Новая встреча. Глава шестая

День был по- настоящему осенний: пахло опавшими листьями и свежеколотыми дровами. Алексей Иванович работал на даче: прививал яблони,- делал аккуратный косой срез ветки с тремя – четырьмя почками, находил сук такого же диаметра, как прививаемая ветка, срезал сук, тоже наискосок, прикладывал срез к срезу, заматывал скотчем и ждал, когда ветки пустят сок.
Физическая работа доставляла художнику такое же  удовольствие, как и рисование: топил ли он баню, колол ли дрова, ремонтировал ли подвал,- всё делал с радостью.
Дымов думал, что смена занятий здорово расслабляет душу, поэтому  не курил и не пил  в отличие от многих мастеров кисти и мастихина.
Огромное наслаждение Алексей Иванович получал от посадки новых деревьев.
Недавно он нашёл в лесу шиповник с ярко-красными ягодами, с красивым колючим узором.
 - Надо посадить, пока земля ещё тёплая, и примет, и приживит корни. Корни получают соки от незамёрзшей почвы, иначе – корни не приживутся, и дерево погибнет,- засохнет.
Художник искренне думал: всё - творчество, и главное вдохновение - сама жизнь.
Всем людям Дымов казался приземлённым человеком, но почему тогда так окрылённы были его работы? Почему?!Ведь в картинах, а не в копке картошки или колки дров проявлялась его душа, или она проявлялась во всём?!
Алексей Иванович огляделся: небо было ярко- голубым, облака – большими, как вагоны,  деревья – ветвистыми и широкими, как палатки.
В лесу довольными голосами тинькали синицы; дома, на кухне, жена закручивала компоты с яблоками,- всё было обычно, как всегда…
- Жизнь становится интересной тогда, когда в ней есть шестьдесят процентов стабильности, и сорок – новизны,- подумал художник. – Стабильность есть, а новизну предстоит добыть.
Дымов решил позвонить Светлане:
- Здравствуйте, молодой, не царь, но Алексей,- услышал художник нежный – и неожиданно – игривый голос Светланы.
-  Я от одного голоса хмелею и готов идти на край света за Светой,- мелькнула  такая мысль в подсознании Алексея Ивановича, но вслух он произнёс:
- Можете говорить? Я – в лесу, шуршу опавшими листьями, слушаю голоса птиц, любуюсь сочетанием красок, обдумываю сюжет новой картины.
- А что за картина будет?
- «Ленточка», «Голубая ленточка». Я наблюдаю, как по небу, между тучами, плывёт голубая небесная река – лента.
На эту ленту – реку наплывают тяжёлые свинцовые тучи, а ленточка всё равно вырывается из- под туч, и стремительно мчится вверх, как сама Жизнь…
- Возле нашего дома растёт берёза: полдерева стелется горизонтально, и вдруг… ствол делает петлю, и вершина резко уходит вверх, а надлом всё- таки остался на всю жизнь,- вздохнула учительница.
- Я хотел бы подъехать и посмотреть, может быть, я сделал бы этюд «Воля к жизни». А где Вы сейчас?
- На перемене. Готовлюсь идти в десятый. Первый урок по творчеству Грибоедова. Гений: к восемнадцати годам окончил три факультета: философский, литературный и физико – математический, знал пять языков, в том числе и персидский.
- А я сажаю деревья. Утром ходил на рыбалку. Поймал двух щук. Щука долго стоит в засаде, в каком – нибудь вихре, где её не видят другие рыбки. Я ловлю щуку на живца.
- Что значит на живца?
- Вчера вечером поймал  карасиков. Сегодня  надевал их на крючок, забрасывал далеко в воду,- вот на этих рыбок и шла щука.
- Понятно,- засмеялась Светлана.- На крупного хищника всегда найдётся хищник, ещё крупнее.
- Светланка!  Давайте я подарю Вам этих щук. А если Вы меня пригласите к себе домой, я сам их зажарю и подам на стол.
 - Звучит заманчиво. Но мне нужно обходить шестнадцатиэтажный дом в новом микрорайоне, переписать всех детей с первого года жизни по восемнадцатый,- так мы помогаем учёным прогнозировать образование.
Художник услышал электрический звонок на урок.
- До связи.
- До новой встречи.
Алексей Иванович посадил куст шиповника. Полил его водичкой, полюбовался своей работой.
- Алёшечка,- попросила жена. – Отвези меня домой. Мне нужно составлять планирование методического объединения, я хочу скачать его из Интернета и приспособить к нашим условиям. У нас дома не работает принтер. Нужно успеть распечатать и завтра сдать завучу.
Жену Алексея Ивановича тоже звали Светой, и она работала учителем белорусского языка и литературы  и возглавляла  методическое объединение.
-Очень удобно, что и жену зовут Светой,- усмехнулся  про себя художник. – Не спутаешь.
 У художника Дымова с женой были средние отношения,- как он считал сам. – Правда, чувство остроты давно прошло, но кто  же может сохранить новизну за тридцать лет брака?
За это  новая знакомая была на десять лет моложе его жены, на семнадцать – его самого,- и это приятно заводило…
Все любят молодых и красивых!
- Я – в мастерскую,- сказал художник жене.- Думаю сделать несколько рамочек,  натянуть холсты, а завтра буду писать новую картину, и несколько старых повторю – на продажу.
По радио в машине звучала песня:
Я её полюбил
За её красоту,
За большие глаза,
За золотую косу.

