Воспоминания и мысли

Сколько себя помню, вся моя жизнь – это некая борьба светлых и тёмных сил. Вообще, по правде говоря, мне кажется, что это суть жизни каждого человека, просто очень часто это происходит неосознанно. Человек и сам не замечает, как им овладела та или другая сторона. А так как я с детства склонна к самокопанию, то это всё не могло пройти мимо моего сознания, ведь я часто ищу в себе не только какие-то явные штрихи, «мазки кистью», но и мелкие, едва уловимые, но которые найти гораздо важнее, ведь из них-то как раз и начинает появляться цельный образ. Именно из тонких карандашных линий в конце концов и выходит картина, а если начать её писать сразу, безо всяких эскизов, – вряд ли что-нибудь получится.
 Итак, я решила писать здесь всё честно и откровенно. Пусть эта вещица превратится в своего рода портрет без прикрас (ведь художники часто грешат сглаживанием шероховатостей внешнего образа). Так вот, я решила написать свою душу – пусть не красками, а словами – это у меня получается гораздо лучше. Впрочем, у меня есть мечта научиться рисовать. В детстве я ходила в художественную школу на рисунок, но так и не доучилась, о чём сейчас жалею, но понимаю, что тогда я бы не смогла это сделать, у меня на тот момент было совсем другое состояние. Поэтому и нет смысла жалеть о том, что ушло – всё равно, если бы вернуть прошедшее, я вернулась бы в то состояние, которое у меня было тогда. Дело в том, что меня кидало из одного увлечения в другое, я часто не могла определиться, что ближе моей душе, моему складу. Я ведь занималась и на фортепиано – и тоже не закончила. Сейчас я лелею мечту всё же выучиться рисунку, ведь это никогда не поздно, а мне ещё совсем мало лет. А сейчас я пишу стихи. Иногда пишу и прозу, хотя это у меня получается гораздо хуже, наверное, в силу моего склада. А склад у меня очень мечтательный. Если бы меня спросили, кто я, я бы с радостью ответила одним-единственным словом «Мечтатель». Если бы вы знали, как я люблю оказаться где-нибудь в поле, упасть в траву, чтобы надо мной раскинулось широченное бескрайнее небо, – и мечтать, ощущая под ладонями шероховатую нежность травы и упоительный запах природы. Моя бы воля, я бы эти мгновения продлила до бесконечности. Хотя… время и так замирает в эти минуты. Наверное, в миг сильнейшей радости нам кажется, будто время застывает, потому что в новом, лучшем мире не будет времени. В нынешнем мире есть солнце, а значит, и время. А в новом мире не будет солнца, а значит, не будет и времени. Будет одна сплошная вечность. Солнце будет уже не нужно, потому что Бог будет сиять в миллионы раз ярче солнца, и в привычной для нас звезде уже просто и не будет необходимости. Но самое главное и самое поразительное, то, что наполняет душу трепетом от радостнейшего предчувствия – мы сможем сами видеть это сияние, эту красоту. Сейчас мы даже на солнце не можем смотреть не жмурясь. Что же с нами стало бы, если бы перед нами сейчас уже предстал Бог? Да мы просто ослепли бы! А потом не ослепнем, потому что будем все очищены, перейдём на новую, пока ещё неведомую для нас, простых людей, ступень. Но как же хорошо, что даже простые люди могут стремиться ввысь, и им это не только не возбраняется, но наоборот – Бог этого-то как раз и хочет.
Сейчас я пишу спонтанно свои мысли и чувства, и эта спонтанность и привела меня к разговорам о Боге. Я очень верующий человек, хотя во мне  море пороков и слабостей. Слабость – это мой главный порок. Слабые люди не злы сами по себе – если они совершают какое-то зло, то лишь из-за того, что так получается против их воли. Однажды я совершила большое зло против самой себя. Это была очень большая ошибка, в которой я в дальнейшем сильно раскаялась. Что было, то было, не стану скрывать ничего и расскажу эту историю. Она началась несколько лет назад в прекрасном городе Киеве, где я встретила его… Назову его Вадимом, дабы не употреблять настоящих имён. Я приехала в Киев с мамой, и там мы и встретились с Вадимом. Не скажу, что я сразу же влюбилась в него, но в первый же день нашей встречи я почувствовала, что к вечеру уже потеряю голову от любви. Так оно и случилось. Вадим был красив, как солнечный закат. Да-да, именно закат. В его красоте было что-то мягкое, певучее. Но не за красоту мы любим человека, мы любим, просто потому что любим. У любви нет объяснений. Порой и красавца не полюбишь, а полюбишь какого-нибудь Квазимодо. А ещё Вадим как будто о чём-то переживал. Мы шли по аллее, ведущей на набережную, мама осталась чуть позади – она специально отставала от нас, чтобы дать нам возможность пообщаться вдвоём, ведь она всегда от всего сердца желала мне большой любви. Мне было неудобно перед ней, но всё равно как-то само собой получалось, что мы с Вадимом оказывались впереди, а она сзади. Может, потому что Вадим быстро ходил. А может, он и сам нарочно убегал вперёд, чтобы вдоволь наговориться со мной о сокровенном. Нет, сейчас я говорила не о любви – в первые три дня мы гуляли с ним и общались чисто по-дружески. Я употребила слово «сокровенное», потому что Вадим увидел во мне ещё и друга, с которым можно поделиться тем, что на душе. И он рассказал мне, как вырос без отца, и мать постоянно загоняла его в некие рамки, ограничения, в результате которых он стал бояться жить.
