Любить по-вятски

Люблю я
Вятские Поляны

В 1595 году в летописях появилось
первое упоминание о местечке Вятские Полянки

От шума столиц находясь вдалеке,
Рожденный старинным преданьем,
Стоит городишко на Вятке-реке
С красивым и нежным названьем.
О Вятских Полянах услышали вы,
Быть может, сегодня впервые,
Здесь прочно стоят в окруженьи молвы
Дома, как судьбы часовые.
И в этих домах тихо люди живут,
Предавшись  трудам и заботам,
И любят, и верят, и лучшего ждут,
И в баню идут по субботам.
Туманы окутают город с утра,
Как шарфик воздушный предплечья,
И кажется, что наступила пора
Спокойная и человечья.
И хочется воздухом этим дышать
Сегодня, всегда, бесконечно
И в этом прекрасном краю ощущать
Понятие светлое Вечность.
От шума столиц находясь вдалеке,
Овеянный древним преданьем,
Живет себе город на Вятке-реке
С красивым и нежным названьем.

Прощайте, Вятские Поляны

“Прощайте, Вятские Поляны”,-
Я на перроне прошепчу.
Я здесь зализываю раны
И сердце рваное лечу.
Я здесь душою отдыхаю,
Но нужно ехать мне опять.
Когда вернусь теперь? Не знаю.
Лет, может, только через пять.
Прощайте, Вятские Поляны!
Мой друг любезнейший, прощай!
Мне проводник подаст стаканы,
А в них такой невкусный чай.
Я захлебнусь слезою сладкой
И вспомню старенький погост,
И брошу пять копеек в Вятку,
Когда состав взойдет на мост.
Прощайте, Вятские Поляны.
Я к вам приеду, но потом,
Чтоб вновь окутаться в туманы,
Усевшись утром на паром.
А вот сегодня уезжаю...
Нет, правда, нужно уезжать,
Когда вернусь теперь? Не знаю.
Лет, может, только через пять.
Нет, я не стар, чтобы прощаться,
Но скрыться молча не могу,
Пришлось ведь многим возвращаться
Сюда безмолвными в гробу.
Их уж простили за обманы,
А нас так точно не простят.
Прощайте, Вятские Поляны!
Мы возвратимся умирать.

Романс

Под Новый год опять заплачут ели,
И город мой еще чего-то ждет,
А за окном метут, метут метели,
И близится к концу тяжелый год.

Березки, как царевны Несмеяны,
Оделись в белый иней на заре,
Пришел декабрь в Вятские Поляны,
А я остался в желтом сентябре.

Я помню этот день и этот вечер,
Когда она сказала грустно мне:
“Вы слышали, что обещали ветер
В забытой Богом нашей стороне?”

Минуя города, минуя страны,
Закружатся снежинки в серебре,
Пришел декабрь в Вятские Поляны,
А я остался в желтом сентябре.

А Новый год и весел, и печален,
А Новый год стучится все равно,
Как праздник он, конечно, не случаен,
Как будни, ему выглядеть грешно.

А люди вновь устраивают планы,
Как в юной и безоблачной поре,
Пришел декабрь в Вятские Поляны,
А я все там же, в желтом сентябре.
2002

Утро 1 января

С Новым годом, мой город,
Уснувший в снегу,
Ощущаю твой холод
Лицом на бегу.

Я вдыхаю твой иней,
Твой вдыхаю мороз,
Дух чужих мандаринов
И чужих стылых роз.

Снег ногой разминаю
В целлофановый хруст,
Почему, я не знаю,
Ты под утро так пуст?

Были веселы-пьяны,
Грех не выпить вина,
С Новым годом, Поляны,
С Новым годом, страна!
1997

Гость

Он уж явится скоро,
Всем старушкам в укор,
В наш заснеженный город,
В наш заснеженный двор.

И вот-вот он ворвется
В наши двери пургой,
«Новым годом» зовется
Этот гость дорогой.

Время снова помчится,
Время быстро идет...
«Кто там в двери стучится?
А, входи, Новый год!»
1997

Ну что тебе сказать 

Ну что тебе сказать?
Конечно, праздник будет,
В потоке разных судеб
Стихии не унять,
И даже не понять
Заезжим иностранцам:
Как нашим оборванцам
Возможно так вот ждать?
Ну что тебе сказать?
Да, Новый год настанет,
И ты напишешь маме:
“Как будешь отмечать?”
Взяв где-то напрокат,
Посмотришь “С легким паром...”
На видео задаром
И выпьешь свой мускат.
Ну что тебе сказать?
Сегодня ведь несложно –
Сходить к соседу можно
Или к себе позвать.
Но ты не станешь звать.
Ты ждешь подругу Шуру,
Такую ж, в общем, дуру,
Такую ж, в общем, мать.
Куранты бьют опять.
И стрелки замирают,
Как будто бы не знают –
Шагать иль не шагать?
И ты уходишь спать.
Вновь расплетаешь косы,
В глазах твоих вопросы...
А что тебе сказать?


С ангиной у окна
 
Холодная водка,
Холодное пиво -
Ангина.
Утиной походкой
Шагает лениво
Зина.

Распахнуты двери,
Светятся окна
Общаги,
Забыв про нервы,
Не спят сегодня
Трудяги.

Год начинает
Огнями ели
Ночь.
Долго играет
В детской постели
Дочь.

Таблетки съедаю
И пью микстуры –
Гадость.
Лежу вспоминаю
Все шуры-муры -
Радость.
1997

О еде

Что-то нынче мало снега
И морозец так себе,
Говорят, в стране нет хлеба...
Но не будем о еде.

Скоро Новый год настанет,
Будут праздники везде,
За столы Россия сядет...
Что-то вновь я о еде.

С Новым годом, россияне!
Счастья, радости в труде!
Чтоб вам жить, как сыр в сметане!...
Черт, опять я о еде!

Видно, мы уже такие,
Если скажут вдруг: “Беда!”
Мы поймем: “Ну, все, в России
Вновь закончилась еда!”
1995

Год Быка

Опять земля покрылась белым снегом,
Так было в мире многие века,
Но в этот год под славным звездным небом
Шагает по планете год Быка.

А значит, будут сила и терпенье,
Упорство, воля, грациозный вид,
Забудьте все ненужные сомненья:
Вам в год Быка несчастье не грозит!

Но за такой моей строкой суровой
Таится еще вольная строка:
Держитесь все, кто счел себя коровой,
Идет к нам наконец-то год Быка.
1996

Год Козла

Козел! Как много в этом звуке
Для сердца нашего слилось,
И мы с бокалом стиснем руки,
Чтоб хорошо ему жилось.

Чтоб хорошо ему трудилось,
Чтоб хорошо мог отдыхать,
Чтоб хорошо коза доилась,
И чтобы было что жевать.

И пусть он счастие увидит,
Увидит мир, покой и лад,
А если кто его обидит –
Тот за козла ответит, гад!
2003

Новогодний праздник

Ждут гостей. Иван Иваныч
Будут нынче и Петров,
С ними жены. И с диванов
Сняты тяжести чехлов.
Обещал прийти Михалыч,
Завстоловой Саркисян,
Не хотел сосед Пал Палыч,
Но давно пришел и пьян.
Люсю с базы пригласили,
Автослесаря Петра,
Познакомить их решили
И оставить до утра.
Время близится, и в полночь
Заявляются гуртом
Саркисян, Петров, Иваныч,
Жены, Люсенька с Петром.
У Петрова нынче смокинг,
Саркисян одет «слабо»,
И сняла, принявши допинг,
Люся пышное манто.
Автослесарь был в джинсовке,
А у жен бриллиант блестит,
Лишь сосед пришел в толстовке,
Правда, он давненько спит.
Стол ломился от закуски:
Семь салатов и язык,
Сыр «Рокфор», стряпня по-русски,
Осетрина, сельдь, балык,
Сервелат, икра и шпроты,
Солонина, шоколад,
Фрукты, овощи, компоты,
Дичь, грибы и... все подряд.
Водка - прямо от Смирноффа,
Виски, джин, ликер и ром,
Все оформлено неплохо,
Все сияет серебром.
Пробки выстрелили звонко,
Полилось в хрусталь вино,
Бьют куранты где-то громко,
Кто-то крикнул: «Вот оно!»
Сели, выпили, сказали,
Покурили и опять
Много ели, выпивали
И пустились танцевать.
Серпантины развивались,
А хлопушек дружный рев
Утопал, когда смеялись
Автослесарь и Петров.
Люсю нервно колотило:
Анекдоты травит Петр,
Саркисяна «заштормило»,
А Иваныч сел на торт...
* * *
Еще долго до рассвета
Веселились здесь не зря,
Дверь закрыта туалета –
Жены курят втихаря.
Ползал по полу Иваныч,
Лихо прыгал Саркисян,
А проспавшийся Пал Палыч
Был опять уж сильно пьян.
Слесарь вдруг разбушевался,
Потому что Саркисян
Нецензурно выражался,
А Петру сказал: болван.
Потом стол перевернули
И разбили зеркала,
Потом дружно все уснули
(Люся спать домой пошла).
Все храпели-бормотали
И не видели рассвет,
И слюну во сне пускали
Автослесарь и сосед.
Лишь Петров бродил по кухне,
Пил рассол (вино не мог),
Голова с похмелья пухла...
Кончен праздник – Новый год.
1992

Новый год

Завтра праздник войдет в города.
Новый год!
Новый год!
Новый год!
Заглянуть бы глазочком туда
И решить – нужно ль было вперед?
Снова речку сковало на срок
До весны,
До весны,
До весны.
Вот вам Бог, ну, а вот и порог,
А за ним снова сны, снова сны.
Взгляд как тяжестью плотных гардин
Заслонен,
Заслонен,
Заслонен.
Встретить праздник – десятки причин,
А забыть, отменить – миллион.
Светят окна домов и лачуг
До утра,
До утра,
До утра.
В полночь явится в гости мой друг,
Мы с ним выпьем и скажем: “Ура!”
Завтра праздник войдет в города,
Новый год!
Новый год!
Новый год!
С наступающим вас, господа!
С наступающим вас, о народ!
1996

Традиция

Есть традиция в Вятских Полянах,
И нигде нет, наверно, такой –
Здесь любая компания пьяных
Любит петь, возвращаясь домой.

Когда окна погаснут соседей,
Когда нет ни машин, ни собак,
Неуклюже походкой медведей,
Возвращается с песнями всяк.

