Спор о поэзии

В бесконечном чаду нервной ночи
Средь бокалов, горящих свечей
Не рутинные вели речи
Спор возник между двух гостей.

Распалялись они и плескали
Из дрожащих бокалов вино
И в каком-то стервозном запале
Опускались на самое дно.

Так проникся один сверх-идеей,
Обнаружив вскользь свойство одно,
Что неправ был когда-то гений:
Божий дар и злодейство – в одном.

Он кричал, что бессмертный Есенин
Истерил и до женщин ходил,
А сам Пушкин, хоть, верно, и гений
Слыл задирой, картежный нахал!

В кабаках пропадал вечерами,
Да успел много так задолжать,
И на ветер сорил деньгами,
Чтобы женскую плоть ублажать!

А другой собеседник буйно,
Вызывающе как-то кричал,
Что такое вдвойне невозможно:
Пушкин – прав, а святотатство – провал!

Он все в воздухе вилкой тыкал,
Фехтовал, будто он мушкетер
И в конце заявил о Высоцком,
Что пропойца, пропащий поэт.

Вот тогда-то мой гнев благородный
Раскалился вмиг как металл,
Ну а мой оппонент безудержный,
Больше мне уже не возражал. 

Будет вечно звучать Есенин,
Ведь слова его – кровь и огонь,
Повенчать вместе бурю и нежность
Так никто никогда не смог.

А Высоцкий! Ведь это лавина,
Всплеск его гениально простой,
Так как он постучался в  душу,
Ты, герой, никогда бы не смог.

Накалившись в пылу до предела,
Я стенала, мне не все равно,
Что какой-то беспечный философ
Грязи льет на поэтов ведро.


Он не знает той вечной сути,
Что вскипает и бьется в висках
 Проникая на свет из-под кожи,
 С словом плавится на устах.

Ты – не Пушкин, и не Есенин,
А себя норовишь приравнять,
Будто гений, хоть невесомый,
На которого шаг нам равнять.

Никогда не бывала советчицей,
Но прошу вас не лезть вопреки,
Лучше слушать и наслаждаться,
Чем судить гениальных людей.