Как погиб Илья Тутаев

КАК ПОГИБ «КРАСНЫЙ ГЕРОЙ (1)» 

Тутаев. Для кого-то это слово ассоциируется с названием города,
для меня же, коренного романовца,
это всего лишь фамилия и казус, с нею связанный.
Я не монархист, хотя некоторые идей
монархизма в России мне не чужды.
Я скорее анархист.
И пусть кто-то боится этого слова, как чёрт ладана,
 но стоит вспомнить (и запомнить),
что и Господь наш Христос был анархистом,
 не признающим иной власти, кроме Божией.
О событии, последствием которого стало
 переименование старинного русского города,
эта статья.

Обратить пристальное внимание на события почти вековой давности заставил меня случай. Так сложилось, что владельцем дома №45 по Красноармейской улице стал мой брат, Болдовский Вячеслав Георгиевич. Дом этот при Советской власти, да и потом достаточно долго, называли домом Жеребцова, позабыв, возможно и умышленно, о том, что изначально он являлся городской усадьбой дворян Зацепиных, первый владелец которого, Михаил Александрович, был предводителем дворянства Романово-Борисоглебского уезда.
Почему я использовал слово «умышленно»?

Местным авторитетным краеведом в те времена был К. Конюшев, преподаватель школы №2. Информации о Зацепиных он имел минимум, а именно: 1) – А. К. Зацепина подарила икону на финифти с мощами святых Крестовоздвиженскому собору (Теляковский. 1913); 2) – на даче Лопатина, во время событий, о которых будет сказано ниже, видели Зацепина (из письма Н. Панина, местного большевика). Если первую упоминали, в связи с описанием города и его достопримечательностей, то второго – категорически нет, по причинам «щекотливым». А вместе с ним, постарались забыть и о дворянах Зацепиных вообще.

Дому повезло с хозяином. В то время, как многие даже каменные дома приходили в упадок, ветшали и превращались в руины, дом этот, стараниями Вячеслава Георгиевича и Валерия Вячеславовича,  его сына, год от году становится всё красивей и ухоженней.

В Интернете размещён сайт «Усадьба дворян Зацепиных», где стараниями вашего покорного слуги, при непосредственным участии владельцев, размещено и продолжает размещаться немало фото и письменных материалов по истории города. А вот об истории самой усадьбы и её владельцев информация, на момент создания сайта, была крайне скупа.

Краеведами люди становятся по-разному. Для кого-то это призвание. Для кого-то – симптом приближающейся старости. Для некоторых – стечение обстоятельств. Автор этих строк относит себя к последней категории. Поиски родословной ниточки семейства дворян Зацепиных заставили искать информацию и в России, и в Соединённых Штатах, и во Франции. В процессе этих поисков и высветилась фигура Никиты Гаврилыча, внука Михаила Александровича Зацепина, первого владельца усадьбы.

Судьбы людские пересекаются иногда весьма своеобразно. В этой связи, Никита Гаврилович Зацепин, становится непосредственным участником нашего повествования.

В июле 1918 г в Ярославле произошло восстание Белой Гвардии, впоследствии подавленное. По материалам местных краеведов советского периода, имеются описания событий, произошедших в это время на даче ярославского городского головы Лопатина, что находилась на левом берегу Волги между Романовом и Ярославлем и соседствовала с имением Зацепиных. Владельцы же дружили домами.

Приведу дословно то, что написано в предисловии к книге К. В. Конюшева и Л. Д. Белякова «Город красного бойца». (Верхнее-Волжское книжное издательство. Ярославль. 1982 г .)

«Отряд принял боевое крещение на Лопатинской даче, что напротив теперешнего дома отдыха «Красный холм». Красноармейцы атаковали здание, в котором укрылась банда белогвардейских мятежников. Из окон ударили выстрелы. Взвизгнули пули, сбивая кисточки хвои. И под одной из сосен медленно опустился на землю Илья Тутаев.

– Вот они, эти пули... Красные следопыты их нашли на Лопатинской даче... Они выпущены из карабинов английского образца... – И Леонид Дмитриевич (соавтор книги) доставал из ящика стола картонный четырехугольник, на котором суровыми нитками крест-накрест были пришиты тусклые слитки свинца».
На странице 56 читаем несколько иное описание.