– Знаешь, Оля, я настолько себя подавляю, что иногда мне хочется сделать что-то такое… что не вписывается ни в какие нормы и правила.
– Это неудивительно, – откликнулась я, заглядывая в его глубокие печальные глаза. – Когда долго сдерживаешь себя, в конце концов могут возникать такие мысли, что будешь сам на себя удивляться.
– Вот и я так думаю, – закрыв глаза, выдохнул Вадим. – Знаешь, я ужасный социофоб и ужасный интроверт. Вернее, не я сам.
– Ты стал таким, – продолжила я его мысль.
– Да. Я с детства не чувствую себя свободным.
– Вадик, но ведь свобода – это то, что для человека важнее всего. Ведь подумай, сколько людей – и разве они все счастливы? Да иной заключённый будет счастливее свободного, если у первого душа свободна, а у другого в кандалах.
– Моя душа не свободна, Оля… Но я хочу избавиться от этого.
– У тебя возникло желание, а это уже огромный шаг вперёд. Смотри-ка, теплоходик! Не хочешь прокатиться?
Вадим смущённо улыбнулся и кивнул, глядя мне прямо в глаза. И вот мы втроём сели за столик, глядя в распахнутое окно на Днепр, по которому плыли. Прекрасный тёплый киевский вечер… Нежность как будто разливалась в самом воздухе. Я сидела рядом с мамой, а Вадим напротив нас. Мы с ним смотрели друг на друга и улыбались, а мама смотрела на нас и тоже радовалась. Правда, я тогда ещё не поняла, как Вадим ко мне относится, я чувствовала, что он расположен очень по-дружески и не знала, только ли по-дружески или иная нежность таится в глубинах его непостижимого сердца. Заиграла громкая музыка. Вадим стал немного растерянным, хоть и продолжал улыбаться.
– Мне так неуютно бывает среди шума… – сказал он мне на ухо.
– И сейчас неуютно?
– Сейчас нет…
Мы стояли у окна, слегка склонившись к воде.
– Ты не замёрзла? – спросил Вадим и на секунду коснулся моей руки.
– Немного, – улыбнулась я, а сердце ликовало и искрилось от предвкушения чего-то радостного и очень светлого.
Когда мы спустились на берег, вокруг ходили люди, а мы остановились друг напротив друга, глядя в глаза и как будто благодаря друг друга за эту речную прогулку. И вдруг где-то совсем рядом заиграла песня группы «Воскресенье» – «Музыкант»:

Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант,
Расправил нервною рукой на шее чёрный бант.
Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать,
Если ты ещё не слишком пьян.
О несчастных и счастливых, о добре и зле
О лютой ненависти и святой любви.

Мы с Вадимом смотрели друг на друга, и вдруг я увидела в его глазах такие озёра нежности, что перехватило дыхание. И я тут же заметила, что у него тоже перехватило дыхание, и земля уходит из-под ног… Мне вспомнились строки одной из моих любимых поэтесс Марины Цветаевой: «… что никогда тяжёлый шар земной не уплывёт под нашими ногами». Так вот, в тот момент было как раз наоборот – земной шар уплывал и уплывал под нашими ногами, мы не чувствовали ни его, ни самих себя. В этот миг мы были одни в целом мире…
На следующий день мы снова гуляли и даже сходили в театр, но на этот раз всё было чисто по-дружески, без всяких намёков, без всяких «тяжёлых земных шаров» и т.д. Вчерашнего как будто не было. Мне было жаль, ведь я уже всей душой любила Вадима, но я всё равно весело общалась с ним. Нам было хорошо вместе – и это было главное. Ведь когда людям хорошо вместе, не столь важно даже, кем они друг другу приходятся. Им просто хорошо – и всё. Но на следующий день, когда мы гуляли по роскошному Ботаническому саду, Вадим вдруг не выдержал.
– Я никогда не могу первый проявить чувства к девушке, даже если она мне нравится, но если она не намекнёт мне, что можно. Я не могу первый обнять девушку.
Я покачала головой и ничего не ответила. Мы пошли дальше, и я увидела, что Вадим едва заметно тяжело вздохнул и что его сердце изнывает в страшном томлении. В любовном томлении. Я резко развернулась к нему.
– А я тебе нравлюсь?
– Да, – ответил Вадим с такой неколебимой уверенностью, которая поразила меня.
