не умеющие даже плакать

Все закончится несомненно.
Рано или поздно...Гнилая рана,
рана на теле моего народа,
только примета второго прихода.
Или исхода...но тень ирода
уродует души и маленькие тельца
крошечных младенцев не умеющих плакать,
стонать, кричать и сопротивляться,
только послушно идти навстречу
холодному, мертвому инструменту,
который держит рука убийцы,
который носит маску улыбку,
и получает хорошую плату
за избиенье моей России.
И не рожденных еще Серафимов.
Русских детей в короткой рубашке,
с белыми прядями цвета воска
и льняными прядями веры...

Их расчленяют еще горячих,
еще господом данных, впрочем,
все так дорого...Лишь дорога
в преисподнюю остается.
Все так дорого кроме чести,
кроме жизни и кроме смерти.
И стервятники рвут Россию,
поедают людские души,
потому что никто не слышит
крика крошечного младенца,
не умеющего даже плакать,
стонать, кричать и сопротивляться,
только сосать малюсенький палец,
плавать каким-то заморским стилем
и засыпать в любимой позе...

Те, кто все же успел родиться,
все равно попадают в бойню,
все равно не поют по-русски
и не знают откуда родом...

...Что ответить? молчат святые,
манускрипты впитали тайны,
люди пепельных ждут знамений,
Гималаи укрыты снегом...
Одинокий пастух вселенский
(да простятся ему отары,
да простятся ему рубахи,
те, что сорваны вместе с кожей)
рад бы поговорить о чуде
и не против раздать надежды
порционно, любому в руки.
(он не против, да не просили)

А теперь и ему не надо,
что посеяли, то случилось.
А ему собирай нежданных,
отмывай от кровавой жижи,
обтирай их своим исподним,
отливай ключевой водою!..

..Было зеркало, да разбито.
Была деточка, да убили...