красный день календаря- или белая ворона в ЧК...

Вот так и было- два еврея в тот день казнили своего, Россию бедную жалея, не ведая того кашмара, что видно свыше эта кара и за войну, и за погромы, и жертв грядущих миллионы...
.............................

С этим человеком ещё в юности познакомился через поэзию- не знаю каким чудом
сохранившейся в Крымской Обл. библиотеке зачитанная книжечка- поэма Б.Лихарёва- "Моисей Урицкий", Л=д, 1937г., которую принесла мама, работавшая одно время в архивах с зав.отдела Морголиной.
 Особо поразили строки:

"Платили не раз нам враги за доверье изменою низкой: здесь нужен свинец!
 Припомним уроки Коммуны Парижской, и вытравим жалость из наших сердец"...

В 1933г была ещё выпущена марка, что была и в моей коллекции, и в истории СССР, погибший в один день с покушением на Ленина, в тени смог сохраниться, как абсолютно безопасый десподу, подобно Свердлову(родной брат которого, усыновлённый М.Пешкоым, стал генерал и важная шишка во Франции!), сумевших умереть заранее...

ИЗ ИНТЕРНЕТА

МОИСЕЙ СОЛОМОНОВИЧ УРИЦКИЙ
АВТОР: Люлечник Вилен | July 25, 2013

XX век / XX Century,История России и СССР / Russian History

В советское время имя этого человека было известно многим. Особенно курильщикам, обожавшим папиросы «Беломорканал» фабрики Урицкого. Они считались лучшими в стране. Кстати, недавно побывав в России, я с удивлением обнаружил, что их и поныне продают в табачных ларьках по чрезвычайно низкой цене – по нашим деньгам центов по 25-40 за пачку. Но с его биографией мало кто был знаком. Официальная историография представляла его неким «Робеспьером революционного Петрограда». Но это было не совсем так. Историки-то знали, что доживи Моисей Соломонович до года 1937-го, «замели» бы его вместе с другими оппозиционерами. Поэтому его жизнеописанием никто и не занимался. Тема была далеко небезопасной. Но в последние годы появился ряд интересных работ, в которых раскрывается подлинная биография первого Председателя Петрочека М. С. Урицкого. Среди них наиболее значимым, на мой взгляд, является исследование профессора Индианского университета США А. Рабиновича «Моисей Урицкий: Робеспьер революционного Петрограда?». Несомненный интерес представляют книга историка В. Бережкова «Внутри и вне «Большого дома» и некоторые другие публикации. Попытаемся сделать краткий обзор столь интересных работ. Несомненно, они привлекут внимание читателей.