«Свет зари еще не коснулся воды, темной, свинцовой. Казалось, Волга спит ровным, спокойным сном. Но обманчива тишина. Было в ней что-то напряженное, тревожное. Изредка тишина нарушалась приглушенными расстоянием раскатами стрельбы, доносившейся со стороны Ярославля. Оттуда же были видны и отблески зарева от пожаров.

Небольшой колесный пароход «Товарищ Крестьянин» шел из города Романова-Борисоглебска к Ярославлю.

Вот он поравнялся с двухэтажной дачей ярославского городского головы Лопатина (дача расположена на левом берегу в 18 километрах от Ярославля, неподалеку от села Устье).

Красноармейцы недавно сформированного отряда, в котором насчитывалось около 30 человек, в эту ночь, с 10 на 11 июля 1918 года, почти не спали. Все знали, что отряд выполняет боевое задание, что в Ярославле в начале июля вспыхнул контрреволюционный мятеж, что ярославские рабочие, на помощь которым пришли красноармейские отряды из других городов (отряд из Романова-Борисоглебска прибыл одним из первых), ведут бои с белогвардейцами-мятежниками, бои упорные, жаркие.

Командир отряда М. И. Лебедев, комиссар Н. Н. Панин получили известие, что на дачах по Волге, от Романова-Борисоглебска до Ярославля, возможно, скрываются группы контрреволюционеров, что на даче Лопатина, в частности, закрепились белогвардейцы.

Нужно было помочь ярославским товарищам в борьбе с мятежниками – уничтожить это контрреволюционное гнездо.

Отряд получил задание произвести разведку. На рассвете человек восемь неслышно высадились на берег и быстро направились к двухэтажному зданию дачи, находящемуся у самого сосняка.

Бойцы во главе с командиром М. И. Лебедевым решили проникнуть внутрь дачи. Дверь была заперта. На стук долго никто не отзывался. Наконец дверь открыли. Когда красноармейцы вошли в небольшую прихожую, то увидели офицерские шинели. Сомнений быть не могло: на даче враги, они притаились. И вдруг с лестницы, ведущей на второй этаж, загремели выстрелы. Командир, тяжело раненный, упал. Бойцы, отстреливаясь, понесли командира к пароходу. В это время все остальные красноармейцы, сошедшие на берег, спешили на помощь. Перестрелка усилилась. Часть бойцов, чтоб точнее вести прицельный огонь, залегла на береговом спуске.

Среди красноармейцев находился и рядовой Илья Тутаев, смелый, неунывающий, веселый. В отряде он был уважаемым человеком. В трудную минуту всегда готов был помочь товарищу, делился с друзьями последним куском хлеба, щепотью махорки. Любил шутку и острое русское словцо и сам за словом в карман не лез: в запальчивости так мог отбрить – лучше нельзя.

Комиссар отряда Н. Н. Панин, взявший на себя руководство боем, приказал окружить дачу. Белогвардейцы заметили это. Из окон второго этажа они стреляли из винтовок и маузеров. Особенно частая стрельба велась из крайнего окна.

Тутаев, приподнявшись над обрывчиком, определил, откуда бьет враг. Затем прицелился. Выстрелил. Зоркий глаз, умение владеть оружием не подвели. Крайнее окно замолчало. Воспользовавшись минутным замешательством белых офицеров, красноармейцы ринулись к даче. Поднялся для решительного броска и Тутаев. И в этот момент пуля врага поразила бойца, он получил смертельное ранение и тут же упал на росную траву головой вперед, навстречу набегавшему ветру. Так на рассвете 11 июля погиб Илья Павлович Тутаев.
Бой продолжался. Сопротивление белогвардейцев становилось менее уверенным. Враги чувствовали неизбежное приближение разгрома.
Илья Павлович Тутаев – первая жертва отряда в борьбе против контрреволюционеров-мятежников».

