В нашу общую жизнь был выстрел

..И без счета:  «спаси, помилуй!»
эхом множится в гулкой мгле.
Под обстрелами роют могилы
на моей изможденной земле.

Осень жжет, холодит и лечит,
закрывают бинты-туманы
листья кленов, как рваные раны
и дома, как поникшие плечи.

По закатным пунцовым высям
расползается дымный след –
в нашу общую жизнь был выстрел,
и теперь общей жизни нет.

Где вина моя, малой силой
надавившая этот курок?
Или память во мне остыла,
или памяти вышел срок?

Попустительством  – к высшей мере,
не обжаловать мой приговор.
Видя ненависть в вас, лицемерил,
на открытый не шел разговор.

Марши старых предателей видел, –
отвращение, будто в кино.
Этот серый с крестами китель
ржавый маузер сгнили давно?

Но взрастило карателей время
на моей изможденной земле,
и чума бесовскИх эпидемий
расползается в призрачной мгле.

Крестик на вышиванках единый,
но здесь в свастику он перерос.
над российской моей Украиной
реет черный нацистский вопрос.