Ты просила

Ты рисунок ждала, где есть ливни, и сны, и рассветы,
Где дожди и поля, небеса и таинственность мачт...
Я придумал сюжет, где на фоне любви недопетой
Арабески сплелись из твоих и моих неудач.

Я услышал. Развёл, замешав акварель на палитре,
Кисти - это не ноты, треножный мольберт - не пюпитр,
Чтоб понять, что писать, не хватало каких-то поллитра.
Нет, наверное, мало. Здесь нужен, как минимум, литр.

Твои сны и фантазии круче рисованных тигров,
И в уныньи от зависти стынет испанский Дали,
Твои грёзы, как явь, твоя явь - это странные игры,
А в твой маленький порт и без визы идут корабли.

Всё никак не пойму: я поэт или странный художник?
Я в стихах и картинах всегда несравнимо другой:
Если взял в руки кисть - обязательно буду безбожник,
Если сел за стихи, то почти православный Святой...

И сквозь ситец промокшего платья я вижу не тело -
Обнажённость души ты не скроешь под ливнем из слёз...
Я по просьбе твоей возьму кисть и мазками несмело
Нанесу на свой холст твоё небо из утренних звёзд...

У "Весёлого Роджера" станет улыбка Мадонны,
Злачный паб подмету, превратив его в зал-ресторан,
И Вертинского снова поставлю на диск патефона,
И представлю, что дом - наш фрегат, а я в нём - капитан.

Вытру прошлое, будто бы классную доску, как в детстве,
Ластик выскоблит память, что было - уже не вернёшь...
Ты просила меня срисовать твою душу и сердце,
Я эскиз набросал и не знаю, насколько хорош...