Оставим за скобками несоответствия с другими описаниями дислокации боя, оставим утверждение о пулях для английских карабинов, найденных юными следопытами много лет позднее, оставим и явную незавершённость, недосказанность повествования. Перейдём к описанию этих событий, сделанному, можно сказать, по горячим следам (до 1925 г.) местным краеведом В. К. Нифонтовым и опубликованному в наше время в журнале «Романов-Борисоглебская старина» (№3, 2007 г.).

«Отряд Романово-Борисоглебских красноармейцев на пароходе «Товарищ крестьянин» отправился в сторону мятежного Ярославля, дошли, как пишет В. К. Нифонов, до Норской пристани, но ввиду «малочисленности отряда» (приблизительно 25 человек, сведения у всех расходятся) отправились в обратный путь и на Лопатинской даче высадили разведку для её осмотра. О том, что произошло здесь, все участники вспоминают по-разному (есть воспоминания Н. Н. Панина, М. И. Лебедева, где он называет Илью Петрухой; Ф. Ф. Волденкина, Соколова и других). Один из очевидцев вспоминает, как во время перестрелки с владельцами дачи «...вдруг мой сосед справа, загар молодого лица и улыбка, открывавшая белые зубы врезались мне в память, быстро поднялся, ...будто желая увидеть скрытых в кустарниках врагов ...через несколько секунд грузно рухнул на землю...» сражённый шальной пулей. Это и был Илья Тутаев. В этой перестрелке были ранены Лебедев Михаил и Лебедев Арсений (однофамильцы), после этого отряд, забрав раненых, срочно вернулся в город»

Имеется также выдержка из письма Н. Н. Панина, написанного им в 30-х годах и в советское время хранившееся в секрете («Романов-Борисоглебская старина» №3 (7), 2008 г.).

«Нами было получено донесение о скрывающихся белых офицерах, бежавших из Ярославля. На пароход «Крестьянин» был посажен отряд 26-28 человек при одном пулемёте под моей командой при помощнике Михаиле Лебедеве. Рано утром мы отправились к даче Лопатина. Часть отряда под командой М. Лебедева с восходом солнца высажены на берег для производства обыска дач и окрестностей, если донесение о белых правильно. Обыскав одну из дач, отрядом не было замечено белых. Отряд направился к другой даче, находящейся на расстоянии 200-300 сажен. Оставив за себя на пароходе охрану при пулемёте, я сошёл с парохода и направился за отрядом, имея желание лично принять участие в обыске. В момент моего подхода к веранде дачи, я услышал выстрелы внутри дачи. Стреляли белые со второго этажа в подошедших красноармейцев во главе с М. Лебедевым во втором этаже (повтор не мой В.Н.). В прихожей первого этажа на вешалке было четыре офицерские шинели. Первыми выстрелами был тяжело ранен М. Лебедев. Я отдал распоряжение окружить дачу. Тутаев залёг со стороны Волги и стал обстреливать дачу, другие же красноармейцы и коммунисты обстреляли дачу с других трёх сторон. Тутаев, находясь за обрывом, при обстреле, естественно, должен был поднимать голову, в одно из таких положений и был убит наповал. Пуля, перебив сонную артерию, вышла наружу. Мною было получено извещение о наступлении белых со стороны Толги. Извещение это при проверке не подтвердилось. В это же время был ранен в предплечье Арсений Лебедев. При создавшемся положении красноармейцы отступили, взяв раненых и поручив стоявшему пароходу взять Тутаева и везти в Романово-Борисоглебск. Мы отбыли к Романову-Борисоглебску. Во время некоторого замешательства в уводе раненых белогвардейцам удалось скрыться, причём один из них был ранен в ногу, оказавшийся помещиком Романово-Борисоглебского уезда Зацепиным, кажется, Михаилом».

Прежде чем перейти к непосредственным событиям, сделаем несколько уточнений.

Проследим маршрут похода.

Панин в своём письме пишет: «Нами было получено донесение о скрывающихся белых офицерах, бежавших из Ярославля. … Рано утром мы отправились к даче Лопатина».