– Тогда можешь обнять меня…
Боже мой, как счастливо мы с ним обнимались, стоя на тропинке, вокруг которой пышно цвели деревья!.. Моё сердце кричало и пело: «Наконец-то! Наконец-то!», а его сердце вторило моей песне. Во всяком случае, так мне тогда казалось. Как нежно его щека касалась моих волос… А на следующий день всё рухнуло. Правда, с утра он встретил меня тепло и трепетно. Мама поехала на автобусную экскурсию по Киеву, а мы с Вадимом пошли гулять. Казалось, он был рад, что мы теперь только вдвоём, но минута за минутой я начинала чувствовать что-то неладное. От Вадима исходил один только холод, он шёл, почти не разговаривая, и не смотрел на меня. «Я соскучилась», – робко произнесла я, но в ответ он только рассеянно улыбнулся. Молчание становилось тягостным, а мы всё шли и шли, сами не зная куда. Я начала болтать всякую околесицу, рассказывать всё, что приходило в голову в тот момент, потому что не говорить уже не было сил. Впрочем, теперь я думаю, что это было неважно, ведь он даже не слушал. Он шёл, погружённый в какие-то свои мысли. Мы зашли в кинотеатр, купили билеты на какой попало фильм, и оставалось ещё какое-то время до сеанса. Мы уселись перед барной стойкой и стали разговаривать. Не помню, что он говорил, но из его речей я поняла, что он захотел прекратить то, что ещё даже не успело начаться.
– Но что случилось? – спросила я. – Вчера нам было хорошо…
– Да, нам действительно было хорошо, но я представил, что было бы потом, когда мы уже стали бы жить вместе. В общем, ты не та девушка, с которой можно чувствовать себя спокойно и комфортно.
– Почему?!
– Ну как тебе сказать? В тебе нет той мягкости, которая есть в других девушках.
Мне нечего было ответить. Одно знаю точно: это замечание в дальнейшем резко подорвало и без того заниженную мою самооценку. Когда мы сидели в зале, слёзы катились по моим щекам, и я радовалась, что в темноте Вадим этого не видел. А с другой стороны, может быть, мне хотелось, чтобы он это увидел, чтобы успокоил меня, утешил, как ребёнка и как любимую девушку, чтобы сказал мне, что это всё глупости, я его не так поняла и он меня никуда от себя не отпустит. Но этого не произошло. Мы вышли из кинотеатра и опять бессмысленно побрели куда-то. Мы шли в сторону гостиницы, где мама уже ждала после экскурсии. Опять молчание, которое я на этот раз уже и не стремилась прерывать бессмысленной болтовнёй. К чему она, если мы не станем друг другу ближе? И вдруг Вадим взял меня за руку. Я не поняла этот жест, но была ему безмерно рада и опять начала болтать что-то, а он только шёл и слушал. Но вскоре я почувствовала, что всё осталось по-прежнему, он всё ещё отказывается от меня. Только зачем тогда брал за руку?
– Оля, купи дыню, – вдруг попросил Вадим, когда мы проходили мимо ларька с арбузами и дынями.
Я колебалась, но голос Вадима зазвучал ещё решительнее, хоть и мягко и даже как-то умоляюще:
– Ну купи дыню!
Я не могла отказываться, когда он так просил. Я купила дыню, и мы вошли в гостиницу. Я постучалась в номер, и мама открыла нам. Мы с Вадимом вошли, стараясь казаться непринуждёнными, и мама не сразу поняла, что случилось. Она сказала, что купила бурфи (вкуснейшие индийские пирожные). Дело в том, что в Москве есть одно вегетарианское кафе, в котором нам с мамой нравится бывать, к тому же мы и сами вегетарианки. И вот там мы и попробовали в первый раз эти вкуснейшие пирожные. А в Киеве мы нашли такое же кафе на вокзале, мы туда даже ходили втроём в тот день, когда всё было хорошо. И в этот раз после экскурсии мама тоже зашла туда и купила бурфи для нас всех. Мы решили поесть дыню, но ножа не было в номере, и мы спустились в буфет на первый этаж. Вадим нарезал дыню, но я вдруг почувствовала, что не могу проглотить ни кусочка. Когда мы шли с Вадимом, я уже начинала чувствовать головокружение и сильную усталость, но не особо придавала этому значения, а сейчас у меня начало темнеть в глазах. Я сказала, что мне плохо, что я пойду в номер, встала, пошатываясь и пошла к двери. Последнее, что я видела, пока не вышла, это был Вадим, обхвативший голову руками.