Начало пути

Первым председателем Петроградской Чрезвычайной Комиссии был Моисей Соломонович Урицкий. Родился он в 1873 году в большой патриархальной еврейской семье в городе Черкассы, который входил в черту оседлости. А. Рабинович и В. Бережков сообщают весьма интересные детали его биографии. Отец будущего революционера занимался торговлей, а когда погиб во время наводнения, «дело» возглавила мать. Она очень любила сына и мечтала, чтобы он стал раввином. К своей цели она шла твёрдо и уверенно: Моисей усердно осваивал Талмуд, в восьмилетнем возрасте его отводят в хедер при синагоге. Самое удивительное: русский язык он начал осваивать только с 13 лет. По настоянию матери, он регулярно ходил в синагогу, а по субботам в гимназии не учился. Вскоре мать умерла. И главой семьи стала его старшая сестра Берта, которая сменила приоритеты. Не без её влияния брат решил осваивать профессию юриста, весьма модную тогда среди евреев. И «В 13 лет, – сообщает А. Рабинович, – он решительно отверг то глубокое религиозное воспитание, которое пыталась навязать ему мать. Окончив гимназию, Урицкий поступил на юридический факультет Киевского университета, где стал активным членом социал-демократического студенческого кружка. В 1897 году, завершив обучение в университете, он полностью посвящает себя революционной работе». В юности он был инициатором создания отряда для отпора погромщикам силовыми методами. Длительное время пребывал и в эмиграции: в Германии, Швеции и Дании. Как всякого революционера, не миновали его ссылка и тюремная доля. Вполне естественно, при этом, что даром не могли пройти годы изучения в раннем возрасте религиозных основ по Талмуду, кое-что могло остаться в его сознании и затем отразиться на поведении. В предвоенные годы – Урицкий – левый меньшевик, в политическом отношении близкий к Троцкому, сотрудничество с которым продолжалось многие годы. При этом В. Бережеков замечает, «что непрерывная опека сначала со стороны матери, затем сестры и, наконец Троцкого превращают его, в отличие от других политических деятелей, окружавших двух вождей революции (Ленина и Троцкого – В. Л.), в слабовольного, мягкого человека». Сам Урицкий считал, что Троцкий фигура более значительная, чем Ленин. По этому поводу видный большевик А. В. Луначарский писал: «Моисей Соломонович Урицкий относился к Троцкому с великим уважением. Говорил как-то мне и, кажется Мануильскому, что как не умён Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого» (Луначарский А. В., Радек К., Троцкий Л. Силуэты: Политические портреты. М. 1991). Известно, что в 1918 году советское правительство переехало в Москву. В Питере в качестве наместника Ленин оставляет своего ближайшего соратника Г. Зиновьева. А Троцкий, не без поддержки Дзержинского, проталкивает на пост председателя Петрочека Урицкого. Естественно, Моисей Соломонович, в силу своего характера, вряд ли подходил для должности такого рода. Известный писатель Марк Алданов (Ландау) в историческом этюде «Убийство Урицкого» в связи с этим писал: «Урицкий воевать не любил, говорить не умел». (Цит. по книге В. Бережкова… с. 15) Видимо, в назначении Урицкого на этот пост роль сыграл тот факт, что у него было высшее юридическое образование. Это, во-первых. Во-вторых, он был лично знаком с Дзержинским с 1902 года по пересыльной тюрьме на берегах реки Лены. В-третьих, он был чрезвычайно близок к Троцкому, которого, как отмечал Луначарский, буквально боготворил. И наконец, последнее. После Октябрьского переворота, при назначении на руководящие посты, предпочтение отдавалось таким лицам как Урицкий, которые возвратились из эмиграции. Хотя у многих из них, в том числе и у нашего героя, особых революционных заслуг не было, и придерживался он меньшевистских убеждений. Большевиком-то он стал без году неделя: лишь в августе 1917 года, возвратившись из эмиграции в марте того же года. При этом нужно учесть, что весь аппарат ВЧК, во главе с Ф. Дзержинским, выехал тоже в Москву. Фактически Урицкий должен был организовать ПЧК с нуля.

