Часть 7

                (Предыдущая часть http://www.stihi.ru/2014/10/31/779)


                -7-

              - Анютка, ну сколь ты будешь ругать меня? Ну какой я тебе шлында*?   И вовси даже, разлюбезная ты моя Анютка, я не шлында. Тоже придумала, шлындой меня обзывать. А ить я тебя от такой-от махотушечкой помню, - Петрович показал руками какой именно. – Ну што ты опеть серчашь. И не пустомеля я. И не вру я вовси. Ты ить не можешь этого помнить. А я помню.
              Он многозначительно поднял палец вверх.
Филарет Петрович удачно продал на станции волчью шкуру. И на вырученные деньги купил себе чекушку.
              - А што? Имею я право али не имею? – и сам же подтверждал. - Имею.   Потому как, кто серого завалил? Я! Кто старуню от волчьей пасти спас? Опеть же я! А ить я знал, что ты заругашь меня, Анютка. Позавчера ты полдня меня ругала то лямзей, то пьянью. А я, можно сказать, героически спас старушку. Вот ить как!   Истинно, говорю я тебе, Анютка, у баб, у них завсегда волос довгий, а ум короткий. Ну что ты? Что ты? Всё, всё, я на печку. Конешно на печку. Ну прости ты меня обормота. Да, да, я шлында. Я ведь тебя от такую махонькую…
Вскоре с печки донесся храп…
              - Пресвятая Богородиця! – молилась Анна Петровна. - Заступи, спаси и помилуй боляшшую гостью нашу, брата моего Филарета. Прости его за страсть винопития. Добрый он и последнюю рубаху с себе сымет. Умоли Господа нашего и Сына Твоего, дабы простил нам вси прегрешения вольныя и невольныя и продлил жизнь брату моему Филарету за светлую евонную душу. И меня не наказывай за гневливость...
 
                ***

           Авдотья не находила себе места. Не успела за Натальей закрыться дверь, как Евдокимовна повалилась в ноги Николаю и зарыдала:
           - Прости меня, сынок! Прости меня, беспутнюю!
 
           Николай вернулся из города и застал в доме странную картину: в горнице он увидел насмерть перепуганную мать и, сидевшую на лавке, незнакомую пожилую женщину в верхней одежде. Увидев его, женщина вопросительно посмотрела на Евдокимовну. У той затрясся подбородок и она отрицательно покачала головой.
           - Сказывай, Дуняшка! – строго сказала женщина. – А не то мне придётся говорить.
           - Это матка твоя – глухо проговорила Авдотья, обращаясь к сыну и кивая на женщину. Сын с невесткой переглянулись.
           С детства Николай помнил противный, разъедающий душу шёпоток за спиной. Нет, нет, да и находился кто-нибудь, старающийся пожалеть бедного мальчонку, у которого матка убила тятьку из ревности.
           - И за какой надобностью она объявилась? - зло спросил Николай, обращаясь к Евдокимовне.
           Авдотья молчала и старалась не смотреть в сторону Натальи.
           - Сказывай, Дуняшка! – снова повторила Наталья.
           - Всё же мать она тебе, - по–прежнему не глядя на Наталью, сказала Евдокимовна. У Николая заходили желваки.
           - У меня мать только одна – ты! – сказал Николай. – И боле тут никто не нужон. И точка. И он открыл входную дверь, предлагая гостье уйти.
           Наталья посмотрела на Авдотью, потом на сына и вышла на улицу.

                ***
           Лисаветка Лутугина ещё до свету собралась идти к бабке Лукьянихе по своей женской надобности. Бабка пообещала ей приготовить травяной отвар от хвори. И строго приказала забрать его ещё до рассвета. Выйдя из дому, она трижды повернулась против часовой стрелки, сплюнула через левое плечо и побежала к Лукьянихе.
Бежала Лисаветка задами, огородами, потому как, опять же, было приказано ни с кем по дороге не встречаться и не переговариваться, иначе, проку от лечения не будет.
На её счастье народу на улице не было никого. Когда до цели оставалось два-три двора, она увидела, как от пуни Айдиных кто-то метнулся рысью в её сторону. Лисаветка присела в кустах и затаилась. Мимо неё пробежала в усмерть избитая, полуголая женщина. Любопытство взяло верх над договорённостью с Лукьянихой. И Лисаветка крадучись подошла к пуне. Ворота были распахнуты. Внутри она увидела Наталью Айдину с топором в руках и лежащего на полу Афанасия. Закрыв рот рукой,   чтобы не закричать, Лисаветка понеслась к Айдиным.

                ***
         Наталью везли на телеге через всю деревню. Народ высыпал на улицу,   посмотреть на убивцу свово мужа.
Она сидела простоволосая, с отсутствующим взглядом. Настоящее для неё перестало существовать.
До того, как приехал урядник из города, её связали и закрыли в чулане. Свекровь,   после увиденного в пуне, отливали водой. А свёкор кинулся было на Наталью с кулаками, но соседи не дали.
Николаша, брат, бежал за телегой всю дорогу, пока урядник не пригрозил ему холодной.
Через месяц Наталью признали невменяемой и поместили в психиатрическую лечебницу.   