В номере я рухнула на кровать, меня стало лихорадить, я почувствовала резко поднявшуюся температуру. Через какое-то время меня стало колотить от холода. Что бы я делала без мамы, которая вскоре вернулась ко мне, увидела эту страшную картину и побежала в аптеку за лекарствами! А ещё она купила фрукты. Правда, я тогда не могла есть, но когда мне стало легче, поела апельсины и яблоки. «Он отказался от меня!» – эта мысль пульсацией стучала в висках, она нависла надо мной, как топор в руке палача. Мне ничего не хотелось, мир стал вдруг потухшим, как и мои глаза. «Он отказался от меня!» На следующий день Вадим позвонил, справился  о моём самочувствии и изъявил желание прийти. Я согласилась в надежде, что он одумался, но он лишь принёс шахматы, поиграл со мной и ушёл. А ещё на следующий день мы собирались уже встретиться и пойти куда-нибудь, потому что болезнь стала гораздо слабее, но я почувствовала, что умираю от любви и если увижу его, то, наверное, умру в буквальном смысле, настолько невыносимо было, что он рядом, но не со мной… Мама пошла одна. Мы собирались встретиться в метро, она туда и отправилась, чтобы сказать Вадиму, что я не приду.
Через какое-то время мама вернулась вся в слезах. Вот как она сама рассказала мне о том, что произошло: «Я пришла раньше его. Когда он появился, он озирался кругом, ища тебя глазами. Я окликнула его и сразу сказала, что ты не придёшь, что тебе очень плохо от его отказа. Он стал таким растерянным и всё спрашивал, можно ли ему прийти, говоря, что ему надо тебя увидеть, что-то сказать. Я сказала, что не стоит, потому что тебе сейчас слишком плохо, а он всё бормотал, что ему надо что-то сказать тебе. Потом он спросил, может ли позвонить. Я сказала, что ты вынула сейчас сим-карту из телефона, но он может позвонить чуть позже. А ещё я сказала, что ты не хотела ехать, ты как чувствовала, что эта поездка не кончится ничем хорошим. Вдруг слёзы брызнули из его глаз, и он сквозь рыдания выкрикнул: «Она такая хорошая!» Это был какой-то крик души, и следом за этим я и сама зарыдала. Так мы и стояли с ним у колонны и плакали, а потом я сказала, что мне пора, и ушла, а он остался».
Через два дня мы улетели обратно в Москву, а Вадим так и не позвонил. Муки любви пронзали всё моё существо. В Москве я всем сердцем чувствовала, что теперь он ещё дальше от меня, и мне было невыносимо больно от этого, как будто душу резали ножами. В таком состоянии я жила какое-то время, но потом во мне назрел протест, мне надоело страдать, и я решила что-то поменять. Мне захотелось избавиться от беззащитности, которая так мне присуща. Я пошла в парикмахерскую и коротко подстриглась. Мне хотелось придать облику некую дерзость. Я стала носить джинсы, элегантные блузки рубашечного типа и длинные бусы поверх них. Мне казалось, что я похожу на Патрисию Каас, и это безумно льстило мне. Потом, со временем я поняла, что во мне именно беззащитность является изюминкой, моей неповторимой чертой, без которой я – не я, и я перестала стремиться придать облику противоположное. К сожалению, мы не сразу приходим к тому, что лучше быть собой, и не просто лучше, а вообще, быть собой – предназначение каждого человека. При условии, что он меняется в лучшую сторону, конечно. А менять себя в чём-то, что является именно твоей «визитной карточкой» – к чему это? Ведь птица никогда не станет оленем, а олень не станет стрекозой. И это не означает, что кто-то из них лучше или хуже. Просто они разные. Но на тот момент смена имиджа здорово мне помогала, мне стало казаться, что муки уже не такие острые. Я уже не так сильно страдала без Вадима. Я даже стала ходить в гости к приятельнице. Она приглашала ещё других своих друзей, и мы весело проводили время, фотографировались, танцевали. И через какое-то время я совсем уже перестала думать о Вадиме. Наверное, есть доля правды в том, что время – хороший лекарь, хотя это и не всегда так. И вот тут-то мне и приснился удивительный сон, который я запомнила на всю жизнь.
Надо сказать, что на тот момент мы перестали общаться, но мне было постоянно плохо, правда, уже не от любовных страданий, а из-за того, что я чувствовала, что Вадим вспоминает меня. Мне порой даже казалось, что он стоит в моей комнате у балкона, я как будто чувствовала его рядом. Мне казелось, что я схожу с ума… Через полгода после прекращения общения мне приснился сон, в котором я гуляла по Арбату и услышала голос Вадима, который звал меня зайти в кафе Якобс и сказал, что там меня ждёт письмо. Во сне я вошла в кафе, оно было в виде узенького вагончика. На этом сон оборвался. Я вообще не знала такое кафе, поэтому решила найти его в интернете. Набрала в поисковой строке, нажала на первый попавшийся сайт. На этом сайте оказалось видео, в котором по Киеву ехал трамвай. На трамвае было написано «Кафе Якобс», и ехал он под какую-то песню, звучавшую, как фон. Я не помню всех слов, но песня была про расставание двух людей, и там была строчка «Я так хочу, чтоб ты вернулась». После этого я уже не смогла молчать и написала об этом Вадиму. Он молчал месяца полтора, потом вдруг написал, что действительно призывал меня и думал обо мне, затем признался в любви. Мы договорились, что я приеду в ближайшее время, хотя я боялась, что всё может повториться, как в первый раз, но он заверил, что такого больше не повторится. Но в результате всё равно мы снова расстались, уже по обоюдному решению.