И пускай в этой песне, быть может,
Все слова вспомнить им не дано,
Зато голос...Ну, он-то поможет.
А слова? Да не все ли равно.

И таких задушевных компаний
В нашем городе просто не счесть.
А представьте – в Ижевске, в Казани
Разве кто-то решился бы спеть?

Есть традиция в Вятских Полянах,
И такой нет, поверьте, нигде,
Даже двое “красивых” буянов
Так споют, что слеза в бороде.

Оперевшись, как будто рогами,
С указательным пальцем торчком,
Объяснятся они не словами,
Только песнею, да с матерком.

Почему же поют? И так часто!
Я того объяснить не берусь,
Только знаю, что вновь кто-то счастлив,
Что на вятской земле нахожусь.

Если выслать тех, кто голосили
По ночам, и кто чуточку пьян,
Значит, завтра на карте России
Не останется Вятских Полян.
1999

Ночные хокку (хайку)
 
в Вятских Полянах
1.
Ночью в Вятских Полянах
Ветер шелестит зеленью.
Люди считают деньги.
2.
Нет, это не пьяный упал.
Это просто добрый мужчина
Обнял свой город.
3.
И без тебя солнце встанет
Над этим городом.
А кем станешь ты без него?
4.
На Земле тысячи таких городов,
Как Вятские Поляны.
Но зачем мне так много?
5.
Родильный дом и морг –
За одним забором.
А дорога так длинна.
6.
Сегодня ты сказала:
Я не люблю тебя.
К счастью, я это знал.
7.
Мы с моим другом
Не любим друг друга.
Но мы слабы.
8.
Падают звезды с небес.
Я это вижу.
Но куда?
9.
На пыльном лице ребенка
Слеза начертила иероглиф.
Зачем тогда жизнь?
2000

Неудачная рыбалка
 
Неудачная рыбалка.
Нет, мне времени не жалко.
Я причалю свою лодку возле храма.
Цепь о лодку загрохочет,
Кто-то у костра хохочет,
Еле видимый сквозь пелену тумана.

На душе моей погано.
Я вернулся слишком рано.
Вы понять меня, наверное, смогли бы.
Я прищурю взгляд японца
На восход большого солнца
И пойду домой, усталый, и без рыбы.

Дверь откроет дочка Инна.
А на кухне звуки гимна.
В шесть часов включают радио столицы
Спать улягусь на диваны.
“С добрым утречком, Поляны!”
“С добрым утречком!” – в ответ
щебечут птицы.
2002

Раек

На Вятку, на Вятку бежит детвора
С утра знойным летом рыбачить,
Такая жестокая нынче жара,
Хотя, это даже к удаче.

А берег живет шумной жизнью своей:
В порту все суда копошатся,
“Калоша” безропотно возит людей,
А люди спешат искупаться.

Паром, надрываясь, машины везет,
Гудит и рокочет проворно,
Резиновых лодок сплошной хоровод
Кружится в сторонке покорно.

И чайки охоту ведут на малька,
А там у костра две палатки,
И солнце любуется жизнью райка,
В котором и горести сладки.

В котором и я разгоню грусть-тоску,
И сердце трепещется смутно,
Когда возвращаюсь домой по мосту
На кировском поезде утром.
1999

Мотороллер “Электрон”

В период с 1957 по 1979 годы в Вятских Полянах на машиностроительном заводе выпускался знаменитый мотороллер
Ах ты, старая “железка” –
Мотороллер “Электрон”,
Нет села и перелеска,
Где бы не был ты знаком.

Ты легко, как будто птица,
Мчался, шинами шурша,
Что тебе сегодня снится,
Ты – музейная душа?

Есть еще твои собратья
Кое-где по гаражам,
Но того былого счастья
Не узнать уж больше вам.

Ах ты, старая «железка» -
Мотороллер «Электрон»,
Что ж к тебе нет интереса
Уж с каких-каких времен?

В магазинах  - нет в помине,
На заводе - не сыскать,
Лишь мотор остался ныне
Кое-где в садах пахать.

Кто купил тебя «в заводе»,
Кто за трешку у ГАИ...
Все равно живут в народе
Все достоинства твои!

Ведь твои заслуги звонки.
Кто-то скажет: «Чепуха!»,
Кто-то вспомнит мотогонки,
Кто – медаль ВДНХ.

Кто-то вспомнит план огромный,
Ну а кто-то, может, нет,
Кто-то, может, ездил скромно,
Кто свершил мотопробег.

Кто-то слово скажет веско
За тебя. Ну, он силен!
Ах  ты, старая «железка» -
Мотороллер «Электрон».

Ты ж красивой был машиной:
Глянец красок, фонарей,
Мякоть черная резины,
Никель ручки скоростей.

А удобное сиденье?
Э-э! Да что тут говорить!
Видно, было провиденье,
Чтоб такую вещь сгубить.

«Пролетели» не без треска,
Что ж теперь винить закон...
Ах ты, старая «железка» -
Мотороллер «Электрон».
1999

Немтырь

(вятскополянская байка)
1.
В граде Вятские Поляны,
Многим людям невдомек,
Как-то жил среди буянов
Очень тихий паренек.
Силой не был он обижен,
Кулаки на полпуда,
И умом, и внешним видом
Был мальчонка хоть куда.
Но при всем таком наследстве
Он один дефект имел –
Заболев однажды в детстве
Парень взял - и онемел.
Поревели мать и бабка,
Ведь ребенок был один,
Но мальчонка вырос хватким,
Не в отца был славный сын.
А отец-то, спившись, помер,
Позже – бабка, вскоре – мать,
И один остался в горе
Наш мальчонка выживать.
2.
В том году решили строить
Новый в городе квартал,
А старинный ряд построек
Кто хотел, тот и ломал.
Здесь готовили стропила,
Кирпичи и косяки,
Благо все бесплатно было,
Вот и брали мужики.
«Все в хозяйстве будет нужно» –
Разговор шел средь мужчин...
Дом тогда ломали дружно,
Где жил старец Кабардин.
Кабардин – священник знатный
Жил здесь в царские года,
И болтали, что богатый
«злата прятал два пуда».
Но когда шальные беды
Пронеслись над городком,
Не нашли богатств у деда,
Разве только этот дом.
3.
И случись в одну субботу
Когда дом пошел на слом,
Вдруг явился на работу
Наш немтырь за кирпичом.
В старой кладке толку мало –
Не сломать, не своротить,
И  отправили в подвале
Парня стенки раздолбить.
Силы много, пусть потеет,
Впереди огромный день,
Пусть возьмет, если сумеет,
Пусть раздолбит, коль не лень.
От природы молчаливый
Он работал от души,
Парень был трудолюбивый...
Время близилось к шести.
И вот тут, глядят ребята,
Что от дома со всех ног
Побежал немтырь куда-то,
Обнимая чугунок...
4.
С той поры у нас в Полянах
Не видали паренька,
Говорили, что он в Каннах
Два купил особняка.
Кто-то видел на Канарах
Его в пляжном неглиже,
А болтали, что на нарах
Он давным-давно уже.
Говорили, что убили
Его ночью на реке,
Поболтали - и забыли
О немом, о чугунке.
Люди путаются в тайнах,
В головах их – кутерьма:
Где еще у нас в Полянах
Есть подобные дома?
Их догадки не случайны:
Есть  дома, как немтыри,
Их окутывают тайны,
Да с полынью пустыри.
2000

Люблю я Вятские Поляны

Прекрасен город с птичьего полета,
Люблю я суету его дворов,
Люблю и то, что ранним утром кто-то
Меня разбудит хлопаньем ковров.
Люблю прохладу стареньких домишек,
Где до сих пор поет с утра петух,
Люблю галдящих в садике детишек
И в церковь поспешающих старух.
Люблю по выходным на огороде
Выращивать картофель, лук, чеснок,
Душою отдохнувши на природе,
Плестись из гаражей не чуя ног.
Люблю и парка тишь,
и рынок шумный,
Люблю осенний за рекой дубняк,
И мэрию люблю в ночи безлунной,
И, как на грех,  трещевский особняк.
Люблю пельмени жирные в сметане,
Большую стерлядь, вяленых лещей,
И рыжики, и водочку в стакане,
Люблю особый вкус полянских щей.
Люблю каток на зимнем стадионе,
И древний мотороллер “Электрон”...
А кто-то вновь, прощаясь на перроне,
Бежит на все из четырех сторон.
Быть может, там,
в далеких теплых странах
Ему удастся счастье отыскать,
Но его сердце будет жить в Полянах,
От них же невозможно убежать.
1998

Тост

Давайте выпьем за наш город!
За его славные дела!
Пусть будет он красив и молод,
Пусть будет жизнь его светла!

Давайте выпьем за наш город!
За мэра выпьем, за завод!
За тех, кто больше всех нам дорог –
За нас, ну, то есть, за народ!

Давайте выпьем, будем пьяны,
Не завтра выпьем, а сейчас,
Давайте выпьем  за Поляны!
Пусть Бог хранит его и нас!


Пессимистическое

Я мучился долго в сомненьях,
И был в размышленьях суров:
Есть женщины в русских селеньях,
И нету почти мужиков.

Есть женщины в русских поселках,
Они же живут в городках,
И в каждой из них больше толка,
Чем, скажем, в семи мужиках.

В промышленных центрах их много,
Ей-богу, они там и сям,
В столицах от них нет прохода
Последним уже мужикам.

Есть женщины в целой России,
Мужик против женщины слаб,
Так что ж мы так много взрастили
Мужчин, так похожих на баб?!
1997

Он ей писал

Он ей писал на купюрах в стихах,
Ее это жутко бесило,
Но отказаться уж не было силы,
К тому же и дело совсем не в деньгах.

Он ей писал на песке и снегах,
Ее это так доставало,
Слов о любви там бывало немало,
Но дело-то было совсем не в словах.

Он ей писал из тюрьмы восемь лет,
Она его письма читала,
Все реже и реже на них отвечала,
Да так ли уж важен был этот ответ.

Он ей писал, где б ни жил, где б ни был,
Она его просто терпела,
Давно от него ничего не хотела,
А он ее, дуру, за что-то любил.
1997

Соратнице

Дорогая, которой уж нет,
Обращаюсь к тебе ночами,
Ты – далекого солнца свет,
Заслоненная кумачами.

Но к тебе я спешил навстречу,
Я, конечно, тебя любил,
Много лет твоих искалечил,
Но Идее не изменил.

