Страх смерти и вера в бессмертие

Итак, человек смертен. Это факт, не нуждающийся в доказательствах, ибо очевиден. Никому не придет в голову опровергать смерть как данность. Но, тем не менее, в истории человеческой мысли  ясно видна красная нить борьбы с этим, хоть и не простым для осознания, но неопровержимым фактом. И для того, чтобы понять суть и перспективы этой борьбы, нужно проследить историю мысли о смерти.

Точнее о страхе смерти.

Я не знаю ни одной концепции, где страх смерти и сама смерть были бы разделены. Они всегда идут рука об руку и никогда не разлучаются. Видимо, этого симбиоза не могло не быть. Человек, осознавая свою конечность, испытывает естественный страх. Это присуще абсолютно всем людям. Потому история мысли о смерти – это история мысли о страхе смерти. Если бы этого самого страха не возникало, какова была бы для нас смерть? Вызывала бы она столь острый интерес у философов или лежала бы на страницах толстых томов по истории философии, служа лишь подспорьем в написании диссертаций? А может быть была бы и вовсе забыта? И в то же время, история о страхе смерти – это история о любом страхе. Чего бы человек не боялся, исследуя это переживание и углубляясь в него, он неизбежно придет к самому фундаменту – к страху смерти.
Для того, чтобы понять всю глубину этого вопроса, обратимся к известным умам из истории человечества и рассмотрим их отношение к этому трепетному и важному для каждого человека вопросу.

В эпоху Античности осмысление страха смерти привело к укреплению позиций разума. Эпикур, например, считал, что освободиться от страха смерти может лишь философствующий ум. Стоики предлагали идею «разумного уклонения», т.к. относили страх к страстям человеческой души, которые считались «неразумными».
Но, пожалуй, основную роль в формировании отношения к вопросу смерти, страха смерти и бессмертия сыграл Платон. И не только в своей эпохе. Дух Платона и по сей день существует на Земле, обитая в идеалистически настроенных умах.
Платон считал несостоятельным вопрос о страхе смерти, основываясь  на идее бессмертия человеческой души. В диалоге «Аксиох» Платон показал, что страх, навевая мрачные мысли, заслоняет истинные представления о жизни после смерти. Доказательство бессмертия души освобождает человека от тяжелых раздумий, а тем самым и от страха смерти.
Т.е. Платон, столкнувшись в своих размышлениях с собственным страхом смерти, решил этот вопрос верой в бессмертие души и попыткой доказать это бессмертие.
Итак, в эпоху Античности просматривается две тенденции: борьба со страхом смерти посредством разума и попытка свести к несостоятельности этот страх верой в бессмертие души.

Идея Платона пустила глубокие корни и проросла целой эпохой Средневековья с ее разнообразными попытками осмыслить идею Бога и жизни после смерти. Страх смерти в этот период сводился, в основном, к греховному заблуждению и доказательством неверия.
Т.е. философская мысль Средневековья концентрировалась на жизни после смерти, стараясь отбросить страх как атавизм, в общем-то, следуя логике Платона.

Эпоха  Возрождения характеризуется секуляризацией мировоззрения и вырабатывает отношение к страху в духе утилитаризма. Например, Макиавелли в рассуждении о том, что лучше внушать любовь или страх выбирал последнее.
Освободившись от религии и необходимости отбрасывать страх как нечто греховное, философия Возрождения сделала попытку придать страху практическую ценность, тем самым, на мой взгляд, отодвинув сам предмет исследования на второй план. Что чувствовали люди, естественный страх смерти которых усиливался из-вне, мы можем только догадываться и искать этот ответ в истории.