Во главе Петрочека


А. Рабинович отмечает, что, оказавшись во главе карательного ведомства, Урицкий с самого начала отказался санкционировать расстрелы. «В целом его внимание, – отмечает автор исследования, – было сосредоточено не столько на установлении порядка посредством террора, сколько на конкретных мерах, направленных на прекращение экономических преступлений, злоупотреблений со стороны властей, насилия на улицах. Эта ориентация председателя Петрочека, разительно отличавшаяся от политики ВЧК в Москве, нашла отражение уже в первых его распоряжениях… он издал предварительную инструкцию, нацеленную на жёсткий контроль за следствием и на задержание коррумпированных чекистов, а также преступников, выдающих себя за представителей ПЧК…». Это была приоритетная задача, если учесть тот факт, что в Петрограде в то время совершалось ежедневно до 200 крупных преступлений. Причём значительная часть из них приходилась на анархистов, не признававших никакой государственной власти и часто смыкавшихся с бандитствующими элементами. Для решения столь серьезных проблем, 21 марта 1918 года Урицкий подписал постановление с требованием к населению в трехдневный срок сдать незарегистрированное оружие. Через месяц была поведена операция по изъятию оружия у анархистов. Естественно, что основное внимание Петрочека уделяло борьбе с контрреволюцией. В работе Рабиновича подчеркивается, что весна и начало лета 1918 года в Петрограде ознаменовались усилением политического недовольства масс, вызванным не оправдавшимися надеждами на быстрое заключение мира, резким ростом безработицы, хаотичным проведением эвакуации и катастрофической нехваткой продовольствия. В Москве подобные выступления закончились необъявленным «красным террором», осуществлявшимся, прежде всего ВЧК. В Петрограде тогда такая политика не проводилась, что в немалой степени объяснялось позицией Урицкого, поддержанного Крестинским и Прошьяном. Но ещё на одну особенность ситуации обращает внимание цитируемый автор. «Недовольство масс, – отмечает он, отразилось также в погромах, участниками которых были рабочие, и в резком усилении открытого и агрессивного антисемитизма. Последнее явление, столь характерное для традиционного российского общества, ещё более усугублялось тем фактом, что многие видные большевики были евреи. Как правило, антисемитизм среди рабочих подогревался и использовался ультрареакционными, монархическими организациями. Одной из таких организаций, «раскрытой» ПЧК, оказалась «Каморра» народной расправы». В конце мая она разослала председателям домовых комитетов всего Петрограда листовку, содержавшую требование предоставить «Каморре» сведения о проживающих в их домах большевиках и евреях с целью последующего их уничтожения. Всех, утаивших эту информацию или сообщивших неверные данные, авторы листовки обещали подвергнуть суровому наказанию». Но даже все члены этой организации не были расстреляны. При этом следует отметить, что в Питере проводилась большая работа по борьбе с еврейскими погромами. 14 апреля 1918 года Петроградская «Красная газета» в редакционной статье «Против еврейских погромов» сообщила, что на заседании Совета Народных Комиссаров по предложению М. В. Фрунзе обсуждался вопрос об еврейских погромах, борьбе с ними. Было принято решение «…организовать разъяснительную работу для энергичного подавления всяких погромных попыток». После этого тема погромов становится наиболее актуальной на страницах «Красной газеты». Естественно, без ведома и одобрения Урицкого подобная пропагандистская кампания не была бы развёрнута. По-прежнему Председатель Петрочека был противником массового террора, что неоднократно вызывало недовольство московских властей. И до определённого момента ему удавалось противостоять напору «москвичей». Но 20 июня 1918 года было совершенно убийство Моисея Гольдштейна, известного под псевдонимом В. Володарский. Кроме всяких других должностей, он был редактором «Красной газеты». Как отмечает А. Рабинович, Зиновьев, Урицкий и Володарский были наиболее заметными деятелями в Петрограде, вызывавшими ненависть и презрение со стороны врагов большевистской власти. Террорист, убивший Володарского, так и не был найден. Естественно, аресты стали после этого проводится в более широких масштабах. И, тем не менее, Урицкий «…не санкционировал ни расстрелов, ни установившейся в Москве благодаря ВЧК практике взятия заложников из числа крупных политических деятелей, которые должны были подвергнуться казни в случае дальнейших покушения на большевистских лидеров». Это переполнило чашу терпения Москвы. Сам Ленин был взбешён новостями из северной столицы и немедленно послал