Дымову захотелось опять позвонить Свете ( жена Света дальше будет именоваться просто женой):
- Вы где?
- Я – на Фрунзе. Переписала 55 детей,- говорила учительница слабым голосом. Чувствовалось, что её энергия на нуле.
Алексей Иванович резко повернул машину на Фрунзе,- художник был человеком действия и огромной воли,- так небольшие мужчины компенсируют  нехватку роста.
- И я – на Фрунзе. Приехал поменять подшипники, уже закончил работу, нахожусь рядом с «Вашим» домом, хочу Вас отвезти домой, заодно взгляну на свой будущий этюд – сломанную берёзку.
- Спасибо. Я рада Вашей заботе.
Света была в чёрных брюках, ярко- алой рубашке навыпуск, в чёрной короткой куртке. Густые каштановые волосы женщина заколола чёрным скрабиком  в красных блёстках,- и эта деталь делала Свету ещё моложе и гармоничнее.
- Что же Вы себя совсем не берёжете? – посочувствовал искренне Алексей Иванович. – У Вас очень утомлённое лицо,хотя красный цвет – это Ваш цвет, блузка Вам к лицу.
- Может, попьём «Нескафе» в кафе,- сказал художник нечаянно в рифму. Я знаю по пути хорошее кафе «У Клима».
Дымову нравилось это кафе тем, что в нём для посетителей были отдельные кабинки,- полная конспирация.
- В другой раз,- как бы извинилась Света. – А сейчас я хочу побыть одна.
Алексей Иванович сфотографировал сломанную берёзку, развернулся и поехал домой. По радио Ваня Воробей пел «ЗОЖ»:

Сделаю подход, потом ещё подход:
Я сам расту, и масса тела моего растёт.
Я с тренировки не уйду, останусь здесь я жить,
Уж лучше здесь потеть, чем по подъездам пить,
А школьники все пьют «Ягуар» по подъездам,
А я на тренировке здесь, в тренажёрном зале,-
Штырики проколы считают на руках,
А я весь вечер во дворе на турниках

Давай, давай ещё разок, браток,
Сначала – брусья, потом – турничок.
Я не курю и не пью ничего крепче кваса,-
Растёт. Растёт моя мышечная масса.
Алексей Иванович решил с сыном  начать делать зарядку и по вечерам,- и с Серёжей можно быть ближе, и ещё стройнее стать,и  чувство досады разогнать.
- Кажется, я скоро начну писать стихи,-  наверно, влюбился,- подумал художник.
А Света тем временем пришла домой и  подумала:
- Влад долго не даёт о себе знать,- два месяца назад Влад признался Свете, что перегоняет машины, в основном из Польши и Германии.
Света почувствовала себя одинокой.
Она подошла к зеркалу искать у него сочувствия:и зеркало, отразив интересную женщину,сказало ей:
- Ещё всё впереди!