Безумство

ПОЧЕМУ ПОЭТ ВЫПИВАЛ?

Почему поэт выпивал?
Он и сам об этом не знал.
Наливал стакан до краев,
опрокидывал в рот,
и вновь
наливал до краев.
от горечи глухо стонал,
воду жадно из крана глотал,
рифму, слог
или слово искал,
вновь стакан до краев наливал,
опрокидывал,
снова кран открывал,
снова жадно глотал,
и опять рифму, слог
или слово искал...
Почему поэт выпивал?...
... А наутро,
голову от стола оторвав,
видел скомканный лист,
на котором лишь
пара рифмованных фраз,
в которых вся его жизнь...



АКСЕЛЬРОД-МАНТРА

Аксельрод сегодня не придет,
он не взял билет на самолет.
Не придет сегодня Аксельрод,
вечер весь пойдет наоборот.
Аксельрод сегодня не придет,
он вчера не сел на пароход.
Не придет сегодня Аксельрод,
зря варили мы из ревеня компот.
Аксельрод сегодня не придет,
паровоз его не привезет.
Не придет сегодня Аксельрод,
и в веселый хоровод не позовет.
Аксельрод сегодня не придет,
к остановке с ним трамвай не подойдет.
Не придет сегодня Аксельрод,
не расскажет нам похабный анекдот.
Аксельрод сегодня не придет,
и такси ему зеленым не моргнет.
Не придет сегодня Аксельрод.
Раньше смерть придет,
чем Аксельрод.



ГЕРОЙ

Упавший самолёт
Взорвался вдалеке,
Горящий фюзеляж -
Лишь отблеск на окне.
Смотрю я на него
И радуюсь втройне,
Тому, что самолет
Взорвался вдалеке.
Хотел я им помочь,
Тем, кто горит вдали,
Но только мне не смочь,
Из дома не уйти,
Нет у меня ключей,
Мне дверь не запереть,
Пока я буду помогать,
Всё могут упереть.
Вернусь потом героем
В свой разоренный дом,
Не будет моих благ,
Что наживал хребтом.
Поэтому сижу
И радуюсь втройне,
Тому, что самолет
Взорвался вдалеке.



БЕЗуМСТВО

В кромешной темноте
не видно ни шиша.
От гудка паровоза
цепенеет душа,
а по шпалам навстречу,
разгоняя туман,
со свечою бежит
чуть живой д'Артаньян.
Его ловит за плащ
одинокий пастух,
что расстроен разлукой,
он убил сорок мух,
он боится мышей,
но гоняет коров,
обернувшись ко мне,
он кричит "Где мой кров?"
И не думая боле
о возможности сна,
я снимаю главу
и, как в поле сосна,
восклицаю тревожно
о порядочных пнях,
что меня не тревожат
в серых будничных днях.
И мой милый начальник,
положив телефон,
ухмыляясь снимает
фруктовый кондом,
и стирая все грани
между мной и собой,
говорит тихо-тихо,
что он голубой...
Но возникшая пауза,
разминая часы,
удаляет меня
от пней и сосны.
Я не думаю глубже
и не думаю вдаль,
почему-то взрывается
в моем сердце печаль.
И когда, наконец-то,
открываю глаза,
из угла, по морщинам
сползает слеза,
и улыбка, скрывая,
все то, что не жаль,
неминуемо встанет,
и будет как сталь.
И тогда я скажу,
шепотом, в телефон,
что начальник мой-сука,
педераст и гондон...



РАЗДЕВАТЬСЯ НЕ НАДО

Раздеваться не надо.
Говори мне слова.
Подними мои веки.
Где здесь небо, трава?
Раздеваться не надо.
Покажи мне цветок.
Одинок-беззащитен!
Где река и лесок?
Раздеваться не надо.
Затяни поясок.
Ты попробуй совочком
Закопаться в песок,
И согреть его телом,
растопив жаром кварц.
Раздеваться не надо,
я уже слишком старц.



НОГИ-РУКИ

Гладко выбритые ноги
бродят ночью по дороге.
Рыщут-рыщут,
Ищут-ищут
Приключений на свой зад.
С кем бы закружиться в сад?
Обрести блаженство там.
К неизведанным мирам
Унестись.
Затем вернуться
С разъерошенной домой,
Чтоб предстать перед очами,
Что давно не спят ночами,
Пока выбритые ноги
Ищут-рыщут по дороге.
Гневный взгляд,
Упав к ногам,
Даст рукою по щекам,
На которые с обиды
Слёзы непременно выйдут
Прогуляться до соплей,
Что их встретят у ноздрей...
Эх, проклятые вы ноги,
Не бродите по дороге,
Не ищите приключений
На упругий пока зад,
Чтобы не был гневным взгляд,
Чтоб рука со щек не сбила
Весь румянец и простила,
Посидите лучше дома,
Друг на дружку взгромоздившись,
С приключеньями простившись.



СТРЯПЧИЙ ВОРОНОЙ

Рассветным часом
близится порой,
внезапно уходящий
постовой,
и, не являясь чудом,
иногда,
ко мне заходит
молча стременной.
мы пьем чаи,
листаем часослов,
и говорим о красоте
гнедой,
но, ненароком,
утренней листвой
падет на плечи
стряпчий вороной,
прижмёт вопросом,
что же в мир иной
я заберу,
оставив за спиной?
и, улыбнув лицо,
сощурив мозг больной,
ему поведаю
я про сознанья зной,
про жалость к мошкам,
легочный озноб,
и, как всегда,
про пакостный прогноз,
погоды нынче
уж не те стоят,
и мучает не конченый покос,
когда б не стременной,
любовь пришла б,
и не ломал бы больше
о колено кос.
Но, что теперь уж,
буквы на листе,
всё рассказал,
и сыпет стряпчий
на листы песок,
а белый снег,
зеленый мох,
и красную листву
покроет пепел
с наших папирос.
Прощаясь с домом,
стременным,
гнедой,
я слезы поутру
с небритых щек,
и, дернув резво
пегой головой,
ногами дрыгну,
и пойду плясать,
пусть догоняет стряпчий
вороной.



ПРОЧЬ!

Не ходите за мной!
Я же вам говорил!
Не вступайте в мои следы!
Не следите за мной!
Я же вас просил
Вытирать за собой полы!
Не шипите мне в спину!
Я не слушаю вас!
Отойдите на шаг назад!
Потеряйтесь вообще!
Пропадите совсем!
Скройтесь вовсе
С моих больных глаз!



Я ПОШЕЛ ИСКАТЬ

Раз, два, три, четыре, пять!
Я пошел себя искать
по лесам и по полям,
косогорам и морям.
Убежал я от себя,
спрятался во мраке дня,
не звоню и не пишу.
Я с собою не дружу.
Я послал себя к чертям,
типа, вышел по делам.
Не хочу с собою жить,
от себя решил сходить
по лесам и по полям,
косогорам и морям.
Пять, четыре, три, два, раз!
Сам себе я выбил глаз,
чтоб за мною не следил,
куда я от себя сходил.


220 В

Две тонких проволочки в руки
Возьму я, подчинившись скуке,
И суну в дырочки в стене,
Ударюсь током, и в башке
Моей всё прояснится мигом
Отступит смурь и депрессняк,
И разум мой, взбодрённый сдвигом,
Возрадуется жизни так,
Что в сердце хлынет
Благостный поток.
Спасибо, постоянно
Переменный ток!



ДОЛЬШЕ-БОЛЬШЕ

надо бы дольше пожить,
чтобы больше успеть
сочинить, записать,
а потом друзьям
вслух прочесть
и, посмеявшись,
сжечь...