Утро

Я еду в автобусе, принюхиваясь к болоньевому мужскому рукаву. В ноздрях - смешанный парфюм, запах пота, холодный воздух, чуткие мелкие волоски. Напротив меня светловолосая кудрявая девочка лет восьми, в красно-белой узорчатой шапке, от которой под мягко очерченный подбородок спускаются два узких помпончатых шнурка, громко ест красно-белое яблоко - красный шар, белые раны укусов на нём. Светло и зябко до мурашек.
У некоторых людей обречённо-хрупкие горла, вроде того мальчишечьего, юношеского горла, о котором писала Ахматова. Хочется фотографировать воротники, но в моём телефоне нет такой функции, да и ехать всего пару остановок.
Единственное, чего я хочу - отсутствия голодного взгляда в собственную спину. Лопатками я чувствую чуткие ресницы, они щекотят меня и вызывают параноидальное раздражение.
Я нанизываю на нить, собираю и структурирую мои знания о феномене отшельничества - как человек, медитирующий в пещере, может постичь счастье, насколько интроверсия целительна, если у тебя нет ни одного собеседника, и в какой мере это разучивает сочувствовать.
Рельеф пары монет, зажатых большим и указательным, плохо распознаётся сквозь чёрную ткань перчатки. Удивительно целые в эту осень - ни дырочки на нитяных шероховатых пальцах.
Асфальт привычно и ритмично толкается в подошвы.
Ощутимость чужих движений, внутренний шум во всех человеческих телах. Один старый индиец, обучавший меня йоге и пофигизму, говорил мне: "У меня весь Космос болит, и так я сострадаю". Я поняла его раньше, чем он подумал об этом. У меня тоже саднит целая Вселенная.
У меня часто - личностное. Я сейчас думаю об отшельниках, а ведь сама где-то в белом храме - улыбаюсь, слушаю песни духов, и из земли в лоно и вверх, до головы, идёт горячее густое тепло. Меня много в этих письмах и дневниках. Невыносимо много.
Маркетинговая психология корчится в магазинах и офисах. Книги по мотивации самые продаваемые. Продавцы учатся продавать книги по книгам, которые продают. Внутри себя мотивацию искать уже не очень модно. Нужно либо, неизвестно ради чего, копить навыки, которые не делают счастливей - круши-ломай, помешайся на преодолении. Либо стать тихим, непризнанным, где-то в глубине души невыразимо талантливым отшельником, запертым в фильмах и артовой музыке.
Но сколько любви в этом сумасшествии. Сколько секса в коротком отчётливом рукопожатии, в прикосновениях, в ритмических сбоях. Броуновское движение элементов, постоянно сбивающих друг друга с фанатично выверенной траектории, влезающих в чужую дисциплину и математику с капризной наглостью женщины. И хорошо становится, и теплеют внутренности от какой-нибудь эндорфинной биохимии.
Звонишь на неизвестные номера - и гудящее сердце бьётся в мобильнике.
Я чего-то так отчётливо не знаю, что весь мир болит.