Одесса 60-х Одесские пацаны - Из писем другу

* * *
Я снова здесь. (из писем другу)
Интересно. Я сегодняшний суммирую впечатления себя мальчишки. И сегодня мне кажется, что именно так я это всё и воспринимал. Впечатления и наблюдения пацана.
Одесские пацаны.
Мы презирали городские пляжи, хотя иногда и тёрлись там, уже не помню почему. Тогда в Одессе ещё были дикие пляжи. Они полностью соответствовали своему названию. Встречались между последним городским Аркадией и пригородными пляжами Большого Фонтана. Большой Фонтан – это линия дачных посёлков на побережье. Называются посёлки незатейливо – Станции. И под номерами. 1,2, - 10-я, и так до 16-той. 16 километров – 16 станций. В те годы селения дачников были небольшими, и по линии побережья не смыкались между собой. Вот в этих промежутках и соседились дикие пляжи.
Туда ходил только один трамвайчик. И, насколько помню, только в дачный сезон. Почему трамвайчик? Потому что, на трамвай он не тянул. Одновагонный тяни-толкай с двумя будками по концам для вагоновожатых. Без боковых стенок. Вернее они были, но только до высоты спинок деревянных сидений. Всё остальное было открыто. Крыша держалась на стойках и капитанских будках.
Для нас предпочтительными всегда были вагончики с металлическими бортиками. Там стенок вообще не было. А бортики эти, по типу балконных решёток, были литого чугуна. Ажурные и замечательные. Через них нас обдувало прохладным ветерком, когда громыхающее чудо разгонялось между остановками в кромешном летнем зное. А если повезло сидеть у самой решётки, то и вовсе было ощущение полёта.
Кондукторы с нас денег почти всегда не брали. Жалели, наверное. Тогда богатых не было, и злых почти не было, потому что зависти знали меньше. Меньше зависти – откуда злость?
Так вот, этими толкайчиками мы ездили на Фонтан дикарить. Да, да. Так это и было. Признаков цивилизации на тех пляжах почти не было. Людей единицы. Всё больше рыбаки – лодочники и редкие посвящённые из аборигенов. 
Какое там было море! Азохен вей! Чистое, прозрачное как слеза младенца. Дно каменистое. Это вам не насыпной песок городских «отстойников» с раскисшими газетами и целлофановыми пакетами на дне. Убирать пляжи в Одессе тяжело. Народ много всего оставляет. Не жадный значит. Ну, и чтоб вернуться сюда, конечно. Только разойдутся отдыхающие, тут же ветерок с моря вместе с чайками и налетают. Спешат проветрить владения, почитать прессу, долизать фантики от конфет и обёртки мороженного, Доесть, что Бог послал, а потом всё это аккуратно смести в море. Добрые какие. Про рыб и крабов не забывают. Пакетов пластиковых, немного. В ту пору они были изыском. Их берегли, стирали, и только что не гладили. Хотя некоторые пробовали. Использовали до состояния полного отупения,  самих пакетов, выражавшегося в растрескивании и потере пластичности. Тогда в них последний раз клали нетяжёлую еду, которой полезно проветриваться через дырки и несли на пляж. Чтобы там, съев еду, торжественно и со вздохом предать пакет песку. Но неглубоко. И чтобы тот же ветер, не знающий о  ритуале захоронения, ночью разметал скупо присыпанный песком могильник и шаловливо поиграв с покойником какое-то время, отфутболил его тому же морю. То есть пакет варварски гибнет дважды. Сначала его закапывают, потом топят. И он, натешив волны, опускается грустно на дно, чтобы лет через двадцать исчезнуть окончательно, растворившись в соли. Из чувства мести, иногда пакет под водой суётся под ноги купальщикам неожиданно и мерзко, будто живой. Опутывает ноги и пугает неопытных. Правда, потом отпускает. Но это от старости, а не от раскаяния.
На диких пляжах мусор тогда не хоронили. Стыдно. Там людей мало. Это в толпе легко пакостить. Да и завсегдатаи «дикарей», не приезжие какие-нибудь. А в основном Люди моря. Потом расскажу кто это. Поэтому за ноги нас никакая химия там не хватала.
А какие камни – валуны торчали там из воды в разных местах недалеко от берега! Горячие от солнца сверху и таинственно прохладные, бородатые бархатными водорослями под водой. Они не были гладкими. Наоборот бугристые, пористые, колющие. Но мягче камней, я в жизни не встречал. Наберёшь в воде водорослей охапок несколько, застелешь местечко и… рай. Водоросли не проблема. Их у берега зелёных и бурых сугробы целые. Наступишь в такой сугроб, как в перину, а между пальцев ног, горячая вода проступает фонтанчиками. Ай!!! Может потому, и побережье Фонтаном назвали? Шучу.
Единственно плохо, быстро высыхают те водоросли на камнях. Тогда надо новые подносить. И ещё, с этих камней здорово прыгать в воду. Высоко и кажешься себе героем.
А ещё, с низкого камня, если лечь и опустить чуть в воду стеклянную банку, такое можно увидеть через стекло, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Море нас кормило.
В одной из пещерок на береговом обрыве мы прятали своё богатство. Пара кусков жести. Спички. Соль. Старые газеты. Несколько обрезков бамбуковых удилищ, с плотно прикрученными к ним проволокой вилками из нержавейки. Зубья вилок старательно выровненные молотком. Этакие гарпунчики. Пара самодельных коротких удочек. Пара небольших авосек. Строительные рукавицы. Армейская каска.
Промышляли дарами моря. Ловили бычков с прибрежных камней. Авоськи приторачивали к брючным ремням, одетым поверх плавок и, вооружившись гарпунами ныряли за добычей. 
Накалывали крабов гарпунами и в авоську. А как ещё его возьмёшь, когда он под камень залезет и только грозные клешни оттуда торчат. Тут, или гарпун, или рукавица строительная только и выручали. Самой большой гордостью было загарпунить кнута’. Это такой крупный цветной бычок. Красивая, вкусная рыбёха.  Рукавицами обдирали и наросты мидий, с забитых в дно, непонятно кем и для чего ржавых труб и затонувшего во времена Она стального баркасика. С сетками полными крабов, рыбы и мидий вылезали на берег голодные и счастливые.
Дело шло к трапезе.
В песке выкапывалась ямка, и в ней разжигался костерок из хвороста, полена, привезённого с собой и другого подручного топлива. Когда огонь прогорал, в угли закладывали картошку, а сверху лист жести. На него выкладывались крабы и мидии. Сверху они закрывались вторым листом жести, который придавливался камнями. Рыбу варили на другом костре в старой каске, раздобытой не помню где и кем. Через пол часа обед готов.
Дворовая ватага питается.
Вот такое бесконечно счастливое одесское детство. С восьми утра на море, и до десяти вечера, не вылазя из воды. Мы бы и дольше ихтиандричали, да побережье на ночь закрывали погранцы. В десять на пляжи выходили наряды с собаками и оружием. И всех просили удалиться. Побережье становилось государственной границей. А она, как известно, должна быть на замке.

Будет время продолжу.