                ***
         Ещё через месяц Дуняшку выдали замуж за самого непутёвого мужичонку из соседней деревни, горького пьяницу и голь перекатную. Ребёнка она потеряла и больше никогда у неё не было детей.
А Филарет в тот же день, когда увозили Наталью, пропал. И много лет о нём никто ничего не слышал.
 
                ***
        Всю ночь Авдотья рассказывала Николаше историю гибели его отца.  Рассказывала, нисколько не преукрашивая, словно пыталась содрать с себя всю ту скверну, в которую она окунулась в своё время и напрочь срослась с ней.
Под утро, устав от слёз, она взяла слово с сына, что он отыщет Наталью и приведёт её домой.

               ***
           Дуняшка бежала по пустынной улице, прикрывая избитое тело. Когда она увидела вывоженные дёгтем ворота, ей вдруг стало всё-равно. Держась за стеночку,   она из последних сил вошла в горницу и упала на пол. В горнице был переполох.   Мать собирала братьев Дуняшки в дорогу. Плача, заворачивала в льняное полотно ковригу хлеба, сало. Доставала из сундука им смену белья.
          - Всё, всё, матка, - торопил её Фролка. Схватил котомку, кивнул Петру и они поторопились к выходу. Проходя мимо Дуняшки, он пнул её ногой, плюнул ей прямо в лицо и скрылся за дверью. Мать подбежала к Дуняшке и завыла в голос.
Целый месяц на люди она не показывалась. Отец, терпя насмешки, стесал ворота от дёгтя. Побил мать и выставил дочь из дому, разрешив ей пожить в бане, пока не найдётся для неё муж.
          Только перед смертью мать рассказала Дуняшке, что случилось той ночью в её отсутствие.
          Фрол вышел по надобности на двор, как вдруг услышал какую-то возню у ворот. Подойдя к воротам, он увидел Филаретку, который домазывал их дёгтем.
          - Ты что творишь, выползень змеиный? – зашипел Фролка и ударил Филарета так, что тот отлетел к сараю. Размазывая кровь под носом, Филаретка со злостью сказал:
          - А это вашей шалаве гостинец от меня. Подь лучше в пуню к Айдиным да погляди, что она там с Афонькой деет.
          Фролка замер на месте, потом кинулся в избу, растолкал брата и они скрылись в ночи.

                ***
           Много лет молила Дуняшка Бога о прощении за содеянное. Но облегчения не наступало. Она вспоминала испуганные глаза Натальи в тот момент, когда та развязала узел рубахи над Дуняшкиной головой, словно открыла дьявольскую шкатулку, из которой выскочили на свет её многолетние мытарства.
           Первые пять лет она приходила проведать Наталью в лечебницу.  Приносила ей немудрёные гостинцы. Её впускали. Она сидела на лавочке в больничном сквере, держала Наталью за руку, но та не реагировала ни на что. Потом приходила санитарка и уводила Наталью. Кроме Дуняшки её проведывал только Николаша. Семья отказалась от неё. Свекровь вскорости умерла от инсульта.   Свёкор запил горькую. И Дуняшка, как крёстная Николеньки, уговорила его отдать ей мальчонку на воспитание.
           Потом грянула Первая мировая, за ней следом революция. Погиб брат Натальи, Николаша. Умерли от кори её дети Петенька и Марфинька. А следы самой Натальи затерялись. Что с нею сталось, никто сказать не мог.

                ***
         - Глико, глико, Анютка! Кажись очнулась, - толкнул Петрович Анну в бок.   Они подошли к лавке. Гостья открыла глаза и спросила:
         - Где я?
         Филарет замер на месте. У него затряслись руки и он прошептал:
         - Святители, братцы мои, Наталья…

                ***
          Прошёл год.
          Старухи Наталья и Авдотья намылись в бане и сидели чаёвничали в горнице. На шестке шумел самовар.
         - Наташ, всё спросить тебя хочу. Где ты была-от все эти годы? - спросила Авдотья.
         Наталья усмехнулась.
        - Где была? С Господом я была, старуня.
        - Как это?
        - А помнишь, в лечебнице за нами ходили монахини из Троицкого монастыря?   Это уж они мне порассказали потом, как всё подеялось. Когда разогнали их из монастыря, несколько монахинь с матушкой Алексией ушли в скит далёко в лесу. И меня с собой взяли. Чем уж я им так глянулась, не могу сказать. А может на то воля Господня была. Там я с ними и жила. Через время разум ко мне вернулся. А потом матушка преставилась. И монашенки все разошлись, кто куда. А я-от, сюда воротилась.
        - Дивны дела Твои, Господи! - зачарованно произнесла Авдотья и перекрестилась.   
         Распахнулась дверь и вошёл Филарет Петрович:
         - Здорово живёте, девки! Чаем угоститё?  –  спросил он, держа в руках туесок с ягодами. - Натальюшка, я-от морошки принёс…

          Шёл 1940-й год…



*Шлында — бродяга, тунеядец