Верблюд

На вседорожнике кочевник газонул,
Метнулись в стороны две маленькие кобры,
И заскрипел зайсанский саксаул
У северных границ пустыни Гоби.

Верблюдица здесь родила меня,
Носила девять месяцев в утробе,
За шерсть её цеплялись семена,
И зеленее становилась Гоби.

Надел кочевник чёрные очки,
Вцепился в руль могучего Ниссана,
У северных границ – солончаки
И редкий след пугливого кулана.

Стою я там, где сладкий саксаул,
Ломаю ветки мягкими губами,
И к горизонту укатился гул,
А тишина, звеня, осталась с нами.

Я полюбил с рождения себя,
Земли безводной странную картину,
Мне мама подарила два горба,
КараганЫ поникшую куртину.

Не говорил я времени – постой!
Мои пространства здесь, вернее, зона.
Автотурист-кочевник молодой
След проложил прямой до горизонта.

Мне этот след не указует путь,
Коль захочу, - земля вокруг застонет,
Башкой качну и будет след задут,
И вездеход в песке живом утонет.

Большой, лохматый, я такой один,
Здесь всё моё до северной границы,
Потом всё это заберёт мой сын,
И он с двумя горбами народится.

И народится новый саксаул,
Но старая останется куртина,
Кочевника, который газонул,
Не примет никогда моя пустыня.

Глаза прикрыл – и будто бы уснул,
Здесь столько тишины и столько лени,
Потом башкой тяжёлою качнул,
И началося светопреставленье.