Юбилейное

                Татьяне, с любовью

Если будет нужно тебе – я скажу – Спасибо,
но на бумаге, чтобы не портить воздух
своим дыханием, тем более – гладь залива,
или озера, что перед нами сегодня.
Не потревожу утренний птичий клёкот
новым признанием – оставлю на откуп небу –
разберутся там, разобрав мой нелепый шёпот –
корявым почерком, как птицы с засохшим хлебом…
и простят ошибки, наверное, как когда-то
ты прощала мне, остывший к приходу, ужин –
я, естественно, чувствовал себя виноватым,
будучи только другом – никак не мужем.
И теперь, спустя двадцать лет, я сижу на кухне,
греюсь конфоркой газовой, пытаясь скрыться
от мороза, который скоро и так протухнет
от какого-нибудь циклона, что приключится
в этой части света, где мы коротаем будни,
как ненужную вещь, прячем руки в пустых карманах,
согреваясь тем, что уже не будет
застревать в чернилах, как в мусоре дворник пьяный,
как фонарь в тумане. Теперь, когда нет причины
разбираться с остывшим ужином и с холодным чаем –
двадцать лет назад – и крашеные седины
отливают бронзой – яркой необычайно –
я скажу, что жизнь оказалась не очень длинной…
и в моём окне всё те же растут деревья,
что сажал когда-то, лишь лампочки нет старинной,
что привёз давно от бабушки из деревни…
я скажу… бумага ещё потерпит
мой нестройный лепет, как в детстве враньё про школу –
от чего так стыдно будет до самой смерти…
но тогда казалось – не может быть по-другому.
Я тебе напишу – Спасибо, что я не умер…
и замёрзший Ангел согрел меня, согреваясь
то холодным чаем, то шумом поволжских улиц,
ничего-то в звуках этих не различая…

И когда ворона на ветке кромсает сыр,
или кусочек хлеба – бисквит помойный –
видишь напротив облако – целый мир…
и профиль Отца, что, в общем, за нас спокоен.

ноябрь 14. 2014 год.