Конюшев и Лебедев оговариваются: « Красноармейцы недавно сформированного отряда, в котором насчитывалось около 30 человек, в эту ночь, с 10 на 11 июля 1918 года, почти не спали».

У Нифонтова более конкретно: «…дошли… до Норской пристани, но ввиду «малочисленности отряда» отправились в обратный путь и на Лопатинской даче высадили разведку для её осмотра».

Теперь о целях похода.

Известно, что восстание «Союза Защиты Родины и Свободы», начавшееся одновременно в Ярославле, Рыбинске и Муроме 6 июля 1918 г., было в Ярославле подавлено Красной Армией 21 июля. Дни 10-11 июля являлись самыми «горячими» днями этого восстания. В связи с этим утверждение Панина о «…скрывающихся белых офицерах, бежавших из Ярославля…» являются, мягко говоря, неубедительным. Бежали из города в это время красные, и единственным их оплотом был вокзал «Всполье».

И, наконец, о количестве оборонявшихся.

Итак, по Конюшеву и Лебедеву «Красноармейцы атаковали здание, в котором укрылась банда белогвардейских мятежников». Панин уточняет, что « В прихожей первого этажа на вешалке было четыре офицерские шинели». (По рассказам других очевидцев – две). Нифонтов дополняет «…во время перестрелки с владельцами дачи»…

Становится понятно, что группа оборонявшихся была малочисленная и под определение «банда» никак не подходящая. Кроме того, даже простейшая логика заставляет усомниться в наличии на даче большого числа белых офицеров, крайне необходимых, и находившихся,  в эти горячие дни совсем в другом месте (курсив автора).

История, согласитесь, приобрела оттенок детектива, и, по законам детективного жанра, сделаем короткое отступление, чтобы закончить развязкой.

В 1910 году, во время столыпинской реформы, Григорий Феофанович Смирнов, предки которого были крепостными у дворян Зацепиных, получил землю рядом с д. Прошево. Хутор свой назвал он Нетужиловка. У соседа, кстати, назывался Негорюевка. Построил двухэтажный каменный дом (кирпич возил на лошадях с кирпичного завода в Маслениках). Он и был управляющим имением Зацепиных (2). Дочь его, Надежда Григорьевна Красильникова (в девичестве Смирнова) прожила долгую жизнь и умерла в 2004 году в возрасте 96 лет. На момент описываемых событий была она ещё 10-летней девочкой, но и сама что-то помнила, и рассказы отца – тоже, и раненого Никиту Зацепина видела (3). Историю, ею рассказанную, я и излагаю, дополнив теми сведениями, о которых не знали, разумеется, ни она, ни её отец.

Дойдя до Норского, красногвардейцы повернули пароход, потому что банально струсили. И было с чего, если учесть «звуковые и визуальные эффекты», живописуемые К. Конюшевым, не говоря уж о том, что могли они получить и устные сведения о событиях, в Ярославле происходящих. А сведения эти были для большевиков крайне неутешительными.

Поравнявшись с Лопатинской дачей, решили «пограбить буржуев». Утверждение об имеющихся, якобы, сведениях про отряд белогвардейцев на даче и разведке не выдерживает критики: для чего тогда надо было вначале идти в Норское, а потом возвращаться. Это подтверждают и воспоминания В. К. Нифонтова.

А дальше произошло вот что.

Панин ошибался, говоря, что на даче присутствовал Михаил Зацепин. Он в это время жил в Саратове, и к описанным, да и любым подобным, событиям не имел никакого отношения. Профессор архитектуры М. Г. Зацепин позднее жил и скончался в Москве 12 января 1950 года. На даче в это время, по рассказу Григория Смирнова, пересказанному Надеждой Григорьевной, находились лишь Никита Гаврилович Зацепин с женой Елизаветой Сергеевной (хозяев не было, как, впрочем, и никого другого, включая «банду белогвардейских мятежников»). Были они молодыми людьми, едва старше Тутаева. Были они сугубо гражданскими людьми. Были у них револьвер и винтовка (револьвер, вероятно, свой, а винтовка уж точно хозяйская). Вот они-то и встретили мародёров. Отстреливался, бегая от окна к окну, Никита Зацепин. Елизавета Сергеевна перезаряжала оружие. Илью Тутаева смертельно ранил именно Никита Зацепин. Именно Никита Зацепин ранил и обоих Лебедевых, поскольку принял бой, практически, в одиночку. Был во время скоротечного боя ранен в ногу и он сам.

