И страшно вспомнить мне тот летний двор

И страшно вспомнить мне тот летний двор
И"скорую",стоящую у дома.
И на глазах потухший взор,
И вопль вокруг:"Какой позор!
Ее везут в заточение дурдома!"
Упал мой взгляд на руки,Боже мой,
Они тряслись от дикой лихорадки,
И рядом очень колкий взор,
То санитар смотрел за всем порядком.
Они втащили под руки меня
И стали золото снимать все по порядку,
А я кричала:"Вы не трогайте меня!
И что у вас здесь за беспорядки!"
Стащили серьги,а кольцо я спрятала
В кулак,я им не далась."Скорей-
Кричали- киньте в душ ее,и вымойте,
Чтоб не брыкалась!"
И впятером,стащив одежду всю,
Толкнули в ванну,смехом наслаждаясь:
"Оттяпнем пальцы вот и все!
Не брыкайся,это такая малость!"
И,обмотав ногою гибкий шланг,
Я дернула его,он оборвался.
И кто-то крикнул,кто-то обругался.
Я не далась чинить позор
И над собою надругаться!
Надев рубаху,усмирив,вкатив укол,
Чтоб не брыкалась,
Связали руки,превратив
Ту птицу певчую в такую жалость!
Два санитара,подхватив за руки,
Как за сломанные крылья,
В палату ее притащив,швырнули
Прямо на кровать да на клеенку:
"Раз пикнешь,тебе несдобровать,
Так не ори,понял,девчонка!"
А утром я не вышла ко столу:
"Вороны белой" дали платье.
Сказала:"Я так не пойду!"
Мне кинули халат в мои объятья.
Семь месяцев я там была
То ли во сне,то ли в бреду.
Я там была и так жила,
Была у всех я на виду.
Тихонько я взывала к Богу:
"Приди ко мне Ты на подмогу!"
И Он услышал те слова
И Им была я спасена!