Русским девочкам

Вы стремитесь в культуру «евро».
Изучая ее азы –
С детства, самозабвенно, нервно,
Подменяя ей свой язык.

Не «идет» эта евро-дура!
Дурит вас наслоеньем тем.
Может, это не та культура?
Может, гены у вас не те?

Может все это сговор тайный?
Сладкозвучие злых сирен?
Волны – в берег страны печальной,
Без которой не встать с колен?

Мы не заем себя. Учитель
Наш был иноземны’х кровей,
Да и нынешний попечитель,
Не знатней его, не новей.

Только сколь ж на те же грабли
Нам вставать и терять века?
Мыслей мускулы в нас ослабли?
Обмелела веков река?

Вот и девочки: чем смышленей,
Чем приветливее глаза,
Тем ученее, усмиренней,
Взяв от мати, уходят «за».

За моря и за океаны,
То за турка, то за норвежца.
Только где же тот русский парень,
Без которого пусто сердце?

Он давно на земной кровати,
Неземное его смело.
А ведь он, что от русской мати, –
Он – жены не видал крыло.

Опереться не получилось,
Просто девочки все не те.
Просят дурочки, «евро»милость,
Опускаются в нищете.

А ведь им и не снится даже,
Что от вечности не сбежать!
И никто ведь им не подскажет
Что придется сынов рожать.

Но об этом устал писать я,
Отрицанием зла сражен:
Вы их предали до зачатия,
До прибытия в чреслах жен.

Что ж вы, девочки, до замужества
Подзапали на эсэмэсы,
Ваши мальчики ищут суженных,
Да никто не идет в невесты.

Та – затравлена, та – завалена,
Та, как в душу, ушла в стриптиз,
Опустела страны завалинка,
Души девичьи рвутся вниз.

Что до деток, (а им не помнится,
От кого начинался род!)
То они от мамаш сторонятся,
Образуя нечистый сброд.

Что-то странное, очень странное,
В наших девочках, в душах их.
Завтра ждет их такое страшное,
Что не вспомнится этот стих.

Все утрачено, связь нарушена,
Девка русская прет в Стамбул,
Забывая о русском суженом,
Ради денег идет в загул.

Вечен Пушкин с его старухою
У разбитого дна корыта:
Жены бьют хоккеистов клюхами –
Тема вечная не закрыта.

Хоккеисты-то парни чистые,
Перейдя через лживый сюр,
Выходили порой министрами,
Вам оплачивая маникюр.

Жизнь не может быть театральной,
Вы обязыны жизнью – маме,
Жизнь и светлой, и натуральной
Начиналась в мажорной гамме.

Отойти в полутон получится,
Только тонику не обманешь, 
Светит тоника тонким лучиком,
И, как хочешь, а к ней дотянешь.

Так и в нас материнства млечности
Не забудутся никогда,
Мы – от венчанной с нами вечности,
Светит русская в нас звезда.

Через ситечко вечер с кисточкой
Нитью тонкою Бах связал,
Бах, он был не какой-то выскочка,
Бах за бога, почти, сказал.

Только кто же теперь дотянется
До прочтения вечных тем:
Та, которая кувыркается,
Или, кто остыл на кресте.