Я писал реферат по Марксу,
Ты  спала, под щекой ладонь,
Ты искала любовь и ласку,
А нашла лишь борьбы огонь.

Я, конечно, горжусь тобою,
Словно славою прошлых лет,
Ты, конечно, была дорогою,
Но не больше, чем партбилет.
1990

Комплимент

Ну наконец-то мы до правды доросли,
И нету смысла укрываться дальше,
Спасибо Вам, что Вы ко мне зашли,
Зашли вот так, без повода и фальши.

А я сказал Вам глупый комплимент,
Я был растерянный и потому
                ебрежный,
Спасибо Вам за этот Ваш эксперимент,
Такой жестокий и такой же нежный.

Я Вас не ждал уже который год,
А вы пришли вот так, внезапно,
                по-простому,
И я сказал: «Вам эта кофточка идет...»,
Хотя из сердца рвалось
                как-то по-другому.
2003

Она

Она не умела поставить укол,
Она  не умела накрыть и на стол,
Она, как полено, держала дите,
Но парни зачем-то любили ее.

Она не умела красиво сказать,
Ни шить не умела, ни даже вязать,
Вообще, в ней таился какой-то секрет,
Который скрывал старомодный жакет.

Она не умела ни мстить, ни жалеть,
Она не могла ни сплясать, и ни спеть,
Но парни старались ее выбирать,
Болтали, что девка умеет... лежать.
1999

Предложение

Вы будете смеяться, но, мадам,
Он выбросил из жизни имя Ваше,
Легко, как одноразовый стакан,
В задворки своей памяти, подальше.

Вы будете смеяться, но, мадам,
Вам тоже стоит с ним
                расстаться,
Хотите, я Вам руку дружбы дам,
Одной нельзя Вам долго оставаться.
  2003

Случайная встреча

Может, нам с тобой не надо
Этой ночью ждать рассвета,
Как зовут-то тебя?  Надя?
А, ну да, конечно, Света.

Разойдемся-разбежимся -
Мимолетное свиданье,
Ну, конечно, созвонимся,
Ну, пока, ну, до свиданья.

Я вчера был сильно пьяным,
Ты, как видно, не трезвее,
Ты зовешь меня Степаном,
А ведь звать меня Сергеем.

Разойдемся-разбежимся -
Мимолетное свиданье,
Ну, конечно, созвонимся,
Ну, пока, ну, до свиданья.

В ночь холодную бросаюсь -
И по улицам потопал,
Я, конечно, нынче каюсь,
Хотя, что произошло-то?

Разойдемся-разбежимся -
Мимолетное свиданье,
Да и вряд ли созвонимся,
Да и будет ли желанье.
1996

Путь слезы

Глазища, полные тоски,
Щека в морщинах и виски,
Вот губы сжатые узки,
Вот подбородок, грудь, соски.

А вот живот, где целлюлит,
Вот шрам, где был аппендицит,
А дальше - пах, где волоски,
Бедро, колено и ... носки.
1999

В ванной комнате

В ванну набирается вода,
Дева погружается туда,
Тонут, обреченные, в воде
Ноги, ягодицы и т.д.
Дева погружает в бездну вод
Таз округло-белый и живот,
А вода, лаская горячо,
По спине крадется на плечо.
Над водой остались «поплавки» -
Груди, словно бакены реки.
1999


Лето

Были губы, были плечи,
Были ноги, грудь, глаза,
Были вздохи, были речи,
Сеновал, июль, гроза.

И прическа, вся сырая,
Ветром спутана слегка,
Освещалась в щель сарая
Светом розовым рука.

И ползла коровка божья
Мимо темного соска,
Что для твари бездорожье?
Что для юности тоска?

Сенокосное блаженство,
Сладкий дух дурманных трав,
Жизнь, природа, совершенство -
И рука скользнула в пах.

И вспорхнула стая птичья
В поднебесье к облакам.
Кто-то скажет: «Не прилично».
Кто-то грубо бросит: «Срам!»

Признаю все обвиненья,
Да и кто б их не признал,
Только нет в них сожаленья,
Дождь, июль и сеновал.
1999

Отпускная пора

А дожди зарядили надолго,
Погрузили Поляны в тоску,
Надо в отпуск уехать на Волгу,
Или лучше уехать в Москву.

Или в Питер, давно хочу в Питер,
К знаменитым мостам разводным,
Или, может, укутавшись в свитер,
Посетить, наконец, Когалым?

Или к югу? Наверное, к югу!
Это, право, надежней всего,
Там к Сереге наведаться, к другу,
И к приветливой бабе его.

Или к тетке в  деревню, в Ершовку,
Чтобы каждый меня узнавал,
Чтоб культурно с друзьями пить водку,
Чтобы с девками мять сеновал.

Но пока я мечтал и рядился
Укатить из дождливых Полян,
Глядь, ко мне с Петербурга явился
Однокашник-зануда Иван.

А за ним в моей тесной квартире
Появился южанин Сергей,
Жил недолго, недели четыре,
С разговорчивой бабой своей.

Из Москвы брат приехал с сестрою,
Чтоб вдохнуть над рекою наш дым,
И, махнув на зарплату рукою,
Тесть покинул «родной» Когалым.

Из Ершовки приехал внезапно
Теткин муж – безработный алкаш,
И пока что не хочет  обратно,
Ведь не выгонишь, дядька-то наш.

С мордой, вида помятой бумаги,
Тихо с палочкой бомж ковылял,
Я услышал, что шепчет бродяга
И от злости почти застонал.

(Знать, в Полянах засел я надолго!)
Бомж мне тихо промолвил: «Привет!
Мне б, сыночек, добраться до Волги,
Христа ради, подай на билет».
2002

Несовместимость

Мне с Вами, друг мой, было нелегко,
И Вам со мною тоже было трудно,
А вот теперь мы друг от друга далеко,
Скажите, разве это было нужно?

Без Вас теперь мне очень нелегко,
Вам без меня, наверно, тоже трудно,
Меж нами в жизни происходитчерт-те что,
И это все зачем-то было нужно?

Потерян смысл моих последних дней,
А сами  дни бесцветны  и напрасны,
Я б Вам сказал: «Так будьте же моей!»
Но Вы ж категорично не согласны.
2003


Глаза

Что наболело – это не пройдет,
А кто-то будет вновь над глупостью
                смеяться,
Но Вы-то знаете, что я не идиот,
Мне просто некуда от Ваших глаз
                деваться.

От глаз, где много страсти и огня...
А Вы, устав от недопонимания,
Вдруг пожалеете предательски меня
И все испортите, назначив ночьсвиданья.
2003


Галлюцинации

Я Вас любил! Любил? Любил, быть может.
А может быть, и вовсе не любил.
И Вы меня любили, видно, тоже?
Но я об этом как-то странно позабыл.

Теперь пришли другие увлеченья,
Теперь мне дела нету до любви,
И вот сижу пишу стихотворенья,
А между строк мерещитесь лишь Вы.
2003


Отчаянье

Берет отчаянье,
Отчаянье берет,
Кто жил нечаянно,
Нечаянно умрет.

Без имени, без славы, без детей
Он встретит одиноко юбилей,
И сердце прекратит
                бессмысленный свой стук
Пока соседка
                про него не вспомнит вдруг.

Берет отчаянье,
Отчаянье берет,
Кто жил нечаянно,
Нечаянно умрет.

Без Родины, без денег, без семьи,
Без друга он закончит свои дни,
А жил зачем?
                Да кто же разберет?
И чем же Этот мир
                прекраснее, чем Тот?

Берет отчаянье,
Отчаянье берет,
Кто жил нечаянно,
Нечаянно умрет.
2000


Деревенский дурачок

Он оденет средь лета валенки,
Как обычно, давно не брит,
Сядет с бабками на завалинке,
И без устали говорит:
«Просто так побренчу на гитаре,
Просто так вичей вжиг да вжиг,
Вот такой я веселый парень,
Вот такой я смешной мужик»
Он прикроет глаза картузиком,
Он соломку зажмет в зубах,
И пройдет по деревне с тузиком,
Помочившись на всех столбах.
Просто так побренчит на гитаре,
Просто так вичей вжиг да вжиг,
Вот такой он веселый парень,
Вот такой он смешной мужик.
Он похабные песни выучит.
Будет петь их весь вечер – жуть,
Табачком его всякий выручит,
А напоят – не даст уснуть.
Снова сядет бренчать на гитаре,
Снова вичею вжиг да вжиг,
Вот такой он веселый парень,
Вот такой он смешной мужик.
А вчера кто-то в пьяной ссоре
Засадил ему вилы в бок,
Вот такое в деревне горе –
Положили беднягу в гроб.
И никто не возьмет гитару,
Не услышишь шального «вжиг»,
На погосте сегодня парень,
А такой был смешной мужик.


Все прекрасно

Все прекрасно! Все прекрасно!
Снова день прошел напрасно,
Снова день прошел убого,
Слава Богу! Слава Богу!

Я не верю, я не верю
Ни Надежде и ни Вере,
Ни любви и ни войне,
Кто ж теперь поверит мне?

Все прекрасно! Все прекрасно!
Морда в зеркале ужасна,
За душою - ни гроша,
Хороша жизнь? Хороша!

Посмотрите, посмотрите,
За бахвальство извините,
Извините за стихи...
А в ответ: хи-хи, хи-хи...
2002

Хандра

Не любится, не пишется, неймется,
Лежу, хожу, ворчу и ем,
Спросили: «Слушай, как живется?» -
«Да так, неважно, как и всем»

Зимой - метель, весною – слякоть,
Гулять – тоска,  работать – лень,
Ни посмеяться, ни поплакать,
И так почти что каждый день.

Напиться? Что-то и не пьется.
В душе хандра, хоть провались,
Не пишется, не любится, неймется,
Ну что за жизнь? Ну что за жизнь?
1998

Утреннее настроение

Утром встану, поднимуся,
Морда - словно три рубля,
Под окошком тетя Люся
Охраняет кобеля.

На горелку ставлю чайник
Чтобы кофею испить,
За окном кобель-охальник
Начал кустики мочить.

Себя в зеркало окину
Взглядом невнимательно,
Потяну в истоме спину
И вздохну мечтательно:

Почему я не собака
Тети Люсина в снегу,
Я бы тоже поднял лапу,
Нет, серьезно, я смогу.

Не смотрел бы я со скукой
За окно в термометр,
А промчался бы за сукой
Не один километр.

