Юность сейчас

Время немеет.
Всё сливается в единое полотно,
в единую картину.
Вакханалия.
Всё уже потеряло смысл,
голова раскалывается от мигрени.
Танцпол превратился в картину
Иеронима Босха.

Музыка уже говорит мною,
я потерял дар речи,
я забыл слова,
я элементарно и банально устал.

Напольная вибрация напоминает
землетрясение,
и вообще,
всё это похоже на чистилище,
только никакие молитвы
не спасут тех,
кто здесь находится.

Отсюда нет выхода.

Клуб,
вернее,
завод,
вернее,
лофт –
или как это там сейчас называется?
В общем,
место,
полное шума.
Май затянулся,
пора его заканчивать.

На набережной уже лето.
Даже в пиджаке
жарко,
и небо
так по-летнему зеленеет
в пять утра.

Вывески, указатели,
рекламные проспекты бессмысленно-модного городского отдыха
сливаются в тягучем отражении
холодной реки.
Если отсюда прыгнуть,
то выживешь.
Поэтому даже не стоит пытаться.

Подруга девушки,
в которую я влюблён,
всем кричит,
что я – гений,
и просит меня
спеть песню,
от которой меня,
если честно,
тошнит.

Я устал
видеть всех
такими бессмысленными,
а главное –
чувствовать себя
лишним
на этом празднике самоуничтожения.
Фургон,
набитый дурью и дурами,
качается в ритме
самодельного свэга.
По углам, кажется,
все пускают по вене,
а кто-то здесь,
кажется,
хочет меня убить.
Я пытался скрыться
в децибелах рваной колонки,
в крике разъярённого певца,
пытающегося раскроить
свой собственный череп
о мелово-бледный пол.

Я не привык видеть своих знакомых
в таких местах.
Эти лица
раньше
не казались мне слитыми воедино
со смертью.
Но сейчас
я вижу всех обнажёнными,
нежащими свои галлюцинирующие тела
на разостланной по всему клубу
искусственной траве,
в которой я также пытался
скрыться.
Савин
посадил свою девушку в такси
и сам сел в такси,
и уехал.
Это был верный признак того,

что и мне
здесь делать
нечего.

А на набережной уже лето.
Полифония гудящих машин
не может перекричать
медного течения
холодной воды.
Я один здесь, похоже,
иду пешком.
Я один здесь, похоже,
иду один.

Город мёртв,
несмотря
на вечные кричи
убивающих себя людей.

Я чувствую себя спокойно
и даже,
пожалуй,
хорошо.
Я люблю,
когда нет сомнений –
тот,
кто на вершине,
всегда боится,
что упадёт.
Упавшему бояться нечего.

Пора возвращаться домой,
я не спал всю неделю,
а столько ещё нужно сделать.
Даже не знаю,
как выжить,
и даже представить боюсь,
что будет,
когда
закончится май
и начнётся июнь.

20 мая, 2012.
Красный Октябрь.