Однако начиналось всё во второй раз хорошо… Я приехала, и он тут же встретил меня из поезда, глядя на меня, как на подарок судьбы, как на долгожданное лето. Мы ехали в метро в гостиницу. Боже, как он на меня смотрел!.. Никогда не забуду этот взгляд… Мы проводили время вместе, бродили по киевским бульварам и паркам, не разнимая рук.
– Скажи, а когда ты понял, что всё-таки любишь меня?
– Я и тогда уже думал, что, скорее всего, неправильно поступаю. Но во мне жило столько страхов, что они не позволяли мне полностью открыться тебе. Теперь я свободен от этого всего.
Сидя в торговом центре в ресторанном дворике за вегетарианскими роллами, мы заговорили о разных языках. Вадим немного увлекался японским языком, и он стал писать разные слова на салфетке, демонстрируя свои знания, которые для меня, конечно, были тёмным лесом – я изучала в университете французский.
– Что это ты написал? – спросила я.
– Да это имя одного героя книги.
– А теперь я напишу, – я взяла у него ручку и нацарапала на той же салфетке «Je t’aime», что означает по-французски «Я тебя люблю».
Вадим улыбнулся, взял у меня ручку и написал «I love you», а потом тихо сказал:
– Я тоже тебя люблю.
Мы шли по одному из киевских бульваров и увидели памятник лягушке.
– Какая интересная!
– Да, – улыбнулся Вадим, – её можно потереть за язык и загадать желание.
Мы подбежали к лягушке и усиленно принялись тереть её, а потом я забралась ей на спину, а Вадим стал фотографировать меня.
– Да… – задумчиво-весело протянул он. – На эту лягушку все забираются.
– Что ты хочешь сказать, что я такая предсказуемая? – смеялась я.
– Нет-нет, смотри! – и Вадим и сам полез на лягушку.
В Киеве есть одно местечко под названием Китаево. Там мы остановились у реки, и я сфотографировала Вадима.
– Я получился жёлтый на фотографии.
– Ну недаром мы в Китаево! Ты теперь китаец!
– Точно-точно!
Мы болтали обо всё на свете. Вадим очень увлекался гороскопами и рассказывал мне про эту звёздную науку. Конечно, я половину не понимала из того, что он говорил, но на тот момент мне всё равно было интересно. Я тогда ещё не настолько глубоко знала о православии, хотя всегда была верующей. Но тогда я ещё не понимала, что православие и астрология – несовместимые вещи. Вадим рассказывал мне подробности о нас с учётом наших зодиакальных знаков – льва и тельца.
– Вообще, по правде говоря, мы не очень друг другу подходим по натальной карте.
Улыбка сошла с моих губ.
– Но мне это неважно! – поспешил успокоить меня он, обнял, и я снова почувствовала себя любимой и счастливой.
В последний день моего приезда он пригласил меня в гости и познакомил со своей мамой. Мне казалось, что я ей понравилась, но когда я приехала в следующий раз и остановилась уже в их квартире, Елена начала не очень явно, но всё же заметно проявлять признаки неудовольствия. Не знаю уж, что ей во мне не понравилось. Может быть, она боялась, что Вадим в конце концов уедет со мной в Москву, а она останется здесь одна. Но отношение Вадима как будто тоже поменялось. Он стал почти не обращать на меня внимания, хоть мы и жили эти дни под одной крышей. Часами он играл в компьютерные игры, а когда мы выходили куда-то погулять, что бы я ни предложила, он на всё отвечал, что у него не то настроение.
– Вадик, может, покатаемся на теплоходе?
– Да нет, что-то настроение не то.
– А может, поедем загород?
– Да нет, что-то не хочется.
А когда я уехала в Москву, он мне совсем не писал, даже не интересовался, как я доехала. Когда писала я, он отвечал кратко и сухо, будто мы совсем чужие люди. Когда я предложила ему расстаться, он сказал, что и сам об этом думал, что мы совсем не подходим друг другу, что ему нужна девушка водного или земного знака, а мне другой парень. Не знаю, почему так получилось. Может, всё дело было в его маме, которая настроила его против меня, может – в чём-то ещё. Но я стараюсь сохранить в своей душе только светлые воспоминания о том недолгом времени, пока мы были вместе.