А потом бы тетя Люся
Мне дала Педи Грипал,
И за это я, клянуся,
Ей бы щеки облизал.

Мне б не нужно было утром
Одеваться, морду мыть,
Я бы прыгал, падал трупом,
Чтоб хозяйке угодить.

Я бы ползал бы на пузе,
Я вытягивал бы стан,
И меня бы звали Тузик,
Или звали бы Полкан.

И меня бы мой начальник
Ни за что не поругал...
Все, пора, кипит мой чайник,
Кофе... бритва... побежал...
2002


Пьяный почтальон

Пишу, пишу, пишу,
О чем? Да так, шучу!
Рифмую неподатливые строки.
А рядом за столом
В компании с котом
Дочурка учит школьные уроки.

Хожу, хожу, хожу,
О чем-то я брюзжу
С соседями по лестничным пролетам,
А пьян, – иду за почтой
Несмелою походкой,
Подверженный падениям и взлетам.

Ворчу, ворчу, ворчу,
Что завтра вновь к врачу
Идти, провериться и сдаться,
Конечно, не боюсь,
Скорей всего ленюсь,
Да и чего вообще-то здесь бояться?

Поел, попил, помру,
Когда-нибудь в миру
Вдруг спросят: «Кто это загнулся?»
Скажите: «Это он,
Тот пьяный почтальон,
Второго дня на лестнице споткнулся».
1996

У магазина «Урал»

«Какие эти бабы все же дуры!»-
Мужик остервенело прокричал
На улице Гагарина Юры
У магазинчика с названием «Урал».

И в том, наверно, были же причины,
Ведь он не красовался и не врал,
Сочувственно смотрели все мужчины,
В молчанье заходившие  в «Урал».

Собрав  остатки всей своей культуры,
Мужчина (чтобы сгладить тот скандал),
В итоге прошептал, что «Бабы –  дуры,
Не важно – хоть столица, хоть Урал».
2000

Невесте

Тверд, смел и неподкупен,
Он добр, умен, правдив,
Не пьет, не бьет, послушен
И ко всему красив.

Любезен, скромен, честен,
Он мягок, вежлив, чист,
Стихов любитель, песен,
Весьма красноречив.

Начитан, намуштрован,
Он знает языки,
Развит, здоров, не скован,
Ну прямо в женихи.

Не фантазер - реальный,
Шутник, всегда простой,
Он просто идеальный...
Зачем тебе такой?
1995

Когда-нибудь

Когда-нибудь, когда-нибудь
Ты постареешь, как другие,
В коленках – дрожь, на сердце – грусть,
Мозги предательски тугие.

Когда-нибудь, когда-нибудь
Твое лицо скуют морщины,
И не подумают взглянуть,
Как прежде, в след тебе мужчины.

Когда-нибудь, когда-нибудь
Ты будешь в старческом маразме,
Распухнет зад, отвиснет грудь,
И ты забудешь об оргазме.

Когда-нибудь, когда-нибудь
Ты станешь бабою-ягою,
И уж совсем подумать жуть,
Что будет в те года со мною.
1998

Ощущение любви,
которое исчезло, едва
появившись, из-за
некоторого обстоятельства
или, о пользе запахов

И было, вроде, ощущенье
Каких-то чувств, но, боже мой,
Исчезло чудное мгновенье,
Остался только запах твой.
Он отдавал зеленым луком,
Протертым хреном, чесноком,
Он отдавал недельным супом,
Дешевым русским табаком.
Болотной веяло трясиной,
Вонючей хлоркой, и притом
Тянуло дустом, керосином,
Во сне раздавленным клопом.
За три версты несло угаром
Подмышек потных и носков,
Вчерашним знойным перегаром
Из-за нечищеных зубов.
Капустой квашеной дышала,
Протухшим торговским яйцом,
Проссанным детским одеялом,
Несмытым утренним дерьмом.
Навозный запах, без сомненья,
Хранили все твои черты,
Вот так прошло мое виденье...
Хошь - им воспользуйся и ты.
1993

Исповедь налогоплательщицы

У меня очень пышные груди,
К ним всегда был большой интерес,
Обращали внимание люди
И на ноги, сквозь смелый разрез.
И по этим достойным причинам
Взгляд мужской по мне часто скользил,
Но однажды явился мужчина
И буквально меня поразил.
...Мы тогда разгружали вагоны...
Он в мундире ко мне подошел,
На плечах его были погоны,
А по виду – ну просто орел.
Я ему говорю: “Здравствуй, милый!
Не меня ли ты ищешь, дружок?”
И ответил он очень красиво:
“Я инспектор – Никита Петров
Не ищу я совсем вашей дружбы,
И не надо мне вешать лапшу,
Я советник налоговой службы
И сейчас на вас акт напишу”.
Так сказал он - и начал работу,
Он иначе, наверно, не мог,
Я стояла, как дурочка, сбоку,
Под собою не чувствуя ног.
Не спасли меня пышные груди
И на юбке пикантный разрез...
Вот какие прекрасные люди
У налоговых органов есть.
2002

С похмелья

Ох, лежу с похмелья,
Невозможно встать,
Вчерашнее веселье
Стыдно вспоминать.

Рук и ног не чую,
Голова трещит,
Такую шутку злую
Сыграл со мною спирт.

На лбу сырая тряпка,
Под кроватью – таз,
Все же как не сладко...
Все-о! Последний раз!!!
1993

Забью косяк*

Я забью косяк оконный,
Я забью косяк дверной,
Буду шляться, как бездомный,
По планете за мечтой.

Я уеду обнаженный,
Но безумно деловой, -
Я забил косяк оконный,
Я забил косяк дверной.

• Не путать с жаргонным выражением


Лабуда

Я видел недавно в измученном сне,
Что будто светила луна на Луне,
На Землю пришельцы с тарелки сошли
Набрать для оконных цветочков земли.
Я кладбище кладбищ в том сне навещал,
Эпоху эпох в один миг пролетал,
Я проклял проклятья, я стал злее зла,
Я в узел связал два огромных узла.
В том сне я запоем прочел Книгу книг,
Испуг был испуган, кричал криком крик,
В каморке уборщиц, где грязным был пол,
Беззубый дантист всем поставил укол,
Над крышею, “крышу” сорвав сгоряча,
Он стал невзначай палачом палача.
Играл трубочист на блестящей трубе
И беды пришли к самой горькой беде.
Но пленные твари меня взяли в плен,
Не сладок был сахар, хреновым был хрен,
И было светло десять дней словно днем,
И люди пожары тушили огнем,
И было в окошке еще два окна,
И стенка с посудой была как стена,
И я в этом сне засыпал как всегда,
Во сне видел сны и шептал: “Ла-бу-да”.
Но эти пришельцы опять шли и шли,
И нагребали земельки с Земли.
2004

Серьезный разговор

В 1997 году в гаражном кооперативе “Идеал” близ города Вятские Поляны в подвале гаража были обнаружены современные рабыни.


Об этом можно говорить всерьез,
Об этом можно говорить шутя,
Можно шуметь, как миллионы гроз,
Или забыть, как глупое дитя.

Не зная всех премудростей вообще,
И в частности – Закона и Морали,
Когда-то в идеальном гараже
Неидеально люди проживали.

Что было в этом дьявольском плену,
Едва ли стоит знать все до минуты.
Работа. Смерть. А женщину одну
Даже любовью не сковали путы.

О рабстве, о темнице, о цепях
Потом напишут, выскажут немало,
И столько будет жалости в словах,
И столько удивлений и скандалов.

Об этом можно говорить всерьез,
Об этом можно говорить ворча,
И съесть возможно соли целый воз –
И не понять мотивов палача.

Вгрызаясь методично в глубь земли
И не спросив, зачем все это надо,
Они два года обреченно шли
К исчадью ими вырытого ада.

Никак не умещаю их в уме...
Ничуть не погружаюсь в словоблудье...
Они считались судьями в земле,
А ведь на небесах есть тоже судьи.

Гараж теперь наводит в людях страх
Такой, какого раньше не бывало,
А ржавые подтеки на дверях –
Как кровь нелепых жертв
того подвала

Об этом нужно говорить всерьез
И вдалбливать, как трудное ученье,
А то не хватит времени и слез
Перед кончиной вымолить прощенье.
1997


    Ну, народ!

Судьбы - такие несчастные,
Болезни - у всех заразные,
Блюда в столовой -  ужасные,
Одежды - какие-то грязные,

Работа - такая нудная,
Квартиры у всех - убоги,
Подруга и та паскудная
И в яминах все дороги,

И масса людей пассивная,
Еда  – и врагу не жалко,
«Водяра» -  до слез противная,
А город подобен свалке,

И снег на полях - не белый,
И птицы - совсем не звонки,
И плод на столе - не спелый,
И рядом - одни подонки,

И поезд - ползет улиткой.
А в нем проводник – зануда,
И пуговки - разной ниткой...
В народе все это - откуда?
1996

             Спасибо
“Всем спасибо. Все свободны”
Какой-то режиссер
На наши родные развалины
Гляжу, не могу наглядеться,
Спасибо товарищу Сталину
За наше счастливое детство.
Мы жили в то время по Ленину
В счастливом советском раю,
Спасибо Хрущевскому гению
За славную юность мою.
Конечно, мы были небрежными,
Теперь вот хлебаем долги,
Но все же товарищу Брежневу
Спасибо за зрелости дни.
Мы сами виновны? Наверное.
Ведь я никого не сужу,
А вот Горбачеву отдельное
Спасибо за старость скажу.
Вот так и прожили, страдаючи,
А нас и не вспомнит никто,
Спасибо Борис Николаичу,
Пока что не знаю за что.
Симпатия к власти уклончива,
Но все ж я хотел бы сказать:
Друзья мои, жизнь-то закончена,
           Спасибо за все... твою мать!
1999

            Картинки из детства

На пыльном лице ребенка
Слеза начертила иероглиф.
Зачем тогда жизнь?
А.Тепин
Про папку и мамку

Побил папаша мамку,
Та вырвалась едва,
Порвал на платье лямку
И зубы выбил. Два.
Детишки убежали
В чем были со двора,
И у соседей спали
До самого утра.
Проснувшись на рассвете,
К родимому крыльцу
Испуганные дети
Явились вновь к отцу.
Пришла и мамка к мужу
И стала прибирать
Разбитую посуду
Да изредка вздыхать.
Вина дала. С  похмелья
Чтоб не был муж суров...
Опять в семье веселье,
И тут не до зубов.
1988

Бездомная собака

Я от папы еду к маме,
А от мамы вновь к отцу,
Жизнь моя полна обмана,
Слезы льются по лицу.