В философии Нового времени сложилось несколько подходов к изучению страха.
Ф. Бэкон считал, что чувство страха выполняет важную функцию сохранения жизни, помогает избегать и отражать предстоящие опасности.
Согласно Т. Гоббсу, страх смерти играет двоякую роль. С одной стороны, он стимулирует познавательную деятельность человека, благодаря которой человек обретает практическое знание, помогающее ему устроить свою жизнь. С другой стороны, «страх невидимых вещей», соединенный с неведением, есть основной источник иллюзорных представлений и религии.
П.А. Гольбах пришел к мысли о том, что страх порождает всяческие фантазии – суеверия и религиозные представления. Однако религия, по его мнению, не утешает человека, но, напротив, делает естественный конец человеческой жизни – смерть, еще более горькой и страшной, чем она есть на самом деле. Человек впадает в малодушие, трусость, лишается жизненной активности и стремления к обретению своего счастья. Согласно П.А. Гольбаху, думать о смерти необходимо, чтобы научиться правильно и спокойно смотреть на предстоящую смерть. Развивая античную традицию, П.А. Гольбах подчеркивал, что разумный человек, у которого «дух просвещен разумом», должен свыкнуться с мыслью о смерти как неизбежном конце, обусловленном законами природы.
Т.е. в философии Нового времени не только была продолжена тенденция секуляризации и придания страху практического назначения, но и отражена античная идея о разуме как инструменте в отношениях со смертью. 

В немецкой классической философии происходит переосмысление проблемы страха смерти.
В философии И. Канта страх является неотъемлемым компонентом бытия человека, а преодоление страха оказывается возможным благодаря чувству эстетического, благодаря способности человека возвышаться над предметом страха и чувствовать себя независимым от могущественных сил природы. Ведь возвышенность свойственна не природе, а человеку, она находится не в вещах, а в человеческой душе, способной осознать свое превосходство над природными стихиями.
Здесь появляется новый способ диалога со смертью – через категории эстетики, которые, по сути, отделяют человека от природы, а, стало быть, и от смерти как от природного, естественного явления.

В иррационализме, пришедшем на смену классической философии, дается новая трактовка страха смерти.
А. Шопенгауэр доказывал, что страх смерти есть не что иное, как обратная сторона воли к жизни. Биологически универсальный и свойственный всякому живому страх смерти заставляет организм избегать опасностей. Поэтому философ называет страх смерти величайшей эмоцией – ведь стремление избежать опасности как раз и доказывает наличие воли к жизни.
Т.е. здесь снова прорастает функциональное отношение к страху смерти.
Против страха смерти А. Шопенгауэр приводил следующие аргументы: во-первых, если бы человека в смерти пугала мысль о небытии, то он должен был бы испытывать то же при мысли о том времени, когда его еще не было, ведь небытие смерти ничем не отличается от небытия до рождения; во-вторых, страх смерти не может возникать и от того, что человек испытывает «жажду бытия», обусловленную желанностью этого мира, поскольку идея бессмертия души связана с представлениями о лучшей жизни.

Позволю себе не согласиться. Страх смерти – это своеобразный страх перед будущим небытием, а потому небытие до рождения человека беспокоит мало. Что касается второго аргумента, а мой взгляд, как раз такой человек и лишен этой самой «жажды бытия», т.к. сконцентрирован на «лучшей» жизни после смерти. Но в то же время, верующий в бессмертие души человек вовсе не лишен страха смерти, иначе вопрос страха в эпоху Средневековья не поднимался бы.

