I

I

Когда я с ней познакомился
(а это была самая случайная
случайность
из десятка оплошностей бога),
она была настолько далеко,
что я даже подумать не смог бы,
что она - моя будущая тревога.

Я, как и все вы, даже не подозревал,
что такие, как она, могут ввести
в глубочайший ступор полупрозрачных зеркал.
я ее никогда
не
искал.

Неописуемо юна,
образ бранно-хрупок.
то зла, то радостна,
глаза, как парный кубок.
я ее никогда
не
звал.
она сама меня нашла.

Когда я понял,
что на протяжении
нескольких недель
я, незаметно для самого себя,
ее изучал,
тогда я начал бояться потерь.

Я бы тогда, если б сумел,
зарисовал бы ее,
как заканчивающийся апрель.
но сейчас я понимаю,
что она - сентябрьская метель.

От нее морозом под кожей
бродит первичный суп основ
не созревших и
в пылу сгоревших слов

Она - это неустойчивое начало осени,
мутная развязка снов.
это зеленые живые листья
вперемешку
с засохшими кучами цветов.
и трупов.

Она, как я писал о музах,
своенравна и ветрена,
а голос, небось, простужен.
слегка лунная, чуточку пенная.

И вместо умирающего в неволе букета
Она превращается в пылкие лепестки
пустоцвета.

я начал о ней писать,
когда понял,
что мне ее не с чем
сравнить.

внедрялся так же случайно,
неосознанно,
полупьяно,
как в начале.
пытался понять:
что в ней сломано,
и что чинить, и что менять.

пазлами собирая детали,
чтобы сохранить