Судьба Зацепиных могла оказаться и иной, не помоги случай. Дело было ранним утром. Неподалёку местный пастух гнал коров на выпас. В те времена хорошей землёй дорожили и коров пасли по опушкам лесов. По кустам и шло это стадо. От стрельбы коровы всполонились, устроив изрядный шум. Красногвардейцы, решив, что идёт подмога белым (это косвенно подтверждает и Панин), отступили к пароходу, унося раненых (4), и ушли на нём в Романов.

Раненого Никиту Зацепина управляющий имением Григорий Смирнов прятал до зимы и уже по снегу вывез на санях, заваленного сеном, в Ярославль. Тут его следы в местной истории, на момент написания статьи, теряются, но сегодня, в свете открывшихся фактов, можно кое-что добавить.

Никита Гаврилович Зацепин, как и брат его, Михаил Гаврилович, выбрал стезю гражданскую. Он окончил Сельскохозяйственный институт в Москве. Женился, имел детей. Современные родственники считали, что он погиб в Первую мировую войну, основываясь на фразе из письма Н. В. Гумилёвой (урожд. Симоновской), дочери Веры Гавриловны (урожд. Зацепиной), племяннице Ирине Борисовне. Она писала: «Никита Гаврилович ушёл на фронт, был офицером, думаю, что если бы не умер, его расстреляли, он боролся за настоящую Россию – им надо гордиться».

Елизавета же Сергеевна, жена Никиты Гавриловича (умерла в 1966 г.), сообщала, что он умер от тифа в 1920-м, и ни слова больше.

В современной России, при всех её недостатках, уже забыли (а многие и не представляют), что такое – быть родственником «врага народа». Молчание Е. М. и обтекаемая фраза Н. В. «…ушёл на фронт, был офицером, думаю, что если бы не умер, его расстреляли, он боролся за настоящую Россию…», однозначно говорят о том, что Никита Зацепин воевал, но совсем не на той войне. После того, как Г. Смирнов вывез его в Ярославль, Никита Зацепин пробрался на Юг и воевал в Белой Армии. Там в 1920 году он и умер.

P.S. Относительно смерти И. Тутаева имеется и другая (неподтверждённая) версия, сохранившаяся в дневнике местного краеведа А. А. Власова и, якобы, рассказанная ему С. Н. Ступниковым – одним из первых тутаевских коммунистов, первым секретарём райкома комсомола, участия в этом походе, правда, не принимавшем, да и рассказанная «под пьяную лавочку» (кавычки поставлены Власовым В. Н.).

«Ступников рассказал, как погиб Илья Тутаев. Из его рассказа следовало, что Илью убили свои по ошибке, приняв его за офицера, так как на нём был френч, галифе и хромовые сапоги, позаимствованные им на даче. …Были предрассветные сумерки, в которых Илью по ошибке и приняли за офицера Кто-то из сидящих у костра поднял голову и крикнул: «Смотрите, офицер!». Раздался выстрел, и офицер упал. Когда подбежали чтобы осмотреть тело, увидели, что это Илья Тутаев. Командиром отряда Михаилом Лебедевым было принято решение: сохранить в тайне гибель бойца». (А. Власов, «Романов-Борисоглебская старина» №3 (7), 2008 г.)

Среди старожилов города эта версия бытовала наряду ещё с одной, упоминать о которой не вижу необходимости. Обе они не имеют подтверждения, в отличие от подтверждённых фактов трусости и желания пограбить, которые «шепотком» обсуждались среди коренных романовцев постоянно даже и в моё время. Против версии об убийстве своими говорит и то, что, исходя из всех описаний произошедшего, у И. Тутаева не было ни времени, ни возможности украсть эту одежду и успеть переодеться в неё.