Зиновьеву грозную телеграмму: «Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или пекисты) удержали. Протестую решительно! Это не-воз-мож-но! … Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает». В это же время в Москве ЧК широко применяло бессудные расстрелы «классовых врагов», а практическая реализация «красного террора», до его официального объявления, была в полном разгаре не только в Москве, но и в других городах. Урицкий же продолжал противодействовать волне экстремизма. Так что «питерского Робеспьера» из него явно не получалось. В этом А. Рабинович абсолютно прав. Вероятнее всего, не случись покушения, его бы отстранили от должности. Такие «мягкотелые» были не в чести у руководства страны. Но утром 30 августа 1918 года случилось непредвиденное. Урицкий, направлявшийся в свой кабинет в Комиссариате внутренних дел, на Дворцовой площади был убит. «Говоря коротко, – отмечает автор исследования, – Урицкий был застрелен 22-летним Леонидом Каннегисером, бывшим кадетом Михайловской артиллерийской академии, в Петроградских литературных кругах известным также как талантливый поэт…ПЧК установило, что после Октябрьской революции он был связан с подпольными контрреволюционными организациями. Однако заключение ПЧК, согласно которому убийство Урицкого было частью обширного заговора против Советской власти не подтверждается никакими содержащимися в деле доказательствами. Близким другом Каннегисера был расстрелянный 21 августа Перельцвейг (его однокашник по Михайловской артиллерийской академии – В. Л.). Каннегисер не имел понятия о том, что Урицкий был твёрдым противником расстрелов и, в частности, пытался воспрепятствовать расстрелу Перельцвейга и его товарищей. Фамилия Урицкого появлялась в публиковавшихся в газетах приказах о расстрелах, и, по собственному признанию Каннегисера, он мстил за гибель своего товарища». Ещё добавим: на первом допросе он заявил, что «он еврей, но из дворян…». Каннегисера казнили. Но, что самое удивительное, 144 других задержанных по этому делу, включая его мать, отца и сестёр и множество друзей и знакомых, чьи имена были обнаружены в его записной книжке, как-то пережили «красный террор» и были освобождены. Но убийство человека, выступавшего против массового террора, было использовано как предлог для его развязывания. Поэтому имя его носили города и улицы, заводы и фабрики. И далее А. Рабинович сообщает о тех трагических событиях, которые развернулись 30 августа 1918 года. Как отмечалось выше, утром этого дня был убит Урицкий. А вечером – совершено покушение на Ленина. И эти события считали причиной объявления «красного террора». Но цитируемый автор с такой трактовкой не согласен. «Убийство Урицкого и покушение на Ленина, совершённое тем же вечером в Москве, – пишет он, – обычно рассматриваются как непосредственные причины «красного террора» в революционной России. Однако изложенные выше факты позволяют считать такую интерпретацию ложной, поскольку «красный террор» во всех его формах применялся в Москве и других городах на протяжении нескольких месяцев до этих событий… Однако бесспорно, что убийство Урицкого в совокупности с неудавшимся покушением на Ленина действительно привели в бывшей российской столице к мощной волне арестов и настоящей оргии расстрелов… которые превзошли всё, что было до того даже в Москве». И далее следуют поразительные факты. Вечером 30 августа в Питере начались массовые аресты и расстрелы. Рабинович предполагает, что большая часть проведенных ПЧК во время «красного террора» расстрелов пришлась на несколько первых ночей после убийства Урицкого. «2 сентября, – сообщается в исследовании, – депутат Московского совета Вознесенский, только что вернувшийся с похорон Урицкого, сообщил совету, что «там уже расстреляно 500 представителей буржуазии… По иронии судьбы, неистовства «красного террора» в Петрограде, которого Урицкий всеми силами пытался избежать, отчасти стали результатом настойчивого желания свести счёты с классовыми врагами, «накопленного» за то время, когда он руководил ПЧК». Всего же питерские чекисты во время этой «кампании» расстреляли более 800 человек. О том, сколько было арестовано, видимо, мы никогда не узнаем. Вот так печально завершилась карьера революционера, явно не вписавшегося в систему, которая была создана и благодаря его усилиям. Можно абсолютно точно утверждать, что, доживи он до 1929 года – времени высылки Троцкого, его участь была бы ещё более печальной. Не забудем, что он был его соратником и другом. Таких тогда не миловали. А так хотя бы память осталась. А детали его подлинной биографии стали в России известны только в конце 80-х годов прошлого столетия