Я на скором, в электричке,
В самолете и пешком,
Я от мамы – по привычке,
Я от папы – под пинком.

Я на тройке с бубенцами
Отъезжаю от крыльца,
Еду к папе, еду к маме,
Не видать пути конца.

Каждый раз явлюсь некстати,
Ни один меня не ждет,
Я - бездомная собака,
Что у бабушки живет.
1988

Подарок

У Борьки Снегирева день рожденья,
Ему сегодня стало восемь лет,
И он давно сгорал от нетерпенья –
Отец пообещал велосипед.

У Борьки Снегирева нынче праздник,
Но почему-то он с утра не свой,
Парней не бьет и девочек не дразнит,
За кошками не бегает с метлой.

И покурить в подвале не стремится
И брюки не испачкал в первый раз,
И даже во дворе не матерится,
Но слезы что-то просятся из глаз.

У Борьки Снегирева невезенье –
Напился на работе вновь отец,
А Борьке подарил на день рожденья
Обвалянный в махорке леденец.
1989

Егоза

Лежала женщина в подъезде,
По пьянке исказив лицо в тоске,
И ужас жил во всей ее одежде:
В застиранном трико,
В заштопанном носке.

А рядышком, усевшись на ступени,
Дочурка ждет, когда проснется мать,
Прикрыв подолом в ссадинах колени,
Не может ни уйти, ни глаз поднять.

А мимо шли прохожие, вздыхая,
Кто как умел - жалели егозу,
А та, украдкой челку поправляя,
Размазывала грязную слезу.
1989

Этюд

В окошке напротив старушка
Греет уставшие ноги в тазу,
Бегает рядом смешная девчушка
И ковыряет из носа козу.

Стекла засижены мухами злыми,
Тусклый огонь лег на стены жилья
И отцветает герань золотыми
Шапками в мусорной куче гнилья.
1988

Апельсин

Уснул мужик на площади – вдрызг пьян,
Ему б не пить последнего стакана,
Забыли на ночь отключить фонтан,
Бедняга обмочился у фонтана.

А утром от рассвета и прохлады
Проснулся, весь в окурках и дерьме,
Идти домой не хочется, а надо,
И ноги не ступают по земле.

Стыдливо спрятал взгляд
        в измятой шляпе,
Чтобы не видеть, как проснулся сын,
Который целый вечер ждал,
не ел без папы,
Единственный в ладошках апельсин.
1989

Сплошная грязь

Грязные ноги в грязных штанах,
По грязной дороге в больших колеях,
Грязные лица грязных подруг,
Единственный верный, но пачканый друг,

А в грязной квартире на грязном столе
Грязные мухи на грязной еде,
Грязные окна, как прорези глаз,
Грязь на кровати, под ней грязный таз.

Грязная первая брачная ночь,
Грязно живущая грязная дочь,
Грязные волосы, грязные уши,
Грязные мысли, грязные души.

И в грязных пеленочках,  будто ничье,
Чистой слезою плачет дите.
1989

Друг

За деревней, за дальней опушкой,
Где дорога давала крюк,
Жил сыночек с мамашей-старушкой,
И все звали его – Г...нюк.

И не то чтобы кто-то нарочно
Это имя мальчонке дал,
Но пристало оно как-то прочно,
Почему? Да никто не знал.

С ним дружить не хотели дети,
Хотя дружбы он этой ждал,
И был самым несчастным на свете,
Так и жил, так и рос и страдал.

А вобще не плохой был малый,
Да и звали его Егор,
А когда дни войны настали
Обьявили в войска набор.

Он ушел. Хоть его не просили.
Он ушел, г...нюком-г...нюк,
А вернулся – Герой России,
А вернулся - и всем стал друг.
2000

Утро

Стояла девочка босая
На чистом крашеном крыльце,
И, аромат цветка вдыхая,
Марала носик свой в пыльце.

Любуясь в зеркало оконца,
Она мечтала ни о чем,
Ей ручки утреннее солнце
Ласкало бронзовым лучом.

Ей ветер волосы запутал,
А время вечности текло,
Она вдыхала запах утра,
Расплющив губы о стекло.

Босая девочка стояла,
Смешная крошка лет на пять,
И смысл жизни понимала,
А нам вот, взрослым, не понять.
1996

Баллада о школьном друге

Давным-давно все это, братцы, было,
Тогда был жив еще СССР,
КПСС нам головы кружила,
И я, как все, был юный пионер.
Учился в школе – сельской развалюхе,
Построенной при батюшке-царе,
И радовался каждый раз житухе,
Когда являлся в школу в сентябре.
Директор наш, что прятал плешь в берете,
Как выяснилось позже, был еврей,
Вылавливал курящих в туалете,
И мял окурки детям меж бровей.
Мы свой досуг пробыли в интернате,
И то не все –
                лишь те, кто дальше жил,
И брезговали «Килькою в томате»,
Которой нас тогда РОНО кормил.
Среди друзей мне помнится Серега,
Хотя фамилию назвать – не хватит сил,
Он жил от школы – лишь через дорогу,
И в перемены хлеба нам носил.
Его девчонки в классе не любили,
Он был худой, ушастый и слепой,
А первая учительница била –
За то, что он писал не той рукой.
Его сестра, в обход морали строгой,
В пятнадцать принесла дитя на свет,
И все кричала завучу: «не трогай!»
Когда ее таскали в комитет.
Тогда, я помню, плакал наш Сережка,
Держа очки с резинкой на носу,
Потом бежал знакомою дорожкой
В сельпо к мамаше кушать колбасу.
Мы с ним таскали спички у соседки
(Тогда замков не вешали на дверь),
И хулиганили за школой у беседки,
Как хулиганят, впрочем, и теперь.
С уроков классом убегали дружно
И на реке торчали дотемна,
И ничего нам не было там нужно,
Да и не наша вовсе в том вина.
Тогда в реке еще водились раки,
Мы их варили в ведрах над костром,
Потом сходились посмотреть на драки
Ребят постарше где-то за селом.
Всю осень проводили на картошке,
Промокшие,  сидели у огня,
А вечерами мазали Сережке
На заднице коросты от ремня.
Наш мяч летал в соседские окошки,
А мы бежали голову сломя,
Еще я помню, как блевал Сережка,
На спор объевшись в поле ревеня.
Давным-давно все это, братцы, было,
Как говорят:
 «Застой царил в стране»
  И вот тогда Сережка лег в могилу,
Повесившись на батином ремне.
Его поступку не было причины,
Верней, тогда ее мы не нашли,
Я помню, плакали нетрезвые мужчины,
А бабки все крестились от души.
1994

В беседке

Мы из дома рвались, как из клетки,
Наш порыв никто и не гасил,
Место встречи было у беседки,
Я там вырос, выучился, жил.

Что же это было? Было ль это?
Может,  было в жизни, но другой?
Может, это было с кем-то, где-то?
Только не при мне и не со мной?

Мы дружить, как будто, не хотели,
Просто собирались кто зачем,
Дни тогда тянулись, не летели,
И как будто не было проблем.

В нашей старой дряхленькой беседке
Много было пьянок, много драк,
А однажды, помню, было, что соседка
На скамью взошла, как Жанна Д Арк.

Выпила, конечно, многовато,
Кофточка случайно разошлась,
Но она тогда была не виновата,
Просто с мужем Витькой развелась.

И в таком порыве оголенном
Пацаны запомнили ее...,
Жанка нынче шастает с военным,
А Витька сморило питие.


Там еще была шальная Рита,
Муж ее был мастер на ЖД,
Говорили, что у ней везде побрито
И она доносит в  КГБ.

Ее парни пользовали часто,
Муж об этом знал, но все молчал,
Она просто таяла от счастья,
Когда он ее изменам не мешал.

Позже он попал под скорый поезд,
Бросился у Ритки на глазах,
А ее следы пропали вскоре
Где-то в дальних женских лагерях.

А еще в беседке появлялся Шурка,
Он после аварии хромал,
Каждый раз косил под полудурка,
Когда срок призыва наступал.

Да его и так бы не забрали,
Это точно знали пацаны,
Просто все, жалеючи, трепали,
Что такие, мол, в тылу нужны.

Шурку поженили на Татьяне,
Девочка была чуть старше нас,
И она утешилась в стакане,
Когда Шурку пьяный врач не спас.

К нам сюда являлись два братишки,
Те, что меж собой всегда дрались,
Добрые в душе были мальчишки,
Но и их тогда терзала жизнь.
Старший утонул. Меньшой уехал,
Их забыла наша сторона,
Только на беседке, ради смеха,
Кто-то написал их имена.

Нет, не имена, скорее клички,
Не было тогда у нас имен,
Да и в лексиконе по привычке
Был в ходу почти один жаргон.

Как же позабыть мне время это?
Здесь с гитарой царствовал Сергей,
Здесь была зима, и было лето,
Лето трудной юности моей.

А с Сергеем был тяжелый случай:
Он однажды сифилис схватил,
И ходил тогда чернее тучи,
И себя и баб всех материл.

И Сергея жизнь переломала,
Он с петлей на шее замолчал,
Мы тогда неделю пировали,
А зачем? Того никто не знал.

Здесь бывали: доходяга Моня,
Весь татуированный Битюг,
Заходила после зоны Тома,
Приводила конченых подруг.

Из приличных тоже здесь бывали,
Только редко. Видно, потому,
До сих пор духи прекрасной Вали
Помнятся. И мне не одному.
Здесь встречали скромненькую Свету,
В брюках клещ и розовой «лапше»,
Про нее писали и  газеты,
Славная она была вообще.

Наше поколенье не простое -
Дети отсидевших мужиков,
Наша юность – времена застоя,
Наша жизнь – она без лишних слов.

Даже умирали все покорно.
Так, по-деловому, без мольбы,
Например, загнулся Сыч во вторник,
А Баран не дожил до среды.

Сема умер странно, от ангины,
А Митька свалил туберкулез,
У его сожительницы Зины
Был неизлечимый варикоз.

Я все помню. Значит, существую.
И чем дальше, тем яснее дни,
Когда люди годы золотые
Жгли, словно бенгальские огни.

Быстро. Ярко. Зря. Без сожаленья.
Потеряв здоровье, душу, жизнь,
Вряд ли их измучили сомненья,
В них-то уж они б разобрались.

