Люстры
Он речь держал, и все внимали,
кто не внимал, тот опоздал.
А мы голов не поднимали,
Россия – поезд, мы – вокзал.
А где-нибудь за Воркутою,
там, где кончаются пути,
над приисками волки воют
возле заржавленной бадьи.
Тайга всех примет и всё спишет,
над сопками – то снег, то дождь,
подранок бурый лапу лижет,
а речь – с Москвы, оратор – вождь.
- Мы академиев не кончали –
лесник прилаживал ведро,
и кедры шапками качали,
(к морозу – зубы повело).
Одевши дранный полушубок,
я вышел ночью на крыльцо,
холодный воздух чист и хрупок,
а вкруг луны – дрожит стекло.
А где-то там, в неоне, лоске,
в брильянтах-запонках, часах
мужи судачат и наброски
великих тезисов - в глазах.
А жизнь проходит, над пешнёю
висит полуночный туман,
болото держит здесь клешнёю
охотника (утоп, был пьян).
- Батяня, дай-ка папироску –
- Давай закурим – Не курю –
И паровоз летит московский,
тараня ржавую бадью.
- А хорошо всем не бывает –
лесник ворочался, уснул,
а зуб – не рана ножевая,
а память – как таёжный гул.
В руках судьбы, судьба – монета,
решит за всех московский хлюст,
так много тьмы, так мало света
под ярким жжением пышных люстр.
26 октября 2014 г.
С-Петербург
Свидетельство о публикации №114102611739