мне говорила мать...

Как часто в детстве слышал я: «Усни,
во сне, сынок, проходят все болячки…».
Листву опавшую и прожитые дни
не оживить бессрочной зимней спячкой.

Ах, мама, милая, как вспомню о былом,
спешу, как в детстве, – тщетно! – сном забыться…
Покой вечерний ангельским крылом
баюкает больную речку Битцу.

Обречена весёлая река –
ни пескарей, ни раковин жемчужниц.
Там в крепостях из мокрого песка
мы до сих пор храним прекрасных узниц.

С годами всё печальнее они –
всё призрачней надежды на свободу.
Зря в очередь встают за счастьем дни,
та очередь длиннее с каждым годом.

Не странно ли, нас изъязвляет явь –
врачует сон, а позже, нож вокзала.
…Мне снится: золотой трепещет язь,
не разглядевший за приманкой жала.

Приманка – жизнь, крючок под нею – смерть.
Умел рыбак, крута его подсечка…
«Помучаться б подольше!», – умереть
мы не спешим,... и я, и детства речка.

Как леску, время нам не разорвать,
крючок не вырвать из надменной плоти.
«Усни, сынок», –  мне говорила мать
в своей бессонной обо мне заботе.