Что же это было? Было ль это?
Может, было в жизни, но другой...?
Точно! Это было с кем-то, где-то!
Точно! Не при мне и не со мной!


Школьный романс

Я вспоминаю детство,
Входя в наш школьный парк,
Лежат с листвою вместе
Обломки школьных парт.
Лет двадцать пролетело,
А вспомнится порой
Девчонка, что сидела
За партою со мной.
Вчера звонил соседке,
Звонил через года:
“Увидимся в беседке,
Ну, помнишь, как тогда?”
Пришла и не смотрела,
Ей веки жгла слеза,
Да, жизнь не пожалела
Зеленые глаза.
К тому же у соседки
Исчезли, невесть как,
Шальные завитушки
На шее и висках.
Изрядно пополнела
Подруга школьных лет,
Зачем она надела
Нелепый свой берет.
С авоськой из болоньи
Она шла в магазин,
А следом, недовольный,
Шел муж ее, грузин,
Я вспоминаю детство
Входя в осенний парк,
Горят с листвою вместе
Обломки наших парт.


Балерина

Она не пришла на последний сеанс,
А фильм был серьезный – о роке,
В уме у нее непорочный Сен Санс,
Да еще аллергия на соки.
Не ест она сладкого с детской поры
Хозяйка скромнейших косичек,
Читает Толстого и Экзюпери,
Дурных не имеет привычек.
Она говорит, налегая на “а”,
Она носит в сумке пуанты,
А мы вот сидим за стаканом вина
И спорим о гранях таланта.
Она не пришла на последний сеанс,
Да, впрочем, и не обещала,
Ведь у нее есть отличнейший шанс
Попасть на подмостки Ла Скала.
Так думали мы и дрожала рука,
Поддавшись внезапному чувству,
Тем временем в грязном заштатном ДК
Она приобщалась к искусству.
Взорвался плесканьем ладоней партер
И крикнул ей “бис” старый дядя,
Со стен улыбнулся беспечный Вольтер
Смазливой улыбкою “надо”.
Она не пришла... Это было вчера,
Болеет – подумали в школе,
А ей предложили, как Гранд Опера,
Всего-то панель в Метрополе.
1994

Неизбежность

Становится грустно, тоскливо,
Когда оправдаться нельзя,
Когда после ссоры, «красиво»,
Уходят навеки друзья.

Становится пусто и больно,
Когда не находится слов,
Когда без причин, произвольно,
Уходит навеки любовь.

Становится странно и  жутко,
Когда в дом стучится беда,
Когда за минуткой минутка
Уходят навеки года.
2001


Малюсенькие
трагедии
(Коротенькие истории о любви, пьянстве и когда они вместе)

Так живем

Будем петь и веселиться,
Будем много выпивать,
И при этом материться
В бога, в душу, в твою мать.

Будем плакать, будем злиться,
Будем долго изнывать,
Будем сильно материться
В бога, в душу, в твою мать.

Восхвалять начнем речами,
Ни за что начнем любить...
Может, с вятскими мозгами
Надо меньше водки пить?

Будем маяться ночами,
Колобродить станем днем,
А зачем? Пожмем плечами.
Мы ведь так давно живем.
2000

Каждому свое

С ней по ночам случались часто бредни,
Она боялась чьих-то голосов,
А он ночами пил, рыбачил бреднем,
Да с девками купался без трусов.

Жалко

Жалко, что он не был на Канарах,
А она не видела Мадрид,
А когда? Ведь он всю жизнь на нарах,
А у ней - корова, дети да гастрит.

Стоматолог

Если б стоматолог жил поближе,
А жена бы не стонала за стеной,
Муж не взял бы в этот вечер пассатижи
И не вырвал бы у бабы зуб больной.

Несовместимость

Они схожи тем, что были молоды,
Но и отличались кое-чем всегда,
Вот она, к примеру, не любила холода,
Ну, а он по жизни не любил труда.

                Про пьянство

Она чуть выпьет–так впадает в спячку,
Для этого найдет хоть тысячу причин,
А белая-пребелая горячка
Терзает почему-то лишь мужчин...

Глупая женщина

Она была стройнее горной лани,
Лицо и шея, ноги  и спина,
Он называл ее всегда по-польски «пани»,
Она вздыхала: «Где ж така страна?».

Обычная женщина

Покушает то, что имеется,
Автобуса нет, так пешком,
Успеет дойти? Разумеется.
С одним-то не трудно мешком.

               Компромисс

Она любила пиво и селедку,
А он портвейн и рыбу путассу,
В конце концов, купили просто водку,
А вместо рыбы взяли колбасу.

               Это жизнь

Она была чувствительной натурой,
Бетховена любила и Гюго,
А муж гулял с безграмотною дурой,
Родившей обалдуя от него.

Юбилей мужа
 
Она варила, жарила, крошила,
Закуски были чудно хороши,
Она и мужа к юбилею нарядила,
Но гости почему-то не пришли.

Про сериалы

Хотел он с детства почитать Карамзина
Историю Отечества Российского,
Но не давала глупая жена,
Увлекшись сериалами бразильскими.

Идеальный брак

Она была приветливой и шумной,
А он был тих и жил особняком,
Она себя считала очень умной,
Ну, а его, конечно, тюфяком.

        Месть

А он ей мстил, как только водки врежет,
Такая вот у них была любовь,
Он то возьмет, и шторы ей изрежет,
То в огороде вырвет всю морковь.

Новый год

Снова празднует наша страна
Наступающий Новенький год,
Снова пьяненькой будет жена,
Да и муж снова будет как скот.

Противоречие

В границах нашего супружества
У всех болит в районе темени,
У него частенько не хватает мужества,
У нее обычно не хватает времени.

Милые бранятся

Ссоры приходили ниоткуда,
Они ссорились на дню по десять раз,
Он ее любовно звал – Паскудой,
И она его любовно – Педераст.

Несовместимость

У нее такие были руки,
Ну, а губы, шея, грудь, душа,
У него – единственные брюки,
Да диплом и больше ни шиша.

Допрыгался

Она любила часто делать стрижку,
Она вдыхала запах дивных роз,
Он побежал за ней вприпрыжку,
Теперь вот – остеохондроз.

Семейный конфликт

Он от рождения наполнен был до края
Замедленной реакцией к делам,
Она его ругала, не мигая,
И добавляла после: Счас как дам!

Муки

Хотел он главное понять:
На что потратить дней остатки,
Она ложилась в восемь спать
И не тревожилась ни капли.

Взаимность

Она прошла, оставив за собою,
Духов французских длинный-длинный
шлейф,
И он подумал: «Я хочу с тобою...»,
Она в ответ подумала: «Не дрейфь!»

Характеристика

Ему легко, он много лет женат,
Он не обжегся, сыт и бесшабашен,
Жена, однако, говорит, что он дурак,
Ленив, жесток, бездарен и ужасен.

Акценты

«Я так люблю!» – в ночи шептали губы,
«Я тебя ждал года, за часом час»,
А ручки шаловливые уже искали груди,
В них, видно, было главное сейчас.

Конфуз

Сгущает вновь шальная осень краски,
Сгущает ночь сплетенье ног и рук,
Он, может бы, и принял твои ласки,
Но ты опять поела на ночь лук.

Обещание

Он носить обещал на руках,
И дарить все богатства на свете,
А досталось лицо в синяках,
Да сопливые нервные дети.

Женское  коварство

А палачи нынче хоть и не те,
Они нас по-прежнему губят,
Карающий меч государства - в чехле,
Но топорики женские рубят.

Утверждение бюджета

В кармане триста «рэ».
                Ну что за шутки?
Нормально ни напиться, ни пожрать,
Хватает, правда, на услуги
                проститутки,
Да где их в нашем крае отыскать?

В то время

А секс в то время не был панацеей,
И слово это было нам внове,
Однако бегали с засосами на шее,
И трахались кто в бане, кто в траве.

          Первое стихотворение о любви

Меня понять немудрено,
Но в сих строках есть тайный смысл,
Я не писал стихов давно,
А вам тем более не писал.

Страстная любовь

Бурею влетит он в твои сени,
И в душе наделает сквозняк,
Ты ему не прыгай на колени,
Там после вчерашнего синяк.

В подражание А.С.Пушкину

Мы все живем не без изъянов,
Но к дамам спрос, как прежде, строг,
Едва ль найдешь во всех Полянах
Три пары стройных женских ног.

Очевидное-невероятное

Проснулся, оделся, умылся,
Побрился, поел и пошел,
В подъезде упал, сматерился,
Чего-то он здесь не учел.

Пережитое

Ты его любила? Не любила?
Жизнь прошла: начало и конец,
Ты теперь уже не та кобыла,
Да и он уже не жеребец.

Истина

Слова нам эти уж давно не новы,
Мы с ними прожили за годом год века,
Беда не в том, что бабы как коровы,
Беда, что мужики не тянут на быка.
 
Свобода

Наконец-то они вырвались из тени
(Дети, повзрослев, покинули жилье),
По привычке они стряпают пельмени,
Только их уже не ест никто.

Прощание

Ну, все, спасибо, всем привет,
Мне долго не забыть свиданья с вами,
Особенно печенья и конфет,
И шоколад, что вы сожрали сами.



              Как пахла осень

(Пародии и дружеские
подражания на стихи вятских поэтов)

Предав забвению тревоги,
Я пью чаи и лимонад,
Кругом - разбитые дороги,
Которым вряд ли кто-то рад.
Владимир Семибратов (без названья)

Писатель

Предав забвению тревоги,
Писал я день и ночь подряд
Рассказы, пьесы, монологи,
Которым был никто не рад.

А как-то, выпив лимонаду,
Я над бумагою затих,
Решился взяться за балладу,
Ну, на худой конец, за стих.

Но обиваючи пороги
Редакций всяческих газет,
Узрел разбитые дороги,
Где для поэта шансов нет.

Теперь пишу без настроенья,
Я  ж не могу, чтоб не писать,
Пишу детишкам сочиненья
И, говорят, пишу на «пять»




Поэту быть убиту за стихи,
А воину - от пики или стрел,
А пахарю – упасть возле сохи,
Отдав земле все силы, что имел.
А я вот не поэт, не хлебороб,
И воином был в давние года,
Мне смерть любую ладно, только чтоб
Родные не сгорели со стыда.
Владимир Семибратов  «Удел»

Не у дел

Я по натуре, ладно, пессимист,
И смерть любую с радостью приму,
Но я не космонавт, не альпинист,
И не берут меня солдаты на войну.

