Старуха

Избушка ветхая в ночи с глазницами открытых окон,
Где старый ворон на печи сидит себе во сне глубоком.
А на окошке черный кот, у печки чешется старуха,
Та сотню лет, поди,  живёт. Не человечьим пахнет духом.

В печи готовится обед из птицы,ящериц, лягушек,
А рядом суетится дед, тот пауков солёных сушит.
На столике стоит бутыль с зловонной, мутной, серой, взвесью.
Уж сказка, что скажу, иль быль, прослушав, сами, люди, взвесьте.

Открылась дверь, вошёл мужик с козлиною бородкой.
Продрог, от холода дрожит, зипун на нём короткий.
С глазами старого сверчка и родинкой у уха.
Под одежонкой мужика висит, как груша, брюхо.
- Пустите, люди, на ночлег, там зверь, и бродит Леший,
Как кровожадный печенег, свою тот злобу тешит.

-Что ж проходи, - сказал старик,- Садись, мил друг, на лавку.
И тут пропел: - Чирик, чирик.- Собакой начал гавкать.
Затем заблеял, как козёл , вдруг, встал на четвереньки,
Взгляд на старуху перевёл и стал таращить зенки.
Старуха, с полки миску взяв, в неё влила чего-то
И, пару слов тому сказав, погладила с заботой.

Мужик от страха побледнел. Старуха прошептала,
Вздохнув: - Весь день, поди, не ел, - и суетиться стала.
Та в плошку супа налила. Сказала: - На, поешь.
Мужик с минуту почесал затылок, шею, плешь
И начал быстро уплетать старухину стряпню.
- Суп ничего, Ядрёна Мать, налей ещё одну.
Та молча налила опять. - Ты, кто ж такая есть?
- Как и сказал, Ядрёна Мать.- У печки стала месть.

Старик всё блеял, как козёл, поев,  полез на печь,
Рукой по ворону провёл, к нему вернулась речь.
-А сам ты кто, мил человек,  зачем сюда забрёл?
Дом наш единственный ночлег, взгляд к печке перевёл.

Старуха всё  себе мела, мужик заговорил:
- Солдатом был, таки дела, стал стар, ужо нет сил,
Непросто службу княжью несть, иду к себе домой.
А ты, старик? – Я ж, Ваша честь, еёшный домовой.
- Чудно,- промямлил в ус мужик,- как ты, я  не встречал.
А домовой к трубе приник и тут же замолчал.

-Не уж и впрямь Ядрёна Мать? – Ядрёна Мать и есть.
- А в девках как же было звать? – Кажись, ДевИчья Честь.
Вот только было то давно, что позабыть смогла.
Да уж теперь, не всё ль равно?- Бутыль она взяла.

- Имён таких я не встречал. - Тут раздалось: - А-п-чих.-
То кот на лавке зачихал, мяукнул и затих.

- Давай ка выпьем, человек, - и жидкость налила.
- Я весь свой бабий долгий век любовь свою ждала.
Шестой десяток уж пошёл.- Мужик оторопел.
Слов  утешенья не нашёл, обидеть не хотел.
 
Старуха веки подняла, в глазах таилась грусть,
И снова за бутыль взялась. – Сейчас развеселюсь.
Ты не смотри, что я в летах, я баба хоть куда,
Залётный,  долгожданный птах. - Ну, что за ерунда,- 
Служивый думал про себя,- Я этот взгляд знавал.-
И тут он вспомнил, как, любя, жену когда-то звал…

А за окном, хоть глаз коли, стоит ночная мгла.
Старик зевнул и говорит:- Пожалуй, спать пора.