Южная школа

От Ай-Тодора до Мартьяна мерцает Ялтинский залив,
гора Ай-Петри  в море неба, что тот мифический Парнас.
Мы так привыкли к этим видам, что взгляды хересом залив,
мы красоты не замечаем, она обыденна для нас.

Ах, пелена спадёт хмельная с очей, а может быть, с души,
и красота возникнет сразу, как из бутылки древней джинн:
у сараюхи кипарисы, как острые карандаши,
рисуют на холсте заката эскизы будущих картин.

Стоят платаны, словно стражи,  у входа в Пушкинский бульвар,
каштаны с ними вперемешку, пальм экзотический наряд,
от персиков и прочей фрукты дымится овощной базар
и свежей камбалой с кефалью прельщает взоры рыбный ряд.

И я, причастный к южной школе, открою чистую тетрадь,
чтоб записать ритмичным ладом всё, что сбылось из вещих снов,
и рифмы налетят, как пчёлы, их, звонких, целая тут рать,
чтобы в цветах стихов купаться и опылять пыльцою слов.

Ах, ни за что не отрекусь я от тем, подвластных мне давно,
в фаворе я у местной музы, о, как сиятельна, умна:
такой прозрачности водица, что видно галечное дно,
и, как стеклянные, креветки по дну гуляют дотемна…