Помочь бы... 1984. г. Чайковский

Помочь бы... 1984. г.Чайковский

– А теперь давайте спросим у Веры Михайловны – кем она командует? Ну-с, уважаемая, и что вы нам сегодня расскажете?
Пожилая докторша по-свойски уселась на несвежую простыню в ногах пациентки, похожей на Крупскую с картинок на стене в школе. Вера Михайловна, поправив выбившуюся прядь волос, как-то по-матерински нежно взглянула на врача, словно доктор была нашкодившей, но так любимой баловницей дочкой. Вздохнула незаметно и, приглашая нас к вниманию движением кисти, очертила невидимый прикроватный  круг.
Кто из нас ещё, кроме меня, слушал  о правых и левых силах, что ведут ожесточённую схватку, истязая и  взрывая, разбивая и втыкая гвозди под свою грудь... Грудь? Вот тут-то все и включились:
Оказывается, наша опрятная пациентка и была той самой, уже не раз разобранной по косточкам в коридорном студенческом трёпе КОМАНДУЮЩЕЙ, а по совместительству и Матерью самого Создателя, Божьей Матерью.
– Сколько, сколько у вас солдат? Где их передовые редуты? А как это – правые силы? Ах, это ваша правая половина тела? А левые, что же?..
И потянулась в сторону драная, цветастая пола халата и нательной рубашки, и явились нашим глазам истерзанные дециметры уже подвядающей плоти:
– Это вилкой, это гвоздём, это осколком стекла... Пояснения интервьюируемой сбивали с толку, ничего не объясняя, по сути, и вызывая новые и новые вопросы.
Видимо правые побеждали, так как вся левая половина груди была в свежих порезах и проколах... Убеждённость рассказчицы, вопреки любой нормальной логике,  заводила и заставляла невольно сочувствовать сражающимся: Так их! Так!
– А теперь, голубушка, расскажите о наблюдателях...
И снова потекла плавная, грамотная речь Командующей. Оголились на стенах и потолке все вражеские секреты. Словно после бани выскочили на мороз и застыли, не найдя своих маскировочных рубищ. Точка на потолке от сколовщейся над гвоздём краски. Головка шпингалета на поддувающем морозном окне. Лампочка, так сиротливо свисающая в гордом одиночестве с потолка на скрученном в пару витков потемневшем гупере. Все они смотрели прямо в глаза – не мигая и не отворачиваясь ни на миг. Как же только и могла наша мученица, сдерживающая натиск левых, выживать под их неусыпным надзором?
–  Тссссссс!
Накриво прижатый к губам палец пресёк утечку. Теперь никто не узнает наши секреты. Никогда.
– Ну, а теперь, коллеги, мы поспрашиваем самостоятельно у нашей уважаемой пациентки про обувные битвы, про математику, про 40 лет в медицине и... пора бы уже свои выводы озвучить... В коридоре, разумеется, в коридорчике...
– Вера Михайловна, а почему вы насыпаете в левый тапочек гвоздики и осколки стекла? Больно же. Как так, бьёте врага? Но ведь это же и ваша нога тоже? А разве не страшно втыкать в себя острия булавок и прочей металлическо-стеклянной гадости?
Странно-то как. Глядит на наше недоумение пациентка участливо. Видно, что жалеет нас, слабоумных.  Хотя, как должно быть иначе на этой необычной и неприятной практике – в доме для душевнобольных? Если, кажется, что опытный доктор, лечащая 40 лет своих пациентов, не отличается от них ни на капельку. А если её подопечная имеет те же 40 лет стажа в медицине и учёную степень? Если её система счёта и опознавания проработана до идеала: Ахан, бахан, бихарбан, ахантон – посчитала нас Вера Михайловна. Я получился – ахантон, четвёртый...
Жуткий ужас заполз в живот, и уже 30 лет не выбирается оттуда, ворошкаясь, как только вспоминается этот день на практике: ахан, бахан, бихарбан, ахантон...
Чем мы, врачи или пациенты заштатных клиник, отличаемся от Веры Михайловны? Выписываем самостоятельно, и сами же выпиваем нечто от боли в правом боку, нокаутируя левый так, что потом ни хирурги, ни патологоанатомы не в состоянии понять, как мы могли сами допустить такой жуткий ужас в голове и теле?
И так жалко нас, горемычных специалистов – ведь учились многие на отлично, а, следовательно, ОТЛИЧНО понимаем, что не в наших силах помочь верам михайловнам всех возрастов и сословий расквитаться с правыми или левыми, а уж про то, чтобы помочь им избавиться от своих вывертов сознания, и речи не идёт. Себе бы помочь – без гвоздей в тапках.

27.10.2014
Белёнов Андрей
г. Пермь