И страшно мне и делается душно

Забыть я не могу из детства сценку:
июньский вечер, полный люда двор…
Пребольно я ударила коленку –
упала, помню, мчась во весь опор.
Багровые медлительные змейки
ползли с коленки, пачкали носки…
И подхватились бабы со скамейки.
И карты побросали мужики.
Песочница и та вдруг опустела,
затихла деловитая возня.
И малышня,  приблизившись несмело,
глядела на ревущую меня.
Метнулся кто-то за бинтом и йодом.
Провёл ладошкой кто-то по спине…
И так спокойно стало мне с народом,
что так неравнодушен был ко мне…
Теперь смешными кажутся печали
того, теплом наполненного, дня.
Сегодня, смерть лицом к лицу встречая,
донецкая не плачет ребятня.
Когда привычным стало видеть трупы,
не умереть – забота лишь одна.
По-взрослому сжимать сурово губы
их научила подлая война.
И страшно мне и делается душно,
когда  летят снаряды на людей…
Но что страшнее – все мы равнодушно
глядим в глаза неплачущих детей.