И я не депутат, не журналист,
Не член правительства,
            не летчик, не сапер,
Не каменщик, увы, не трубочист,
И даже не пожарный, не шахтер.

И даже не электрик, не таксист,
Не оператор на какой-нибудь АЭС,
Не химик, не банкир, не террорист,
Не мент и не сотрудник МЧС.

Опасных дел полно на этом свете,
Но мне от них погибнуть не дано,
Меня могли бы шлепнуть как поэта,
Да, видно, не считают за него.




Каков был лес, как пахла осень?
Писать тебе – ты лазил по кустам,
А я блеснил немного, мок и бросил,
Костер разжег на радость пастухам.
Федор Кощеев  «К чертовой яме»

Как пахла осень?

Ты помнишь, в детстве, дальние походы,
С тех пор прошло уже немало лет,
Костер, палатки, происки погоды,
И где-то в кустиках банальный туалет.

Вы всем отрядом щук тогда блеснили
И пастухам толкали в полцены,
А по нужде в те кустики ходили,
Природы-матушки достойные сыны.

Каков был лес? И чем там пахла осень?
Писать тому, кто лазил по кустам...
Сдается мне, что хобби ты не бросил,
И до сих пор бываешь часто там.





Он на проталинке прилег,
Кругом светло: луна,
Погрыз ольху, вздремнул чуток,
А ночь еще длинна.
И делать нечего. Русак
По берегу прошелся,
Ворона крикнула: - Дурак!!!
Какой храбрец нашелся.
Александр Скорняков «Заяц весной»

Свидетель

Кругом светло: была луна,
В лесу, конечно, страшно,
А ночь поганая длинна,
Несносна и ужасна.

Сидела птица на кусту,
Дремала, как дурная,
А заяц грыз себе ольху,
От страха умирая.

Ворона крикнула: - Дурак!!!
Зайчонок сделал: Пр-р-р!
Но делать нечего. Русак
Пошел искать сортир.

Он на проталинке присел,
Наверно, испражнялся,
А в двух шагах поэт сидел –
Природой восхищался.





Такое горячее время,
Нет времени жарче страды...
И валит лафетчик на землю
Отменного хлеба пуды.
Олег Альчиков «Страда»

Подражание

Такое горячее время,
Сегодня у нас банный день,
Вразвалку идет тетя Феня,
Чтоб веничком снять с тела лень.

Чтоб освежиться душою...
Ведь жарко в деревне в покос,
И падают черной волною
На плечи пять фунтов волос.

А пацаны – быстрой тенью –
За нею следят из ботвы,
И валится лифчик на землю,
Роняя на пузо пуды.

Такая у нас тетя Феня,
Ну, прямо, кустодьевский тип...
А вот за стихотворенье
Читатель меня пусть простит.




Давай расстанемся светло,
Без слез, страданий и сомнений,
Без суеты, угроз, волнений...
Давай расстанемся светло.
Елена Иванова

Еще темно

Давай расстанемся светло,
Без слез, угроз, без канители,
Без дележа кастрюль, постели...
Давай расстанемся светло.

Давай расстанемся светло,
Без поливания водою,
Без матерщины, мордобоя...
Давай расстанемся светло.

Давай расстанемся светло.
Без причитаний твоей мамы,
Без костылей, фингалов, драмы...
Давай расстанемся светло.

Давай расстанемся светло.
Ведь я ж тебя просила, Митя!
А ты ответил: «Извините,
Ложитесь спать. Еще темно».




Как ветер снегом плюется
И сердце отчаянно бьется,
Когда ты на лыжах, как птица,
Несешься с горы крутой.
Татьяна Власова «Ах, какие зори на Вятке»

На лыжах, как птица

Ветрище кряхтел и плевался,
Он кашлял, чихал, но затих,
А я вот давно собирался
Ответить на этот вот стих.

Пишу. И уж чувствую – бьется
Отчаянно сердце в бреду,
Мерещится, будто несется
Корова Буренка по льду.

Я знаю – такая работа –
Стихами я балуюсь сам,
Но в голову лезут ворота
И тот простодушный баран.

И как-то пришла ниоткуда
Картина, что смысла полна:
Огромная лавка, посуда,
И толстая попа слона.

И шел я дорогой нах хауз,
И эти стихи сочинял,
Но тут легкомысленный страус
На лыжах меня обогнал.



Каждому снится что-то особое:
Летчику – звезды, небо высокое,
Снится мальчишке Папанин средь льда,
Ко мне же приходит во сне... красота...
Татьяна Власова  «Снится мне Вятка»

          Три сестры

Старшая как-то во сне увидала,
Что будто она Гризодубовой стала,
И будто бы Сталин ее целовал,
Усами, проказник, ее щекотал.

Средней приснилось, что будто в кино
Она с Михалковым вкушала вино,
И будто за нею ухаживал Гафт,
На ней же был розовый шелковый шарф.

А третьей сестре снилась лишь красота:
Вятка весною в районе моста,
Снился девчонке рыбак среди льда,
Который кричал: «Таня! Таня! Сюда!»






        Красный Питер. Над туманной Невкой
Звезды на буденовках не спят,
        И, сжимая в пальцах жестких древко,
Цокает копытами отряд.
Наталья Мельникова «Красный Питер»

Про красного Петьку

Звезды на буденовках не спали,
Им нельзя в такое время спать,
Пуговицы тоже не дремали,
Пуговицы встали дружно в ряд.

И ремень на талии, и пряжка,
Даже шпора в черном сапоге,
В бой готовы все, и только шашка,
Нервничая, билась по ноге.

Цокали копытами кобылы
Древко жестко пальцами схватив,
Их отряд шагает, полон силы,
Напевает радостный мотив.

Только Питер (по-простому, Петька)
Над махновской девкою затих,
В красной морде Питера издевка,
Он, наверное, Наташкин вспомнил стих.





Улетая в небо по ночам,
Я блуждаю странами чужими,
Ты скажи, жила я раньше там?
И какое там мне дали имя?
Наталья Мельникова
        «На покров звонят колокола»

Ответ

Я помню – ты летала по ночам,
И поднималась в небо выше,выше,
Блуждала по нездешним городам
В романе у Булгакова, у Миши.

Я помню, что летала ты верхом
На борове над Родиною нашей,
Была ты абсолютно нагишом
И звали тебя, кажется, Наташей.




А нам сегодня хорошо,
Пусть завтра будет плохо,
Хочу еще! Хочу еще!
До крика и до вздоха.
Екатерина Суворова
        «Два бесшабашных вора»

Кстати и некстати

Ты рано утречком пришел
И съел обед и ужин,
Потом сказал: “Хочу еще!”
Как будто был мне мужем.

Я, возмутясь, как закричу
На выдохе и вдохе:
“Езжай-ка, милый, ко врачу.
Тебе же будет плохо.”

А ты: “Мне очень хорошо!
А будет еще лучше,
Давай-ка что-нибудь еще...
И что-нибудь покруче”

Потом, обнявши за плечо,
Свалил меня в кровати...
“Хочу еще! Хочу еще!” –
Шептала я некстати.




Мы были здесь.
Ты был так грешно нежен.
Теперь со мной осталась наша тайна.
Чтоб не заметил кто ее случайно
Храню в груди ее, меж спелых двух черешен
Екатерина Суворова «Тайна»

Тайна случилась ночью

Мы были здесь.
Ты был так тих и грешен,
И не услышал мой смущенный зов,
Уснув вчера меж спелых двух черешен,
Проснулся меж огромных арбузов.

Я и сама боюсь до них коснуться
И потревожить вольно иль невольно,
А ты, проснувшись, все не мог очнуться,
От счастья делая мне радостно и больно.




        Ты оглянись, пришли не те,
Кого ты так ждала,
И руку подали в беде
Чужие. Поняла?
Екатерина Суворова «Не осуждай»

Поняла

Не шли ни эти и ни те,
Кого ты так ждала,
И чисто вымыла биде
И стены санузла.

Тебе не подали руки
Свои. Ну, не беда!
Но ты, обидевшись, стихи
Пришла писать сюда.

Писала долго, как могла,
Глядя с тоской в окно,
И тут внезапно поняла,
Что наша жизнь – г...



           Свет волшебный излучая,
           я к тебе не загляну.
           Никому не завещаю
           помнить имя Альфинур.
           «Никому не завещаю» Альфинур Гильмутдинова

    Альфинур

Свет волшебный
излучая,
ослепляя
разных дур,
шла по улице
простая
поэтесса
Альфинур.

Свет волшебный
излучая,
с нимбом,
словно у Христа,
шла,
дорогу освещая,
с завещаньем
в три листа.

Этот свет
превозмогая,
я фонариком
мигну,

а она мне
отвечает:
«Я к тебе
не  загляну».

Уж на что луна
большая,
в споре с ней
и та сдалась..
вот какая
неземная
у нас тетя
завелась!





        Доброй ночи Вашим плечам,
Доброй ночи Вашим глазам,
Доброй ночи комнате Вашей,
Где накрыта лампа рубашкой.
«В сумерках»  Ирина Варламова

Случай в ночи

Я  услышал в ночи звуки жутких  сирен,
Глядь – увозят соседа на «скорой»,
Я кричу: «Что случилось-то, Ген?
И в больнице ты будешь которой?»

Но тут понял по грустным глазам,
По плечам и по страшным ожогам,
Что случился пожарище там,
За уютным соседским порогом.

Я спросил: «Загорелось-то как?» –
Мужика, здесь гулявшего с шавкой,
Он ответил, поправив пиджак:
«Да светильник накрыли рубашкой»






        Город сегодня – глух,
Город сегодня – нем,
Воздух в нем – горько сух,
Город ослеп совсем.
Елена Иванова

История болезни одного города

Он был от рожденья глух,
Он был от рожденья нем,
Его подбородок вспух,
А волос облез совсем.

Он нюх потерял недавно,
Отвисла в слюнях губа,
И нос переходит плавно
В угреватую плоскость лба.

Головою ушел он в плечи,
Дряблый отвис живот,
Ноги тонки, как свечи
Коленками - наоборот.

В движениях он весь гнется,
Глазами – давно слепой,
Я думал: какое уродство!
А это был город мой.





«...Тебя лаская, думаю все чаще...»
Елена Иванова

Горе от ума

Вот раньше я не думала так много,
Был дом, земля, родители, дорога,
Ласкать кого? Да боже упаси!
Не веришь? Да любого тут спроси.