Однако как я страдала! Для девушки нет ничего ужаснее, чем чувствовать, что её не любят, что нет разницы в том, рядом она или её нет. Потом у меня были другие чувства, к другим людям, но тоже это ни к чему не приводило. И тогда в моей жизни вдруг появилась женщина, которая решила мне помочь. Как я потом раскаивалась, как винила и продолжаю винить себя за эту ошибку несмотря на то, что она больше не повторится! По слабости я согласилась на магическую помощь. И это при том, что я верующий человек! Но, как говорится, что ни делается – всё к лучшему. Может быть, осознав эту ошибку, я ещё глубже, чем раньше, прониклась верой. Порой покаяние приводит к ещё лучшему пониманию чего-то истинного. Но на тот момент я доверила Зарине, чтобы она подкорректировала мою жизнь. Она предлагала сделать на кого-нибудь приворот, но я отказалась. Я лишь просила исправить мою жизнь, потому что, по словам Зарины, на мне была порча. Сейчас я понимаю, что маги всем говорят подобные вещи, чтобы выманить деньги. Но тогда я поверила, будучи впечатлительным человеком. И через какое-то время со мной стали происходить странные вещи… В дальнейшем, почитав духовную литературу, я поняла, что это были бесовские нападки. Мне стали сниться странные сны. Просыпаясь, я записывала их в свой дневник, и хочу сейчас поделиться этими записями.

***
В ночь на сегодняшний день мне приснился очень странный сон. У меня было чувство, будто я не спала и всё это происходило наяву, настолько всё было реалистично. Я была уверена, что просто ещё пока не заснула. Я видела, как за окном вдруг появлялись светящиеся нимбы и смутные очертания святых. Я испугалась и смотрела, не отрываясь. Я чувствовала, как закричала, настолько всё было как на самом деле, как наяву. Я видела маму, лежащую в своей постели, хотя она в эту ночь была на другой квартире, с папой. Когда я закричала, она сквозь сон сказала: «Кто там кричит?» Потом за окном вдруг появилась церковь. Потом всё вдруг как-то покосилось, и я стала видеть свою кровать как будто сверху, хотя и оставалась в ней. Я несколько раз падала с кровати и чувствовала своё тело необычайно лёгким, как будто это мягкая игрушка. Не было никакого шума от падения, я падала абсолютно бесшумно и легко поднималась обратно в постель одним прыжком. Вдруг кровать начала вращаться, а я каталась на ней. Я чувствовала, что каким-то непостижимым образом управляю её движением, и по моей воле она стала вращаться ещё быстрее, не задевая ничего вокруг. Мне казалось, что я попала в какой-то тонкий мир, где совершенно не действуют обычные физические законы, мир, где можно увидеть и почувствовать гораздо больше, чем в обычной реальности. Когда я проснулась, я удивилась, что это был сон, и мне показалось, что всё же это не просто сон, а нечто большее вроде выхода в астрал. У меня было ощущение разбитости, будто я и не спала, я долго лежала и не могла пошевельнуться. Было какое-то оцепенение.



***
Сегодня заснула днём, и у меня был очередной выход в астрал. Я сидела за компьютером, что-то делала и вдруг заметила, что за окном темно, как ночью, хотя я знала, что был день. Сразу начала думать, что это солнечное затмение, и мне стало очень страшно. И вдруг я поняла, что это у меня не обычная жизнь, а какое-то мистическое явление. Я пыталась  посмотреть время, но не получилось. Я встала из-за стола и протянула руки к небу, причём я не собиралась этого делать, все действия как-то сами собой происходили. И вдруг я почувствовала, что вот-вот оторвусь от пола, преодолев все законы гравитации. В ногах и во всём теле было такое чувство, что вот-вот, и я не буду касаться пола. Но этого не произошло. Я вернулась на диван, легла и почувствовала, как моё тело завращалось каким-то невероятным образом. Я соскользнула очень легко на пол, и на полу моё тело помимо воли продолжало как-то странно вращаться, и даже удалось встать на руки. И в какой-то момент я вдруг ощутила, что оторвалась от пола и зависла на некотором расстоянии над ним. Моё тело было очень лёгким, но в то же время я почувствовала, что в нём сосредоточен весь закон гравитации. Я прилагала некоторые усилия, чтобы оставаться над полом и не падать. Через пару минут я легко и безболезненно приземлилась на пол, чувствуя, что пока что силы кончились. Вдруг послышались чьи-то шаги, я открыла глаза и оказалась на диване, как бы проснувшись, но я знала, что это не совсем пробуждение, а просто возвращение из некоего состояния. Как всегда после таких состояний, я чувствовала разбитость и усталость.

***
Я заснула и ощутила себя лежащей на кровати, ощущающей и осознающей себя,  хотя сон вроде как продолжался. Вдруг моё тело как будто повернулось в другую сторону, хотя я знала, что оставалась неподвижной. Но, как ни странно, выходов из тела я не ощущала. И вдруг я стала как будто плавно подниматься наверх, не прилагая никаких усилий. Что-то тянуло меня вверх, эта сила была чем-то похожа на лифт, только без пола, стенок и потолка. Это был воздушный лифт, если можно так выразиться. Мне было страшно. Перед глазами я смутно видела огненный шарик с дыркой, которая казалась дверью куда-то. Это были невероятнейшие ощущения. А потом я вернулась обратно и проснулась, причём не помню, как я опустилась вниз. Это произошло помимо меня.


