Слёзы плачут

Два портрета висят  у меня на стене,
На одном из них слева мой папа.
С голубыми глазами, как небо в окне, 
В пиджаке из потертого драпа.

Справа мама, прищурившись, с фото глядит,
В ушках медью краснеют серёжки.
Поправляет рукой крестик свой на груди,
Лоб в морщинках как стёжки-дорожки.

Они встретились вечером после войны,
Суждено видно так им на свете.               
Муж у мамы погиб и отец без жены,
У обоих уже были дети.

Деревенский уклад  - повседневности быт-               
Помогал сгладить горечь утрат. 
Не забылось ничто, никто не был забыт               
В поминальной молитве, звучащей с утра.   

Век земной их – работа, заботы, нужда -               
Становился с годами трудней.               
Верой в счастье сияла  надежды звезда               
До скончания, богом отмеренных, дней.

Папу в путь проводил летний дождь проливной,
Гимном красок земной акварели.               
Позже  мама ушла - ранней звонкой весной,               
Под мелодию птиц и с  ручьями в апреле.   

Эти дни отражаются явью в глазах,               
Проскользнувшим лучом меж вечерних ветвей.
Свечи плачут с икон на святых образах,
Вторит им перезвон колокольный с церквей.

Папин дом это сельский кладбищенский холм, 
Мамин -  скромный погост городской.                -
В них надгробья могил изумрудятся мхом,
Охраняя покой их от жизни мирской.

Есть дорога, которой не видно конца,    
Когда выйдешь впервые из дома.             
Только позже, без матери и без отца
Понимаешь, что  жизнь не бездонна.      

Понимаешь, что нет бесконечных дорог,
Безграничность имеет разумный предел.               
И у времени  есть всем отмеренный срок               
А у каждой судьбы есть свой крест, свой удел.               

Есть у вечности свой человеческий миг,            
Оставляющий бренности след.
Среди множества ею  написанных книг
Есть моя повесть временных лет.

Лето травное сбудется в спелый покос,         
Запашистое сено – кормами.
Осень пахнет дождём, сыро, словно от слёз. 
Кто бы знал как тоскливо без папы и мамы.