Пришла пора, я начала ласкаться,
И сразу как-то стала в жизнь врубаться,
И лишь тебя коснусь одной рукою
Во мне все мысли восстают горою.

Тебя лаская, думаю все чаще:
Что значит жизнь? А смерть? А счастье?
И чем мое ласкание сильнее,
Тем становлюсь я все умнее и умнее.

Что? Где? Когда? Почем и сколько?
Все думаю, все думаю. И только
Уходишь ты, я всей своей натурой
Себя, о счастье, ощущаю... дурой.




        Все ярче отблески огней
В тяжелом сумраке затона,
Вода свинцовей, холодней,
Сегодня Вятка вне закона.
Назавтра закуют ее
За ясность лета, за безбрежность...
Людмила Панкратова

Криминальная хроника

Во глубине Уральских груд
Хранила гордое терпенье,
Но настучал какой-то плут,
Что за рекою преступленье.
Я знал, я видел неизбежность,
За ней следили уж давно,
Инкриминировав безбрежность
И ясность лета заодно.
По двум статьям УКа ходила,
Свинцом и холодом дыша,
Но ярким отблеском светила
Ее тяжелая душа.
Еще вчера была в законе,
А нынче в розыске. И вот
Она повязана в затоне,
Ну и посажена под лед.
Но я спокоен, дни пройдут,
Закон диктует ей природа,
Оковы тяжкие падут,
Весна наступит и... Свобода!




        А в Сибири погибают реки,
Всю тайгу продали с молотка,
Мир вам, люди вятские, вовеки,
Добрых дел и счастья на века.
Геннадий Тептин

Вовеки на века

Засорились берега Гудзона,
Лес в Бразилии и тот мгновенно сник,
Рухнул в атмосфере слой озона,
Льды Гренландии сползли на материк.

Люди в Африке закорчились от СПИДа,
Отравились рыба и зверье,
Вся планета не имеет вида,
Докатились! Боже! Е-мое!

Я ж предупреждал, что гибнут реки,
Что тайгу продали с молотка,
А теперь чего  ж? Осталось это...
Как его? Ну, счастья на века.



        Знаете, весна – большой художник,
И по стилю – строгий реалист,
Вот нарисовала солнце, дождик,
Ветку, бусы почек, первый лист...
От ударов весел реки шумны,
Зори розовы и глубоки,
Вынула весна тебя из шубы
И отдала мигом в лепестки.
Да, весна – большая оптимистка,
Холит первой зелени руно,
По ее наказу солнца искры
Превратятся в спелое зерно.
        «Весна»   Е.Буков

Случай с поэтом

Знаете, ведь я – большой художник,
А по стилю – строгий реалист,
И пускай мне не кричат: «сапожник»,
Я, как зори,  и глубок, и чист.

Как по депутатскому наказу
Я из почки вышел в лепестки,
Только мучает меня одна зараза,
Разрывает душу на куски.

Меня вынули вчера из полушубка,
Отобрали ценное руно,
Ну, я думаю пока, что это шутка,
Я ведь оптимист, мне, в общем, все равно.

Я тогда им возразить пытался,
От ударов были улицы шумны...
Что-то я сегодня расписался,
Это, видно, происки весны.





        Я бы любить хотела
Чью-то беду и душу,
Чье-то лицо и тело,
Только влюбляться – трушу!
«Трусиха»  Екатерина Суворова

Я бы... если бы...

Я бы любить хотела,
Только влюбляться – трушу,
Я бы серьгу имела,
Только жалею уши,
Я б целовать умела,
Только немеют губы,
Я бы чего поела,
Но заболели зубы.
Я бы убить хотела,
Только боюсь кровищу,
Я бы разбогатела,
Если бы дали тыщу,
Принца бы я искала,
Только зачем он нужен,
Я б мужика обругала,
Если бы был мне мужем.
Я бы судьбу сложила,
Только зачем-то рушу,
С пародистами?
Я бы дружила.
Только Тепин не лез бы в душу.





        Я пришла к тебе – вот потеха,
Ты не ждал этой дерзкой шалости,
Я хочу умереть от смеха,
Только б не от тоски и усталости.
Екатерина Суворова

Фаталистка

Я решила – пора скрестить руки,
Но не знала такого дела,
Умереть от тоски и скуки
Почему-то я не хотела.

Я пришла к тебе. «Есть проблема».
Ты не ждал меня, вот потеха.
«У тебя есть Хазанов Гена?
Я хочу умереть от смеха»

А потом попросила тише:
«Мне от смеха погибнуть хочется,
Может, есть Евдокимов Миша,
От него тоже ведь ухохочешься?»

Ты не мог мне сказать ни слова,
Ты не ждал такой дерзкой шалости,
Поняла я тебя, непутевого, -
Ты умрешь, мой дружок, от усталости.





Так лучше в платье быть простом,
Пить водку прямо в центре Рима,
За русский снег, за милый дом,
И за Россию – все едино.
«Рим»  Наталья Мельникова

Пьянка в Риме

Была я как-то в центре Рима,
Не в Колизее, не в кино,
А на ступеньках магазина,
В котором продают вино.

Здесь я взгрустнула о былом...
И вдруг мысля: пойду напьюся.
Решила пить за снег, за дом,
За мамку, за соседку Дусю,

За небо мирное пила,
За Родину, за Сталина не стала,
За Борьку выпить мысль была,
Но эту мысль я отогнала.

Простое ж платьице носила,
А все едино – напилась,
Прости, немытая Россия,
Ты ув-важаешь с Римом нас?




Вот примолкло совсем застолье,
Гумилевской витает слог,
Пусть останется вечной болью
То, что каждый из нас не смог.
Наталья Мельникова

Меньше надо пить

Вот примолкло совсем застолье,
Все «косые» рванули спать,
Жена ночью промучилась болью –
Мужа было уже не поднять.

Он, конечно, еще пытался,
Но был пьян и не чуял ног,
Надо ж, здорово нализался...
Вот поэт Гумилев... Он бы смог.





Междугородной долгою дорогой
Не хочется мне ехать недотрогой,
Услышь – едва лишь март взошел в зенит,
В душе капель апрельская звенит.
«В дороге» Г.Кустенко

Недотрога

Междугородной долгою дорогой
Не хочется мне ехать недотрогой,
И я решилась, мучаясь сомненьем, -
Займусь-ка лучше легким поведеньем.

        Накрашу губы, в сеточку – чулки,
Немного жвачки, тени, каблучки,
С работы отпрошусь, деньжат займу,
И юбку покороче, нижнее сниму,
И маленькую сумочку, и черные очки,
И сигарету тонкую.
        Держитесь, мужички!

Я вам устрою, парни, канитель...
Но зазвенел кастрюлями апрель,
Март измотал, соблазнами маня,
Так что не трогайте дорогою меня.





        Не предала, не украла,
Не досаждала соседке,
Жизнь за собой растеряла,
Как апельсины из сетки
Светлана Сырнева

Такова жизнь

Однажды взяла и украла
Огромную сетку лимонов,
И долго потом убегала
От надоевших мильтонов.

А дома я всем досаждала,
Особенно Нюрке-соседке,
Когда на глазах поедала
Лимон за лимоном из сетки.

Соседка мне что-то сказала
И хлопнула дверью. Досада.
Я жизнь по кусочку срубала,
Так мне, поэтессе, и надо!





Помнится раннее рано:
Пристань, помои тумана,
Пресная в речке вода.
Светлана Сырнева

Родное

Помнится раннее что-то:
Пристань, бутылка, стакан,
Катер с названьем «калоша»,
Словно помои туман.

Сигналя сиренами звонко,
«Калоша» в помои пошла...
Речушка с названьем Говенка...
Как все же она хороша!





        Как собака я привыкну
Быть с тобою всюду рядом,
К подоконнику приникну
Кошкой, с вечно ждущим взглядом.
Ольга Журавлева

Превращения

Для тебя я стану кошкой,
Пташкой для тебя зальюсь,
Мухой стану на окошке,
Змейкой в мусоре завьюсь.
Как овечка снова буду
Приходить к тебе из стада,
Уподоблюсь я верблюду,
Превращусь в любого гада.
Я волчицей врежусь в горло,
Как пиранья стану злючей,
Я как страус стану гордой
И, как еж, буду колючей.
За тобой пойду по следу
Самой преданной собакой,
Ты кормил меня лишь в среду,
Да и то какой-то бякой.
Взглядом, вечно что-то ждущим,
Ты назвал меня коровой...
Так что, может, будет лучше
Мне остаться... Журавлевой.



       И уже уютно в нашем доме,
       В нашем доме, где любовь живет,
       Где сынишка вдруг нахмурил брови
       И пошел. И ты кричишь: «Идет!»
       «Начало»  Ольга Журавлева

Конец

Надо было ехать ко свекрови.
Что теперь нас в этом доме ждет?
Вот проснется сын, нахмурит брови,
И ты крикнешь: «Прячемся! Идет!»

И уж неуютно в нашем доме,
Да и дом давно уже не наш,
Если пьяный сын не свалит на ночь к Томе,
Значится, сегодня нам – шабаш.





Или что-то недодали в детстве,
Или жил как во сне – наяву,
Все гляжу, не могу наглядеться,
На цветы, на кусты, на траву.
Андрей Логвинов

Судьба

Все гляжу – время плакать и злиться,
Все в глазах, как во сне – наяву,
С клена падают ясеня листья
На цветы, на кусты, на траву.

Вот ведь жил и не видел такое,
Вроде жил втихаря, как бы спал,
Может, кто-то в родне пил запоем?
Может, сильно с кровати упал?

Иль затрещины бил мне папаша?
Вроде нет? Не слыхать и молвы.
Почему же в глазах эта каша
Из кустов, из цветов, из травы?

Может, что-то недодали в детстве?
Может, школа опять подвела?
Все гляжу на себя... Куда деться?
Видно, мамка таким родила.



        Завещание

Я напишу для Вас последнее письмо,
Не потому совсем, что хочется
расстаться,
А потому, чтоб было искренним оно,
И чтоб потом никто над ним не мог
смеяться.

Я напишу для Вас последнее письмо,
В котором честно попытаюсь
объясниться,
И потому, что есть последнее оно
Я попытаюсь в чувствах здесь
не мелочиться.

В письме последнем врать – исключено,
Здесь много слов прощенья и прощанья,
Ведь, может, правда, вдруг последнее оно,
Так вот пусть будет это текстом
 завещанья.
2003