беседа

В какие точно времена не скажу, потому как и сам не знаю. Но случилось это все на Руси матушке, аккурат в самой ее середине.

На западе небо тучами заволокло и то ли зарево какое, то ли огнем полыхает. Не иначе, змей Горыныч забаловал. На востоке небо ясное и восходит красное солнце.

Двое сидят в горнице чаи распивают. Для знакомству представлю их: Иван Спиридоныч Вздохов-Работягин и Загир Исхакович Сабиров. Звезд с неба не хватают, ведут хозяйства свои, а по вечерам беседуют за чашкой чая.

В избе все чисто и аккуратно. Счетчик отсчитывает киловатты по 46 копеек за единицу, на столе булки из собственной пшеницы, скатерочка ивановской фабрики и ложки в стаканах не какие алюминиевые, а в самый раз из блестящего металлу отлиты в сибирской мануфактуре.

- Вот скажи ты мне, разлюбезный мой друг, Загир Исхаковыч, живем в какое - никакое мирное время, почитай, в кажном дворе по кобыле с экипажем да спиногрызов не менее пары. Стало быть, живем не бедно? Царю, опять же, в казну деньгу отваливаем, а, все одно, на стол поставить есть чего. Ежели бы скабрезности да жуть какую еще в "Ведомостях" не писали, так лучше жизни и не придумаешь...
Так я о чем.. От чего же мы, друг сердешный, живем припеваючи, а все ропщем на неустроенность мира нашего грешного?

- А я Вам, Иван Спиридонович, вот что отвечу. Не раздумываю я дум напрасных про обустройство мира. Тщета все это. И когда сладко мне на душе, и когда волки печень грызут, все одно, следую своему внутреннему миру. У меня там все чисто и складно. У меня там тапочки свои мягкие есть и кресло старое, но удобное.
Там я знаю что правильно, а что подло. И понимаешь, сосед ты мой распрекрасный, там нет у меня ни желания, ни настроения все разрушать и поганить.

Вот, случись беда какая: ну, к примеру, настропалят разбойники казанских татар на башкирских. Скажут, мол и мед они неправильно качают, и скулы у них не того угла раскосы, и пляшут они как-то не по-татарски. Или, того пуще, кто-нибудь на броневик залезет да кепкой в небо начнет тыкать.
Так вот, первым делом я ставни закрою, надену тапки свои мягкие, усядусь в кресло дедовское и размышляю.
Заметь, Иван Сперидоныч, ключа от того мира своего я даже супружнице своей не доверяю. Занесет туды тень сомнения и все считай пропало.
Потом выхожу я из миру своего внутреннего и резюмирую. Двор у меня чистый, скот ухожен, дети мои - голуби здоровы, сыты и обучаются в гимназиях уму разуму, жена моя - благодарю Бога за то, что послал ее мне, ото дня ко дню краше, мудрее и покладистее. Батюшку с Матушкой по утру благодарю за то, что на свет меня народили. Вот и все, что мне в жизни надобно. За это свое счастье и мир свой внутренний храню и в чужие миры не лезу, и склочникам не позволяю лезти куда не просят.

А счетчик, знай себе, киловатты по 46 копеек считает. И сидят они и чаи распивают.