Аэропорт. Туман. Главное

Он стоял у края взлётной полосы. Туман светился серым  в чёрном пространстве. Мокрый Пёс, дрожа, прижимался к его ногам. Подрагивало время в расколотых часах, из развороченных динамиков хрипловато доносилось признание Ромео Джульетте, цепляющееся за прокофьевские ноты. Мелодия обволакивала, забинтовывала раны, обезболивала.
Он видел в свете мощного прожектора Башни (свет бил сквозь осколочные пробоины, откуда-то изнутри, из самого её сердца) Самолёт, разворачивающийся на полосе. Разрешение на взлёт было давно получено, и теперь  разогревались двигатели.
Он смотрел на тёплый, желтоватый, будто гоголь-моголь, свет иллюминаторов. Он видел всех, кто отогревался сейчас в этом свете, там, за толстыми стёклами.

...Мальчишки, не доигравшие в футбол, обсуждали спортивные новости и любимые голы.
Молоденькая  Кристина кормила свою малышку Киру абрикосовым йогуртом. Кира смешно фыркала от удовольствия, Кристина улыбалась.
Девочка Полина рассказывала маленькому Арсену, как хорошо на море в августе, какие там удивительные дельфины и вкусные дыни. Арсен не верил, но Полина говорила, что они обязательно там окажутся, и он сам всё увидит. Арсен притих, засыпая и мечтательно чмокая.
Красавица медсестра Юля засмотрелась в иллюминатор, вспоминая ласковые глаза   любимого.
Две девчонки-выпускницы деловито обсуждали, где интереснее учиться дальше.
Симпатичная полненькая кареглазая женщина задумчиво прижимала к себе бидончик с вишнями.
Ещё какие-то мужики играли в шахматы, галдели бабушки, ребята в камуфляже сжимали оружие...
На самом заднем сидении отец Владимир тихонько шептал молитву и крестил их всех, оказавшихся по чьей-то жестокой прихоти ненужными на этой земле, дрожащими пальцами – деловито и ласково...

Туман сползал мерзкими мокрыми клочьями к ногам, и взгляду открывалось небо. Самолёт, рванув со взлётной полосы, поднимался всё выше, соревнуясь с красным простуженным Солнцем. Выше, дальше – невозвратимо.
Поскрипывала уставшая Башня, постанывали вздыбленные Терминалы, остатки тумана боязливо заползали в ошмётки снарядов, обрывки дорог.
Война щурила свои жёлтые глаза, прячась в дыму и мёртвых тенях.

Он потрепал Пса по чёрным лохматым ушам и улыбнулся.
Где-то за его спиной просыпался Большой Город, вросший сильными ногами в землю, не умеющий отступать. А за ним – города поменьше и  совсем маленькие, но такие же упрямые и гордые.
Он стиснул в руках автомат, который когда-то был высоко поднят над головой Солдатом Саур-Могилы. Пусть говорят, что там теперь только ветер над грудой искорёженного металла и бетона. Неправда. Во время большого тумана там всё так же можно разглядеть эту мощную огромную фигуру. И ощутить силу.
И не отступить.
Башня гасила огни. Солнце заступало ей на смену.
Музыка побеждала тишину и будила птиц.

Он шёл по своей Земле.
И Земля ласково пружинила под ногами своего Сына.