шелкового шорох. Пешеходы в переходах.
Скрип ночного фонаря. Шелест – зря! – календаря.
Зря ль текли с годами воды, с гор ручьи катились зря?

Беспричинная кручина. Мегаполис окаянный.
Пучеглазая чужбина. Над пучиной шар багряный.
Шум. Шипение машин. Шин поток неудержим.
Посреди «небесной манны» от свободы  пьяный джинн.

Белозубая улыбка. Наглый ярд длиннее метра.
Золотая в банке рыбка спорит с джинном с видом мэтра.
В мегаполисе густом мой сегодня год за сто.
Вот еще один – как ветром – с древа сморщенным листом.

Листья, листья... Годы, годы...  День мучительнее ночи.
Ни кареты, ни подводы. Край в тумане меркнет отчий.
Сон под пятницу: родник, слезный дождь, гусиный крик...
Истончается источник...  Всё! Пора домой, старик!

Хладный взор свинцовых высей. Дом – роднёй еще не продан.
Заколдованные мысли. Пес у дома беспородный.
Двор запущенный. Порог. На пороге кот – продрог.
– Где тебя носило, родный? Отдохнул бы от дорог!

Дверь со стоном – в скрип тягучий... Дух несвежий, застоялый.
Пыль, скатавшаяся в кучи. Мхом затянуты бокалы.
Век не топленный камин. Сеть картин из паутин.
Канделябр пятипалый. Тяжкий вздох седых гардин.

– Уж простите сумасброда! – Что с тебя, хозяин, взыщешь?
– Лишь теперь душа свободна, даже если год – за тыщу.
Про Гоморру и Содом – не сейчас... потом... потом...
Здравствуй, старое жилище! Принимай бродягу, дом!

Ноябрь, 2014