Любимый

Помнишь, как мы с тобою гуляли по осенней увядшей траве?
И как птицы на юг улетали,  напоследок вскружась в синеве…
Как кленовые пестрые листья нам под ноги ложились, шурша,
И пытались мы определиться,  как с тобой назовем малыша?

Помнишь, как мы в листве кувыркались,  вызвав местного дворника гнев?
Как на роликах вместе катались? Как бежал ты ко мне, побледнев,
Когда я поскользнувшись упала… И шептал ночью в парке пустом
Как ты ждёшь, чтоб невестой я стала, а ты стал бы моим женихом…

Но смывается яркая краска, и сентябрь подходит к концу.
Закралась в мое сердце опаска, что доверилась я подлецу…
Слишком редкими стали свиданья, слишком чёрствыми стали слова,
Потускнели  твои обещанья,  так же как потускнела листва…

Зачастили упреки и ссоры, и настал один пасмурный день,
Когда наши с тобой разговоры навлекли на нас черную тень
И нависло стеной расставанье… И тогда вдруг я все поняла.
Зря винили мы похолоданье. Твоя ветреность нас развела.

Поселилась в твоём сердце скука,  с первым дождиком смылась любовь,
Разорвала с тобой нас разлука, заморозив в моих венах кровь…
Ты нашел себе новую дуру, чтоб ещё одно сердце разбить,
Пожелав напоследок мне хмуро, чтоб смогла я тебя разлюбить…

В тот же день я свалилась с горячкой,  я неделю металась в бреду…
Но ты знаешь, теперь я не плачу. Совсем скоро тебя я найду.
Ты не спрячешься в этой Вселенной. Я пойду за тобой попятам.
Сохранить ты души своей бренной не сумеешь в бегу по дворам.

Я настигну тебя мой любимый. Непременно тебя догоню.
Знаешь, ты всё такой же красивый. Я тебя почти так же люблю.
Я хочу тебя стиснуть в объятьях… Где ты? Мне уже так невтерпеж…
Напрягая худые запястья, я сжимаю охотничий нож…

Почему же ты пепельно-белый? И горят, словно угли глаза?
Где же чувства твои и манеры? Покатилась скупая слеза…
Знал бы ты, сколько слез моих было,  как подушки сырые насквозь
Я меняла. Сейчас всё забыла. Но тебя забыть не удалось.

Не смогла я стереть в своем сердце полный лживых речей силуэт,
И теперь  тебе некуда деться. У меня плана нового нет.
Ну, прощай, тот, кто был самым ближним, на том свете поведай ты всем,
Что, решив сбежать из моей жизни, надо жизни лишиться совсем…

И коснувшись  холодным металлом напоследок дрожащей щеки
Улыбнусь тебе, милый,  устало…  Кровь омоет мои сапоги.
И вернет загнивающим листьям твоё тело насыщенный цвет,
И трава под тобой обагрится.  В моей жизни теперь тебя нет.

Я вернусь к себе в дом на рассвете, аккуратно сниму сапоги,
Чтоб кровавых следов на паркете не увидел никто из родни.
И когда тишину разрывая, вдруг раздастся пронзительный крик,
Я пойму, что листву убирая, дворник  мертвого тела  достиг.