Горели свечи, оплывая
покатом волн из парафина,
лизала линия кривая
огнём коньяк на дне графина.
На серебре: лукум и сахар;
нож, цедра, косточки лимона;
гроздь винограда свисла в бархат
пятью перстами из циркона.
Вокруг витал тяжёлый сумрак,
скрывая взглядов неприличность;
хрусталь играл тенями смуро
в небезупречную античность.
Одежды сникли, невесомы
и обязательства, и воля;
как хризантемы хромосомы
набрали цвет в марьяжном поле.
Квадрат интимной формы зала
свернулся в импульсивный кокон,
рука изящно поправляла
прекрасно непослушный локон.
Свидетельство о публикации №114110908156