Урки, лохиитд

Урки и лохи и иные достопримечательности

Ах, какие молодцы
Телефонные ловцы:
«Кто-то плюнет,
Кто-то клюнет», -
Не выводятся глупцы!
***
Вечный прораб

Есть в посёлке Дед и Баба.
Бог им счастьем угодил.
Дед у Бабы был прорабом, -
Сам постройки возводил.
Но, по странности великой,
До ума не доводил.

Постарел сарай без крыши.
Рядом – банька без окна.
Потому все стон их слышат
И парная всем видна.

И в селе дома он строил.
Часто рядом шла тюрьма.
Но сегодня Дед доволен –
Пережил «свои» дома.
***
В оправдание поведения одной
звёздной балерины

Дождевые черви
снов не видят, -
Мозга нет.
Рождаться негде снам.
Им неизвестно
 ничего о спиде,
Не знают,
 что
такое
стыд и срам.

Они не знают, что такое – плохо,
Что неприлично, что нехорошо.
И потому средь бела дня, не охнув,
Из норок выползают нагишом.


Мы же -  доки все по части нравов,
Совести,  позора и стыда,
Потому и пользуемся  правом
Дать себе поблажку иногда.

***

.


 



Рыбак судака видит издалека

Небо расщедрилось влагой, -
Пресытились все и везде.
Для нас – несомненное благо,
Рождённых когда-то в воде.
Сегодня мы, к счастью, бесхвосты.
О жабрах и памяти нет.
Но жить нам на суше не просто
Без вечной наживки, - монет.
И потому мы всем миром
Бросаемся, как на живца,
Частенько теряя квартиру,
На блеск золотого тельца.
Бросаемся на закидушку
И в омут ныряем за ней…
Потом обнимаем подушку,
Как будто нет вещи родней.
И мокрая нас поучает
В последнем мгновении сна:
Дурак тот, кто не замечает
Того, что скрывает блесна.
***
Мерцают лампады
на своде небесном, -
Чему-то, знать, рады,
Хоть в небе и тесно.
Быть может тому,
Что там где-то чертог,
В котором от грешников
Прячется Бог.

Мерцают лампады
На полках и в нишах, -
Пред образами
Коптят и коптят…
Возможно, мерцая,
Они что-то слышат
В стенаниях душ,
Что чего-то хотят.

Склонилась старушка.
Склонилась девица.
Шевелятся губы
На строгом лице.
Неведомо что
В их сознанье творится,
Узревших надежду
В небесном Отце.

А тот не выходит
На робкие мольбы. –
Выходит,
В густой бороде, господин,
Чем возмутился
Поль Анри Дитрих Гольбах
В жуткую пору
Суровых годин.


Где смерть, там и поп.
А не там ли и ворон?
Что общего в них?
К мертвечине любовь? –
Один ждёт добычи
В церковных затворах,
Другой мчит туда,
Где предвидится кровь.

Второй не скрывает
Конечной задачи:
Набить мертвечиной
Полнее кишки,
А первый – спокоен.
Ведь  бизнес удачен, -
Он отпускает
Усопшим грешки.

Уверен он в том,
Что канон не нарушил,
Не перешёл
Благонравия грань,
И «отпускает»
«прощеную» душу,
В карман опуская
Бездушную дань.
***