Следует отдать должное родителям И. Тутаева. Отец его в кабинете Н. Панина, председателя местного укома партии и исполкома Совета депутатов, на коленях слёзно просил «не называть город именем сына, не позорить семью, дать спокойно дожить».
Не послушали.

P.P.S. Мне претит, когда «господа», вроде Сванидзе, Радзинского и им подобные, в угоду нынешней власти, пытаются переписать историю России. Но и ложь власти предыдущей претит в неменьшей степени, а история в любые времена, к счастью, не всегда подчиняется имущим эту самую власть.

В. Новиков.
Романово-Борисоглебск. 2012 год.


2014 год. Спустя два года после написания статьи встретился в Ярославском областном архиве крайне любопытный документ.

Известно, что похоронили Илью Тутаева на православном кладбище при Никольском храме села Никольско-Покровского (ныне деревня Малый Покров). Никому и в голову не приходило поискать в Метрических книгах запись об отпевании усопшего (убиенного) раба Божия Ильи. И так всё было понятно и документально подтверждено. А запись была. И первой новостью в этой связи было то, что сделали её в Метрической книге Крестовоздвиженского собора города Романов-Борисоглебска, а значит, отпевали Илью Тутаева в Романове, а уж потом похоронили на родине.

Вторая же новость содержится в самой записи. Её можно даже назвать сенсационной (в местном масштабе), а потому и привожу её полностью.
«1918 г. Июня, 29 / июля, 1.
Р.-Бор. уезда, Богородской волости, дер. Куприанцева, крестьянский сын Илья Павлов Тутаев, 19 лет.
Убит в бою на даче Лопатина  от руки убийцев – предателей Русской революции».

Казалось бы ничего нового?

Перечитаем фрагмент из книги К. В. Конюшева и Л. Д. Белякова «Город красного бойца». «Красноармейцы недавно сформированного отряда, в котором насчитывалось около 30 человек, в эту ночь, с 10 на 11 июля 1918 года, почти не спали».

А теперь обратим внимание на дату в Метрической книге. Дни, там указанные, означают день смерти и день отпевания (похорон). Переводим в новый стиль и получаем 12-е и 14-е июля соответственно. И выходит, что Илья Тутаев «Убит в бою на даче Лопатина  от руки убийцев – предателей Русской революции» не 11-го, а 12-го июля.

Что же получается? Бой был 11-го, убит 12-го…

А получается, что церковная запись подтверждает слух о том, что во время панического (Панинского) отступления (бегства) труп Тутаева бросили тогда на берегу и вернулись за ним позже. Получается, что не слух это, а вполне достоверный факт.

Кстати о документе. Его можно получить в ГАЯО. Фонд 230. Опись 11. Дело 3348. «Метрические книги за 1918 год. Город Р.-Борисоглебск».



  1. Эта статья, под другим названием, была напечатана в журнале «Романов–Борисоглебская старина» №11, 2009 г. Здесь она изложена не для журнальной публики, а так, как видит события автор. Кроме того, статья дополнена материалами, найденными позднее и совсем недавно.

  2. Г. Ф. Смирнов в тридцатых был раскулачен. У него отобрали всё. Не сопротивлялся, а потому оказался в ссылке не «пожизненно». Был хорошим сапожником, а потому шил сапоги офицерам НКВД в лагере, как в Первую мировую на фронте шил их генералам. Григорий Смирнов умер в 1953 году. Похоронен в Ярославле на Туговой горе.

  3. Пришлось беседовать с обоими сыновьями Надежды Григорьевны. Оба они усмехались, когда речь зашла о «геройской битве», оба знали о Никите Зацепине со слов матери. Оба осторожничали в выражениях, хотя и СССР уже нет, и почти сто лет прошло.

  4. В городе ходили слухи, что при стремительном отступлении труп И. Тутаева остался на берегу и был вывезен уже позднее. Некая путаница в рассказе Н. Панина («…красноармейцы отступили, взяв раненых и поручив стоявшему пароходу взять Тутаева и везти в Романово-Борисоглебск. Мы отбыли к Романову-Борисоглебску.»), даёт основание считать это предположение небезосновательным. Но слухи – это только слухи.