ИЗ ВИКИПЕДИИ
юююююююююююююююююююююю
.................
...................
..................

На посту председателя Петроградской ЧК
В связи с переносом большевиками столичных учреждений из Петрограда в Москву в марте 1918 года создавались губернские петроградские советские учреждения, взамен выбывающих всероссийских. 7 марта была образована Петроградская ЧК (ПЧК), 10 марта Урицкий был назначен её председателем, а через несколько дней — дополнительно комиссаром внутренних дел Совета народных комиссаров Петроградской трудовой коммуны (СНК ПТК, или СК ПТК). В апреле — мае и в июле — августе 1918 года совмещал этот пост с должностью комиссара внутренних дел Совета комиссаров Союза коммун Северной области (сокращённо — СК СКСО) — коалиционного большевистско-левоэсеровского петроградского областного правительства (правительство было создано в конце апреля 1918 года, в начале мая в его состав вошли левые эсеры; коалиция с ними сохранялась до июля 1918 года[

В исторической литературе XX века об Урицком писали как об одном из организаторов красного террора[11]. Молодёжи и противникам большевиков председатель ЧК представлялся олицетворением террора и главным ответственным за его проведение
В ряде современных исследований показывается, что Урицкий, будучи противником красного террора, активно и небезуспешно противодействовал внедрению практики взятия заложников и расстрелам, решительно возражал против крайних форм репрессий и насилия по отношению к политическим противникам.

Согласно исследованию американского историка Александра Рабиновича, проанализированные им факты указывают на то, что методы Урицкого были значительно более умеренными по сравнению с действиями Дзержинского во главе московской ВЧК, и что Урицкий резко отрицательно относился к крайностям при осуществлении репрессий[6]. Более того, именно позиция Урицкого, — вместе с позицией Б. П. Позерна, А. А. Иоффе и других, — позволила избежать репрессий в Петрограде после убийства Володарского[13]. 15 марта 1918 года Урицкий издал распоряжение, в котором грозил расстреливать тех, кто будет предлагать взятки или нападать на членов ЧК и её сотрудников. При этом, как показывает в своих исследованиях Рабинович, Урицкий был противником «красного террора», взятия заложников, а также был против предоставления ПЧК права применять расстрелы[14]. Историк считает, что «прояснение мотивации Урицкого будет возможно лишь после открытия соответствующих архивных дел ФСБ»[6].

Период, когда Урицкий вступил в должность председателя ПЧК, характеризовался ростом числа краж и убийств, совершаемых уголовными преступниками, нередко под видом чекистов. Частым явлением стали и беспорядочные расстрелы, многие из которых совершались пьяными красноармейцами, а также красногвардейцами и анархистами. Стремясь воспрепятствовать росту насилия, преступлений экономического характера и злоупотреблений властью и избегая при этом методов террора, Урицкий как глава ПЧК не давал санкции на применение расстрелов. 15 марта он издал правила, целью которых было упорядочивание обысков, а также выявление и задержание коррумпированных сотрудников ЧК и лиц, выдававших себя за чекистов. При этом отряды Красной армии были лишены права проведения обысков. Спустя неделю Урицкий издал приказ о том, что граждане должны в трёхдневный срок сдать всё имеющееся у них незарегистрированное оружие и взрывчатые вещества. Отказывающиеся исполнять этот приказ подлежали суду революционного трибунала, однако без угрозы расстрела. Тогда же районные Советы получили указание усилить патрулирование улиц с целью выявления и конфискации оружия у тех, кто не имел на него разрешения.[6][15]

Примерно в те же дни Петроградская ЧК начала проводить аресты по подозрению в контрреволюционной деятельности, воровстве и спекуляции. Многие из подозреваемых вскоре отпускались; в особенности это касалось тех, кто был арестован по политическим мотивам.[15]

В этот период расстрелы заключённых в Петрограде всё же проводились — в основном, за особо тяжкие преступления; однако делалось это не Петроградской ЧК, а другими органами власти. В апреле запрет на расстрелы, ранее установленный ПЧК в отношении себя, был, благодаря инициативе Урицкого, распространён и на эти органы.[6][15]

Спустя два месяца после принятия этого решения, 20 июня 1918 года в Петрограде был убит комиссар по делам печати, агитации и пропаганды СК СКСО В. Володарский. Коллеги Володарского из редакции «Красной газеты» требовали ответить на это убийство немедленным объявлением массового террора. Кроме того, утром 21 июня в Смольный к Зиновьеву пришли рабочие делегации, требовавшие в ответ на убийство Володарского немедленных репрессий, потому что, мол, иначе «наших вождей поодиночке перебьют». Однако накануне ночью руководство ПЧК встретилось с Зиновьевым и другими членами СК СКСО, и при­зывы Урицкого к умеренности оказались успешными.[6][14] Репрессий удалось избежать.