И много подобных этим снов мучило меня какое-то время. В конце концов я стала всё сильнее и сильнее проникаться православием, хотя, как я уже писала, я с детства верующий человек. Просто раньше я не так глубоко понимала, насколько важно ходить в храм и причащаться. Помню, в детстве у меня был период, когда я это понимала, а потом почему-то произошёл перерыв, я стала реже ходить в церковь. Я стала на тот момент считать, что достаточно просто верить в Бога, не забывать о Нём и дома молиться. Теперь я и помыслить не могу своей жизни без храма, так хорошо мне там бывает каждый раз. Я даже какое-то время хотела уйти в монастырь.
Итак, когда сны окончательно меня замучили, я решила пойти на исповедь, но очень боялась. Во-первых, мне было очень страшно рассказывать священнику, что я обращалась за магической помощью, мне казалось, что он будет меня ругать, а во-вторых, я давно уже не была на исповеди, и это только усугубляло мой страх. Но моё решение было твёрдым. За пару дней до исповеди я ощутила такой сильнейший страх, будто уже стою перед священником и рассказываю про свой грех. Наступила ночь, я легла спать и стала молить Бога, чтобы Он успокоил меня перед предстоящим походом в церковь. И что же произошло? Он не только успокоил меня, Он сделал нечто большее! Проснувшись, я записала всё, что видела.

***
Сны от Бога сразу распознаёшь и никогда не перепутаешь с другими снами. Необыкновенная радость разливается по всему сердцу, неподдельная, искрящаяся, переливающаяся, как драгоценный камень, ничем не омрачённая, никакими сомнениями и никаким тягостным чувством. Сегодня мне приснилось, что над моей кроватью на её спинке стоит икона Серафима Саровского, та самая, которая есть у нас в доме. Я смотрела на неё, и всё было как наяву. Я даже подумала, что это мама мне её поставила, зная мою сильную любовь к этому святому. Но проснувшись, я вспомнила, что она сегодня ночевала не у нас, а у папы, а икона стояла на своём обычном месте. И тогда невероятнейшая радость вновь залила моё сердце, как потоки солнца заливают водоём, и он становится весь сплошным сиянием бликов. Я увидела в этом сне, вернее, скорее даже не в сне, а в видении, знак, что исповедь пройдёт хорошо и что Бог и вправду любит нас. А ведь до засыпания я просила Бога утешить меня, потому что сильно волнуюсь, и вот Он и сотворил такое видение. Мне кажется, что это была не просто икона, а сам Серафим Саровский хранил мой сон и был рядом со мной этой ночью наравне с Ангелом-Хранителем. Мне всегда казалось, что этого святого неспроста зовут Серафимом. Как иначе звать человека с такой ангельской душой? И я чувствовала, как от иконы исходила доброта и неземная теплота и как будто какое-то невидимое, невещественное сияние, как будто не просто от иконы, а от самого святого. Я явно чувствовала его присутствие рядом с собой. А когда утром я подошла к его иконе, стоявшей уже на своём месте, слёзы градом полились из моих глаз.

Это видение совершенно не было похожим на те, которые были раньше. Я не чувствовала никакого страха, одну лишь радость, я чувствовала, что Бог меня услышал и утешил. И исповедь в самом деле прошла хорошо, священник совсем не ругал меня, наоборот, был очень добрым и ласковым.