Смерть в представлении С. Кьеркегора тесно связана с духовным миром человека. Не сам ее факт, но осмысление «конца всего» является предметом философии смерти. Вообще подход к смерти как к биологическому факту, т. е. подход научный, «беспристрастный» (по мнению Кьеркегора, попросту тщеславный) не адекватен человеческому запросу, т. к. «беспокойство - это истинное отношение… к нашей личной реальности». Следовательно, необходимо не столько удовлетворить «бесчеловечное любопытство», сколько избавить от естественной тревоги. Такова побудительная причина и одновременно цель рассуждений о смерти.
Осознание смертности порождает отчаяние («болезнь к смерти»). Метафора болезни дает представление о природе отчаяния: очаг можно подавить, однако семена болезни остаются в теле до нового рецидива. Отчаяние излечимо только чудом (фактически - верой в абсурдное), поскольку эта болезнь такова, что возобновляясь, она перечеркивает весь период здоровья духовного, которое было до настоящего момента. Причем отчаяние - та болезнь, большее внимание к которой и большее понимание механизмов которой только обостряет страдание зараженного. Самое подлинное отчаяние настигает индивида, прекрасно знающего как свое «Я», так и природу своего недуга. Но этой болезнью заражены все люди, все человечество, а отчаяние является важнейшей характеристикой нашего существования.
Кьеркегор стоит на позиции христианина и человека европейской культуры. Тот, кто не вылечен от отчаяния панацеей абсурдного (=иррационального) упования на Бога, для него является безусловно отчаявшимся, причем философ отметает при этом самооценку индивида: для него совершенно непоказательно, считает он себя зараженным отчаянием или нет, счастлив он или нет.
Кьеркегор пытается проследить процесс «излечения». С одной стороны, отчаяние необходимо осознать, высветить, отрефлексировать, чтобы от него, из самых его глубин закономерно обратиться к вере. С другой - чем яснее болезнь, которая требует лечения, тем острее она переживается, тем недоступнее кажется спасение. Убегая от осознания отчаяния в повседневность, забываясь временными интересами (позже Фромм назовет это «бегством от свободы»), человек борется с отчаянием без радикального вмешательства и проигрывает. Сталкиваясь с ним напрямую, он осознает свое поражение, и может быть спасен только актом веры.
Т.е. разрешением проблемы страха смерти Кьеркегор видит в иррациональном уповании на Бога, т.е. в вере, что оставляет его в рамках религиозного сознания, где Бог и жизнь после смерти выступают лекарством от сего недуга. Более того, в отношении понимания страха как греха, философия Кьеркегор пронизана той же идеей: «Отчаявшийся» или «неотчаявшийся» незаметно становятся оценочными характеристиками, наподобие «нравственный» - «безнравственный», «спасенный» - «погибший» (в смысле «праведник» - «грешник»).

Итак, все рассмотренные идеи сводятся  к четырем:
1. борьба со страхом смерти посредством разума
2. попытка свести к несостоятельности этот страх верой в бессмертие души
3. попытка придать страху практическую ценность
4. преодоление страха  благодаря эстетическому чувству возвышения над предметом страха и независимости от сил природы

И в заключение обзора концепций страха, я предлагаю обратиться к философии Хайдеггера.
По М.Хайдеггеру «подлинное» существование человека выступает как осознание им своей историчности, конечности и свободы. Оно достижимо только перед «лицом смерти». Человек вырывается за пределы неподлинного существования, переживая «экзистенциальный страх». В основе всякого страха лежит страх смерти, раскрывающий перед человеком последнюю перспективу - смерть. Посмотреть в глаза смерти – это, с точки зрения Хайдеггера, единственное средство вырваться из сферы обыденности и обратиться к самому себе.
С Хайдеггером в историю мысли о страхе смерти, наконец, приходит новое осмысление. Самая главная мысль – это посмотреть в глаза смерти, столкнуться с ней непосредственно.

Представители философии экзистенциализма наиболее плотно подошли к разрешению этого вопроса. На мой взгляд, столкновение с экзистенциальной данностью смерти есть необходимое условие для развития как каждого отдельного человека, так и человеческого сообщества в целом.
Но для этого предстоит разделить понятия страха и смерти, ведь смерть является данностью, а страх – это лишь способ переживания этой данности, возможно, не единственный.
Путь к столкновению со смертью лежит через принятие  данности жизни, что повлечет за собой  избавление от тревоги смерти.
Ведь все предыдущие попытки осмыслить страх смерти и найти этой проблеме решение сводились к созданию тех или иных защит от столкновения с проблемой непосредственно.
Принятие жизни – это не упование на Бога, не возвеличивание разума, не отделение от природы. Принятие жизни – это осознание факта присутствия самого себя в мире и готовности переживать эту жизнь полностью во всех ее аспектах.
Когда человек найдет в себе силы принять свою жизнь, возможно, ему откроется подлинный путь бессмертия.
Но не будем создавать новых иллюзий. Мы смертны – это факт. Но в то же время мы живы. И наша конечность этого не отменяет.

*В эссе использованы материалы:
"Тревога и страх: историко-философский очерк" Баринов Дмитрий Николаевич
(http://e-notabene.ru/psp/article_553.html)

Реферат по экзистенциальной философии Абросимовой Е.А (http://hpsy.ru/public/x009.htm)