После убийства Володарского аресты подозреваемых, проводившиеся Петроградской ЧК, усилились. Тем не менее, Урицкий смог, несмотря на давление, не санкционировать ни расстрелы, ни установившуюся в Москве практику взятия заложников из числа крупных политических фигур, которые должны были быть казнены в случае дальнейших покушений на лидеров большевиков. Так, 23 июня ПЧК арестовала Н. Н. Кутлера, крупного царского чиновника, видного представителя партии кадетов, депутата III и IV Государственных дум. Судя по информации, опубликованной в газетах, подозрения в отношении него были вызваны его письмами за границу, которые были перехвачены. Урицкий, прочитав их, не нашёл в них ничего преступного и отдал распоряжение немедленно освободить заключённого. Кутлер был освобождён через три дня после задержания.[6]

1—2 августа в Смольном прошёл II съезд Советов Северной области. На нём делегаты, возбуждённые речами приехавших из Москвы Свердлова и Троцкого, одобрили резолюцию, подразумевавшую возрождение бессудных расстрелов. 18 августа на заседании СК СКСО был принят декрет, который уполномочивал ПЧК (и только её) рас­стреливать контрреволюционеров собственной властью. Принятие этого декрета Рабинович связывает с ослаблением влияния Урицкого. 19 августа решение применять расстрелы было утверждено на заседании коллегии ПЧК. «Нет сомнений, — пишет А. Рабинович, — что Урицкий горячо и настойчиво выступал против него». По воспоминаниям одного из петроградских чекистов, Урицкий был единственным, кто выступал против данного решения даже после утверждения его коллегией. Он говорил о бесполезности расстрелов, однако коллегия отвергла его аргументацию. При голосовании по вопросу о судьбе 21 заключённого Урицкий воздержался. 21 августа они были расстреляны (девять из них — за уголовные преступления).[6][14]

Убийство Урицкого и начало красного террора[править | править вики-текст]См. также: Красный террор
 
Следы вандализма на могиле Урицкого, неизвестными написано «Палач».Утром 30 августа 1918 года убит в вестибюле Народного Комиссариата внутренних дел Петрокоммуны (на Дворцовой площади) Леонидом Каннегисером.

Каннегисер, по-видимому, состоял в партии народных социалистов. В числе расстрелянных 21 августа был его друг Владимир Перельцвейг. В газетах в приказе о расстреле была фамилия Урицкого. Каннегисер не знал ни о том, что Урицкий был противником расстрелов вообще, ни о том, что он пытался предотвратить данный расстрел. «Гибель друга сделала его террористом», — написал о Каннегисере знавший его Марк Алданов.[6][14]

«Красная газета» (официальный орган Петросовета), комментируя убийство М. С. Урицкого, писала[16]:

Убит Урицкий. На единичный террор наших врагов мы должны ответить массовым террором… За смерть одного нашего борца должны поплатиться жизнью тысячи врагов.[16]
2 сентября 1918 года Я. Свердловым в обращении ВЦИК был объявлен Красный террор как ответ на покушение на Ленина 30 августа и убийство в тот же день председателя Петроградской ЧК Урицкого (решение было подтверждено постановлением Совнаркома от 5 сентября 1918 года, подписанным наркомом юстиции Д. И. Курским, наркомом внутренних дел Г. И. Петровским и управляющим делами СНК В. Д. Бонч-Бруевичем). В первый день красного террора в связи с убийством М. С. Урицкого в Петрограде было расстреляно 900 заложников, в Кронштадте — ещё 512.

Похоронен на Марсовом поле.