Слёзы!.. Принято считать, что они горьки и жгучи. Но есть и другие слёзы… Мне вспомнились строчки из песни любимого мною иеромонаха Романа Матюшина: «Что ж ты плачешь, глупая душа, иль и ты коснулась чистоты?» Как сладки такие слёзы… Как будто частицу рая ощущаешь в сердце, когда они льются из глаз… У меня был ещё один случай, когда я плакала именно такими слезами. И вновь я хочу поделиться записью из моего дневника о том удивительном дне:

***
Я была прошлым летом в церкви в одном селе неподалёку от Оптиной Пустыни и чувствую, что это воспоминание останется одним из самых ярких на всю жизнь... Ещё в автобусе экскурсовод сказал что-то вроде того, что нам повезёт, если мы встретимся с батюшкой Леонтием, который совершенно уникальный, и сейчас таких больше нет... И нам действительно повезло, в церкви был сам Леонтий! Едва он заговорил, называя нас миленькими, хорошенькими, красивенькими и просто шоколадками, как я почувствовала, как слёзы застилают мои глаза... И сейчас даже, они текут у меня по щекам, когда пишу это... Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги и всё плывёт, и когда встала очередь подходить целовать крест, я, совершенно не отдавая себе отчёта, обошла очередь и подошла к кресту первая. Неведомая сила влекла меня к батюшке Леонтию, и я не в состоянии была дождаться своей очереди. Да и к тому же я очередь просто не видела, ведь у меня всё плыло перед глазами... Потом, когда я вспоминала об этом, мне было стыдно, что я обошла очередь и, быть может, показалась кому-нибудь своевольной, но, честно говорю, я в тот момент не отдавала себе отчёта. Если бы отдавала, то я, конечно же, дождалась своей очереди. Потом, когда мы ехали обратно в автобусе, слёзы катились из моих глаз, я не могла остановиться... Я уже отворачивалась к окну, мне было неловко, что люди увидят, что со мной происходит... А я всё плакала и плакала... С трудом успокоилась... Я никогда не чувствовала ни от какого человека такую светлую, мощную, добрую силу, как от батюшки Леонтия. И самое удивительное, что каждый раз, когда я смотрю какие-нибудь видео про него, даже всего лишь минутки на две-три, со мной начинает происходить то же самое - я сильно плачу, почти рыдаю... Боже, дай побольше здоровья светлому, доброму, удивительному батюшке Леонтию!!! Дай ему ещё долгих лет жизни!!! Как же я люблю Леонтия!!! Как хотела бы снова увидеть его, но даже одна та встреча - это уже такое чудо и благословение!!! Слава Богу за ту встречу!!! Мне кажется, что уже оттого, что я встретилась с этим батюшкой, моя жизнь не должна будет пойти под откос, и я сумею спасти свою душу, даже если будут разные соблазны и искушения... И все спасутся, кто был тогда на этой экскурсии! И дай Бог как можно большему количеству людей увидеть этого удивительного, этого неземного человека!!!!!!!!!!!!!!!!

Не побоюсь написать такие слова, я видела святого человека. Настоящего святого. Считается, что в наше время их уже нет, но всё же иногда ещё встречаются. Я от всего сердца полюбила Леонтия и никогда не забуду встречу с ним. Какое счастье, что есть такие люди на земле! И всё остальные люди – также спасибо за них! Даже если нам кажется, что они в чём-то виноваты перед нами, в чём-то не правы, наверное, единственная правда заключена в том, что все мы в этом мире братья и сёстры, и нет чужих людей. Мы все незримо связаны одной нитью, которая ведёт нас в иной, лучший мир. Хочу также опровергнуть, если вдруг кому-нибудь покажется, что я обижаюсь на Вадима. Нет! Я благодарна, что этот человек был и есть в моей жизни! Почему есть? Потому что всё, что было, всё есть. Всё, что есть, всё и будет, кроме тех ошибок, которые уже заглажены слезами и раскаянием. А в нашей любви с Вадимом не было никакой ошибки. Разве может быть ошибка в любви? Любовь прекрасна сама по себе. И неужели из-за того, что мы больше не видимся с этим человеком, я стану отрицать, что любила его? Раньше, может быть, я обижалась на него, но не сейчас. Мне казалось, что он меня не любил, но сейчас я думаю, что, может быть, я ошибаюсь. Может быть, он любил, но как-то по-своему, не так, как мне хотелось. Может быть, мы просто не поняли друг друга. Может быть, побоялись что-то сказать друг другу, и на тот момент нам показалось, что прекратить отношения – лучший выход. В любом случае любовь прекрасна и чиста. Любить – вот в чём смысл. Любить всё и всех. Хочу напоследок снова поделиться своей мыслью, пришедшей спонтанно и записанной в дневник:

***
Бог – это любовь. Жизнь без Бога невозможна, значит, невозможна и без любви. Вся жизнь – любовь. Но любовь бывает разных красок и оттенков, как радуга и небо разных цветов. Ни один миллиметр неба не бывает одного цвета с соседним. Как прекрасно стремиться жить так, чтобы вся жизнь была пронизана любовью. Многие под этим словом подразумевают лишь одну любовь мужчины и женщины, но грош цена такой любви, если эти люди замыкаются друг на друге и больше им ни до кого и ни до чего на свете нет дела. Если кто идёт к родным, так здорово, когда он превращает простое чаепитие в излияние не только чая по чашкам, но и тепла и нежности от сердца к сердцу. Если кто идёт к любимому, что может быть лучше, чем всё сердце ему отдать в простом прикосновении руки? Если кто видит голодного котёнка, как не покормить его, а по возможности ещё и дать приют? Если кто читает книгу, хорошо выбрать какого-то героя, близкого по духу, если такой есть, и открывать книгу с чувством долгожданной встречи с другом. На природе - любить каждое деревце, каждый цветок, каждый колосок в поле! Вся жизнь – любовь. Что может быть драгоценнее, чем наполнить этим чувством каждое мгновение жизни? Иногда едешь в метро, и все люди кажутся красивыми, светлыми, но иногда кто-то может не понравиться, показаться неприятным. Но если представить, что этот человек плачет, то вмиг меняется отношение к нему, и всей душой начинаешь чувствовать, какой он хороший и как нуждается в любви и тепле, как и все люди.