Из внутреннего кармана

    Общепринято считать, что человек отключающийся от устойчивого понимания тех или иных привычных отношений, форм , пространств, действий – не от мира сего. Почему?
      Блаженный , говорят, глядя как человек выпускает птицу из клетки, улыбается облакам, молится на звезды и говорит Господу «спасибо, за то, что живу».
- В каком мерном пространстве ты живешь?- упрекают его,- посмотри. Вокруг война. Гибнут люди. Уничтожаются народы. Как спасти цивилизацию? А ты?... улитку из-под ног. Да ты в своем уме ли?
 А он улыбается и переносит улитку к склону , и выпускает птицу из клетки, и смотрит на облака, и молится на звезды, говоря Господу « спасибо за то, что живу».

 ….Ты ушла? – спрашивает Он. И у нее внутри начинает покалывать иголочками. Не больно. Только необычно. Она еще никак не может привыкнуть к этому то ли покалыванию, то ли пощипыванию,- но понимает : это пришел Он.  Пришел, чтобы спросить не ушла ли она от Него. После того, как они встретились, они уже не расставались. Сначала она не верила в Его существование. Слышала. Говорили. Было принято считать, что Он есть. Девчонкой  она и считала, как было принято. В юности же , сознавая себя максималисткой , более интересовалась сущностью мира, нежели тем, кто его сотворил. Впрочем, молитву одну она все-таки знала. Ту, что до сих пор звучит в сознании певучим голосом бабушки с фрикативным  украинским «Г» -«Ангелы божии…», будто напоминает она своей озорной внучке оттуда, из небытия, в нужный час останавливая и оберегая ее чудо – заговором.
  Теперь , оказавшись в сельской церквушке на вопрос батюшки « Молитвы читаешь?», со знанием дела сказала уверенно : «Конечно». И быстро прочла «Ангелов божиих». Батюшка, взглянув на нее пристально, ответил куда-то себе в бороду : «Нет такой молитвы у православных. Ангелу читают вот эту,- указав на общепринятую православную.- Исповедоваться тебе надо».
  - Да , наверное, - о том , что у каждого путь к встречи с Ним свой, - подумала она, - вспомнив сейчас ,  как когда-то давным давно в детстве,  однажды проснувшись посередине ночи, второпях разбудила бабушку и прерывистым голосом, захлебываясь от слез, сообщила : « Я не хочу умирать»…
- И де же тебе носило? Де же носило?, - поглаживая по голове , успокаивала бабушка. – Привидилось што.. Не пухайся. От, я тебе выучу. – И напевным родным голосом, утирая слезы говорила:  Читай за мной,  «анхелы божии … хранители…»
- Что это , бабусь?- спросила она закончив повторять слово в слово.
- Молитва такая. Отцу с матерью не скажи. Сама выучь и читай, - шепотом добавила на ухо.
- И что будет?,- не унималась она.
- Што будя? Вот то и будя. Не умрешь никогда,- точкой закончила она. Иди.Спи.    С Богом.
   В детстве она много летала во сне. Часто перелетала с дерева на дерево, как птица, расставив руки в стороны. А то, отталкиваясь от бельевых веревок, на которых мать развешивала белье, взлетала в небо к облакам и все время думала « Как оказывается легко летать. И как приятно замирает сердце , когда летишь. Сколько легкости и силы, страха и уверенности появляется внутри». Уверенность ей нравилась больше всего. Ты все можешь! Бежишь ли ты от кого-то, падаешь ли в обрыв, спасаешься ли от опасности – летишь вниз… И вдруг –раз!- и на какой–то площадке пространства, в какой–то временной точке, отталкиваясь чуть сильнее  обычного,  отрываешься и взлетаешь туда – к ангелам божьим. И ты улыбаешься им. И они улыбаются тебе. Будто знали они все о той площадке.
     Позже , встречаясь с "маячками" судьбы на дорогах юности, уже забыв о полетах, все еще легко управлялась со всеми перипетиями , выходя из них победителем, если вспоминала бабушкиных  «ангелов  божиих» . Хранили они ее  и в 90-е, когда без оглядки удирала с родной земли, так и не успев осознать что был сам побег. И потом, когда пришлось обустраиваться на новом незнакомом месте… Хранили, помогали, вытаскивали.  Как-то незаметно прибавила к просьбе о том, чтобы хранили одно, другое, третье имя. Абсолютно доверяя ангелам–хранителям , дополняла и дополняла тот список имен самыми близкими, дорогими, родными.
… Суета сует. Обыденность. Бренность. Время. Неумолимо уходящее в никуда.  Вместе с ним ушла мать, отец, бабушка и бабушкины ангелы. Незаметно. Как будто растворились. Рассеялись в пространстве. Стали невидимы, неслышимы, как строчки детства. 
      Однажды во сне, падая в пропасть, она вдруг поняла, что не находит ту площадку, ту точку, тот трамплин, от которого можно было бы оттолкнуться и взлететь. Проснулась в холодном поту, в тот момент, когда четко осознала – нет площадки, нет  бабушки, нет завещанных ангелов. Не к кому бежать.  Некому спасать. Некого спасать. Пусто и жутко. Сердце закричало словами обычными человеческими  «Господи! Господи! Господи-и! Не бросай!». Вот тогда и почувствовала это легкое покалывание по всему телу там, внутри – под кожей. И затем прилив сладкой радости в испуганное сердце – Не бойся! Я с тобой!
 …. Они разговаривали всю ночь. До утра. Кто есть Он, ее ночной собеседник, она знала.  И еще знала, что Его место в душе уже никто не займет. Так началась их дружба. Он не обижался , когда она долго не приходила к Нему. Он был много мудрее ее и понимал, что в суете дел совсем не остается времени для общения. Да и она лишний раз не отвлекала его своими мелкими проблемами, понимая, что у Него забот куда больше, чем у нее да и поважнее они. Но иногда вдруг испугавшись мысли, что Он ушел, она кричала в совершенно другое измерение -Ты ушел? – но тут же ощущала знакомое пощипывание под кожей и тихую радость, наполнявшую сердце – Я с тобой! … А порой в момент, когда чувство самоудовлетворения, самозначимости, самодостаточности казалось бы создавало полную аллюзию на счастье, глаза вдруг останавливались на чьей-то боли, уши улавливали чей-то стон и сознание било вопросом – Ты ушла?
- Я с тобой. С тобой!- торопилось ответить сердце, выводя на встречу с чужой болью.
… Она вспомнила  о том «когда–то»,и улыбнувшись батюшке, молча вышла из церквушки.
- Ты со мной? – спросила она. И направляясь к сухонькому старичку, безуспешно пытавшемуся перебраться через проезжую часть дороги, услышала – Я здесь.
….Общепринято считать, что человек, отключающийся от устойчивого понимания тех или иных привычных отношений, форм, пространств, действий – не от мира сего. Почему? Ведь он улыбается облакам, переносит улитку к склону, выпускает птицу из клетки и молится на звезды, говоря Господу «спасибо за то, что живу.» Все так привычно для него. Правда , чтобы понять его, надо сделать на пол дыхания больше.