Юбилей - 95 лет

Завтра мне девяносто пять…
А я не могу забыть,
Что больно так вспоминать
И словно вновь повторить…
Осенняя горькая стужа
Сорок первого года…
И мы у родителей мужа…
Мои за хлебом походы
К родным в деревню Видони
За долгие двести вёрст,
И снова, как на ладони,
Я вижу тот дальний поход.
Потом спасались в хранилище,
Когда начались бои,
И нас пытались спасти ещё
И увезти к своим.
Могли бы на Большой Земле
Все очутиться вскоре,
Но оказались «в тупике»
Вблизи Мясного Бора.
С треском ели пылали вокруг,
Канонада вблизи грохотала,
И, отбросив невольный испуг,
Я малюток собой закрывала…
Вдруг… удар, и огонь, и разрыв –
Боль ужасная грудь пронизала,
И в ногах у детишек своих
Я на землю без чувства упала…
Но  очнулась, подняться могла,
Возвратились разбитые силы,
И, истёкшая  кровью, хоть еле ползла,
Но детей по болоту тащила.
Там ночною порой на опушке лесной
Младший сын мой навеки почил…
Спит в глубокой воронке мой сын дорогой,
А вокруг ни крестов, ни могил…
Не в нарядном гробу, украшая венком,
Опускала любимца в могилу,
Только чёрным большим обернула платком
И по-русски крестом осенила.
...............................
Помню, в Лугу нас в лагерь потом привезли,
Кровлю дали, баландой кормили,
Только снова меня наказала судьба
И любимой дочурки лишила.
И не веря глазам, в ослабевших руках
Я голубку родную держала
И  искала ответа в застывших чертах,
И немые уста целовала.
Но… лежишь неподвижно, дочурка моя,
Чуть прикрыты, не дрогнут ресницы,
Взглядом глаз голубых не согреешь меня
И не встанешь играть и резвиться.
Только горсточки три нашей русской Земли
Я с молитвой тебе положила,
И чужие  тебя на кладбище свезли,
И твою я не знаю могилу.
А когда повезли нас куда-то опять,
Я решила бежать из вагона –
Надо было последнего сына спасать
И тащиться в родные Видони.
Трудно было больным и опухшим ползти –
Мальчик  слаб  был и еле дышал.
Через добрых людей на тернистом пути
Нам незримо Господь помогал.
И скитаниям нашим конец наступил –
Путь тяжёлый был пройден с трудом.
Чуть живые, больные, без сил
Мы вступили в родительский дом.
Мать с отцом не щадили старческих сил,
Помогали нам, как могли,
И народ нас заботою окружил,
И лечиться врачи помогли.
Оба к жизни тянулись мы день ото дня,
Заживали ушибы и раны,
И при помощи женщин-соседок меня
Вовлекли в борьбу партизаны.
Оказали нам помощь и даже честь
И стихи мои взяли в газету.
Называлась она «Партизанская месть»;
Как я им благодарна за это!
Но как варвар жестокий, древний,
Не щадил враг и мирных жителей,
Зажигал за деревней деревню
И священные Божьи обители.
Мы смотрели с лесной опушки
Как родная деревня горит…
Погибали в огне две старушки
И с сынками больной инвалид.
А мама моя с трудом
Намочила зажжённую немцем голову
И тушила спасительный дом,
Что когда-то был школою.
В этом доме найдут приют
Возвратившиеся погорельцы,
Когда вновь поля оживут,
Партизаны прогонят немцев.
Ну а я лишь стихи пишу
И задания все приемлю…
Только выпал нам с сыном маршрут
В госпиталь на «Большую Землю».
В Ленштаб не пускают – такая напасть:
Сын малолетний тому причина.
И всё ж в Ленинград попасть -
Помог один добрый мужчина.
Он принял Олега к себе на грудь,
Укрыл широкой своей одеждой,
И нам контроль удалось обмануть –
Проникли в вагон с надеждой.
И за нас двоих переживая,
Тот человек не уходил.
Пока в вагон трамвая
Нас не проводил.…
А потом в Ленштабе ряд предложений –
Идти в газеты, в печать.
Но в отделе учебных заведений
Завхоза школы Ушаки довелось повстречать.
И снова Ушаки, и школьные деньки…
И вновь судьбой продолжен он –
Любимый Тосненский район…
Там, в Ушаках, у святой обители,
Пройдя все муки ада,
Лежат мои родители
За хрупкою оградой…
Когда-нибудь к закату дня,
Мне путь земной закроется,
Найдётся место для меня,
И сердце успокоится.

4 февраля 2010 г.