Ведьма

«Суеверие, поощряемое церковью, становится верой. Если признать, что Дьявол существует, то недалеко и до предположения, что с ним возможно личное знакомство, соглашения и связи.»;

;
В средневековье, в древних временах,
В эпоху войн, балов и колдовства,
Когда Иисус в людей вселял лишь страх,
Сиротка-девочка у знахаря жила.

Ее родителей настигнул злой недуг,
Никто не знал за что и отчего,
Все родственники умирали вдруг,
У детки не осталось никого.

Одни судачили, что не без черных ведьм
Произошла увечья пелена.
Другие веровали в демонов сполна
И ожидали неминуемую смерть.

;
А в это время девочка росла,
У старика училась ведовству,
И вскоре даже деда превзошла,
Хоть не были родными по родству.

Однажды вечером, ей было 20 лет,
Она отправилась за травами в лесок,
Должна успеть, пока не встал рассвет,
Ведь только ночью распускается цветок.

Собрав траву, пошла назад в избу,
Чем ближе к дому, тем тревожней ей,
Стоит в дверях как будто бы в бреду,
Все сон, не узнает избы своей.

Внутри бардак, разруха, все в крови,
На стенах знаки – это та же кровь.
Учитель мертв, распорот изнутри,
А возле – он, зовет ее с собой.
Ни человек он был, и ни козел,
В его глазах горело пламя ада.
Божественное тело все в шерсти,
Копыта вместо ног и весь в крови -
Для девушки манящая услада.

Сей демон был инкуб, все ближе он.
Она горела вся от возбуждения.
Прикосковенье, чертово затмение,
А изнутри протяжный громкий стон.

И в этот час в избу зашел мужик:
Жена больна, необходим был знахарь.
Как все увидел, с неземного страха
В жилище мужика не стало вмиг.

;;;
Собрались все: и стар, и мал, и слеп,
Схватили девушку и ведьмой нарекли,
Связали, заточили в темный склеп,
А вскоре и костер ей развели.

Но тут из мрачной тени вышел он
В обличьи дьявольски красивого мужчины.
Она взмолилась: «О, мой Аполлон,
Спаси меня от огненной пучины!»

Инкуб молчал, ее к себе маня,
Потом промолвил он намного строже:
«Я не спасу тебя от грозного огня,
И ничего тебе здесь не поможет,
Но ты моя, лишь только ты моя…»

;V
Наутро заявились палачи,
Закрыли ясный свет дурным мешком,
К сложенному костру поволокли,
Подстегивая девушку кнутом.

В последний час ее палач провозгласил:
«Признай же то, в чем точно виновата!»
А девушка, уж будто впрямь прокля;та,
Всполни;лась злостью, мощью, уймой сил,
Произнесла: «Коль мне не ждать возврата,
Наихудшего здесь каждый заслужил
И каждому придет за это плата!»

С ее словами вздрогнула земля,
А в факеле сильней взгорело пламя,
Как в судный день, как адовское знамя
Мужчина поджигает вдруг себя.

Рассудок девушки летит в неведомую даль,
Она кричит ужасные проклятья,
Из пламени восстал элементаль,
Но он не тронул даже ее платья.

Огонь сжигал все на своем пути,
Оставив от деревни пепелище,
А над огнем два образа парит.
Он и она, краси;вее не сыщешь.

Одна рука на талии ее, другая - на груди,
Как сладок плен.
И возникают адские пути
К вратам грехов, мучений и измен.

V
Они, паря, направились туда
С огнем в глазах, сильней, чем наяву.
В аду, где ведьмы, души, где беда
Их окружили сотни страшных рук.

Здесь похоть, грех, стук адского металла,
Он лижет шею, доходя до губ,
Целует страстно, он приятно груб,
Пронзает ведьму острием кинжала.

В глазах вопрос: «За что? Я так плоха?
Ты был любим, ты был моим кумиром»
В ответ: «Ты ведьма, мне нужна
твоя душа ,не знавшая греха,
Чтоб навсегда я правил вашим миром.»

Ника Райс

; Ewen, «Witch Hunting and Witch Trials», 1929